Почему сельские школы Башкирии застряли в XIX веке?
В 2018 году Раиль Асадуллин, занимавший должность ректора БГПУ, отметил, что более половины выпускников сельских школ уходят в колледжи и профессиональные лицеи из-за боязни завалить ЕГЭ — например, в Гафурийском районе Башкирии так поступили 66% местных выпускников. При этом результаты экзаменов ребят, оставшихся в 10-11 классах, оказались ниже средних по республике и значительно хуже, чем у выпускников городских школ. Если проблему не решать, она продолжит усугубляться: это грозит еще большей деградацией сельской местности, что приведет к проблемам в сельском хозяйстве региона.
— Сельским ребятам нужно создать равные условия с городскими, — подчеркнул Раиль Асадуллин. — Сегодня в селах 50% учителей — совместители. Один человек преподает до пяти предметов! Какое качество он может дать? Школе нужен современный учитель, и повышение квалификации в Башкирском институте развития образования не решает эту задачу. Выпускники вузов остаются в городах, не едут в деревни, где нет никаких условий.
Замкнутый круг
Исполнительный директор проекта «Электронная энциклопедия сельских школ России» Николай Махнев отмечает, что сейчас перед сельскими школами стоит задача воспитать такого человека, который самостоятельно решит остаться в сельской местности, потому что будет твердо понимать — здесь он сможет заработать деньги, сможет нормально жить и работать.
— Нужно понимать, сколько стоит городская и деревенская жизнь, а это сравнение качества жизни рассматривается крайне редко. Поэтому сегодня сельская школа должна получить конкурентное преимущество по сравнению с городской — если мы хотим, чтобы часть людей оставались на селе. Потому что я знаю много историй, когда школу-то построили, а учиться в них некому. И какой тогда в таком строительстве смысл? Проблема в том, что сегодня школа по-прежнему реализует модель XIX-ХХ веков: она готовит людей для города.
Любопытно, что в США, на чей пример в России привыкли указывать как на более успешный, ситуация с сельским образованием в некоторых аспектах совпадает. Так, в частности, американские социологи Патрик Карр и Мария Кефалас пришли к выводу, что наибольшие усилия и средства вкладываются в тех школьников, которые заранее намерены уехать из сельской местности после завершения школы. Более того, аналитики Дэвид Макгрэнахан и Линда Гелфи отмечают, что с проблемой миграции сельских выпускников бороться невозможно в принципе: любые инвестиции в развитие сельского образования приводят к тому, что в конечном счете выигрывают от этого города, куда из этих сел устремляется наиболее подготовленная молодежь.
Что касается причин нерешаемости проблемы в России и, в частности, в Башкирии, то одна из самых популярных — хроническая недостаточность инвестирования средств в локальную систему образования, что приводит к ощутимому ухудшению возможностей сельской школы как по матчасти, так и в плане квалификации учительского состава. Кроме того, в силу скачкообразной демографической ситуации и убыли молодежи на селе часть школ остается неполными, часть — переполненными. Причем независимо от загруженности, зарплата учителей остается очень низкой, в связи с чем и так пошатнувшийся престиж этой профессии падает в сельской местности еще ниже.
Директор СОШ с. Алкино-2 (Чишминский район) Маргарита Батршина привела следующий пример загруженности преподавательского состава: согласно дневнику, который учителя вели в течение третьей четверти прошлого года, все они перерабатывали от 0,5 до 1,2 ставки вдобавок к своему рабочему времени.
— По данным ВЦИОМ, профессия учителя по критериям престижности находится на последнем месте, — отмечает Маргарита Батршина. — Непрестижность этой профессии в России обусловлена большой загруженностью и высокой бюрократизацией процессов, а также невысокой зарплатой. Эти проблемы касаются и нашего коллектива. Большое количество времени занимает разработка рабочих программ и подготовка к урокам по требованиям современных ФГОС, проверка работ и т. д. Учитель начальных классов проверяет 1,5 тыс. рабочих тетрадей в месяц и получает за это 1268 рублей. Также практически каждый учитель является классным руководителем и ведет воспитательную работу. Кроме того, при том, что наполняемость сельских школ — примерно по 14 человек в классе, у нас учится от 20 до 30 ребят. Соответственно, учитель вынужден тратить свое свободное время, чтобы работать с переполненным классом. При этом оплата классного руководителя на одного ученика составляет 84 рубля.
Стоит напомнить, что проблему нехватки учителей, которых на данный момент в регионе не хватает около 2,2 тыс., не решить простым латанием кадровых дыр. Кроме того, кадровый вопрос среди преподавателей в сельской местности приобретает и дополнительную специфику, без понимания которой проблема решена не будет.
Аспирант БГАУ Айсылыу Динисламова в своем исследовании «Социально-экономические проблемы сельской молодёжи в РБ» также добавляет, что вузы и средние профессиональные образовательные учреждения в принципе не в состоянии охватить всю сельскую молодежь: в связи с распространяющейся платной системой обучения число сельских абитуриентов в них только сокращается, так как далеко не все могут оплатить свою учебу.
Аналитики НИУ ВШЭ Татьяна Абанкина, Анна Красилова и Гордей Ястребов в своем исследовании «Образование как старт для жизни: жизненные планы сельских школьников в России» приводят результаты масштабного опроса среди школьников Алтайского края, Московской и Ульяновской областей, республик Саха (Якутия) и Татарстан. В частности, практически нет межрегиональных различий в стремлении будущих выпускников жить и работать в городе: они характерны для 81-85% сельских школьников, для 75% опрошенных также хотели бы жить и работать в городе, когда у них будут дети (чаще всего причина в привлекательности города с точки зрения инфраструктуры досуга и развлечений).
Любопытно, что родители и школьники в этом опросе согласны только по поводу высшего образования: около 86% детей разделяют планы своих родителей. Но совсем иначе обстоит дело в случаях, когда родители планируют отправить детей в ПТУ, колледж или техникум, причем чем ниже статус учебного заведения, тем в меньшей степени разделяют дети планы родителей. То есть школьники, в целом, негативно оценивают престиж начального и среднего профессионального образования, что заставляет их рассматривать иные образовательные стратегии. И это при том, что, как было сказано вначале, большинство сельских выпускников сами закрывают себе дорогу в вуз. Вариантов для таких ребят остается не так уж много и все они, как правило, мало связаны с высоким качеством последующего образования.
Назад в будущее
Пока что единственным и более-менее апробированным способом реанимирования сельских школ, названном экспертами на Уфимском салоне образования, стала комплексная интеграция аграрной тематики в деятельность школы. По словам директора АНО «Дирекция московского международного салона образования» Максима Казарновского, это направление было популярно в советское время, но сейчас практически сошло на нет. Единственным исключением остается Якутия, в которой оно развивается, во многом благодаря именно сельским школам при непосредственной заинтересованности Минсельхоза.
— В школах понимают, что от местной власти мало что можно получить в плане денег или ремонта, но у властей есть земля, которая не всегда используется эффективно. И выделение этих земель школам, которые начинают эти земли развивать совместно с соответствующим образовательным направлением, позволяет им вполне уверенно держаться, получать дополнительные доходы и ресурсы.
Как отмечает исполнительный директор проекта «Электронная энциклопедия сельских школ России» Николай Махнев, в Якутии есть соответствующее законодательство, которое помогает развивать это направление. Так, например, учителя, которые работают в таких школах, получают зарплаты на 40% больше. То есть при определенных условиях такие агрошколы могут кормить другие образовательные учреждения региона. Значит, формы и механизмы существуют — пусть не идеальные, но все же.
— Выходит ребенок на участок, мы даем ему лопату XIX века — очевидно, это вызывает отторжение от любого труда, — считает Николай Махнев. - То есть по сути сегодня должна быть создана программа, с помощью которой сельские школы должны быть оснащены хотя бы современными орудиями ручного труда. Ведь территория сельских школ, как и городской, должна поддерживаться в порядке. Но у нас нет госпрограммы по оснащению школ не только компьютерами, но и банальными лопатами, газонокосилками и прочим инвентарем. А школьники, которые не имеют успехов в учебе, могли бы работать на этих участках и получать за это и заработную плату, и быть успешными в этом спектре деятельности. То есть это задача не только хозяйственная, но и педагогическая.
Агрошколы и что-либо, похожее на них, — редкость в России, тем не менее они пытаются пробиться через инициативы «снизу». Например, такой проект постепенно пытаются реализовать в Чкаловском районе Екатеринбурга, где две сельские школы управляются городскими властями.
— Для нас сельские школы обладают и рядом плюсов, — подчеркивает начальник управления образования района Ирина Соколовская. — В частности, в том, что педагоги сельских школ получают доплату к зарплате +25%, значит есть возможность привлекать педагогов. Стоимость жилья в тех территориях ниже, чем в городских, кроме того школы расположены от окраин города на расстоянии всего 25-40 км. У нас стабильные педколлективы, собственные школьные автобусы и огромные пришкольные земельные участки, которые используются на 10-15%. Это тот потенциальный ресурс, который позволит максимально реализовать проект. Кроме того, агрошкола дает возможность ранней профилизации и мотивации ребят, возможность получить целевые места и дополнительные баллы при поступлении в профильные вузы. Конечно, мы не ставим в качестве цели то, чтобы все дети в наших школах стали аграриями, но если часть ребят такими специализациями заинтересуется, то это уже будет результат, а не просто проект ради проекта.