Ляйсан Утяшева рассказала о том, как стеснялась своего тела в новом проекте

В интервью изданию Harper’s Bazaar известная гимнастка и телеведущая рассказала о своих чувствах и переживаниях перед стартом нового проекта.

Как рассказала Ляйсан, «Болеро» - история о сильной женщине, как она сама:

- Ей тяжело, но она умеет играть в ту самую принятую в светском обществе легкость бытия. Умеет говорить о поверхностном и быть томной под вспышками камер. Но, приходя домой, она осознает свое одиночество, осознает, что никто из этого «ее общества» никогда не подставит плечо.

Классическое «Болеро» танцевала женщина с удивительной судьбой - Майя Плисецкая. Надо отметить, именно из-за нее Ляйсан влюбилась в балет, но стала гимнасткой.

- Я обожаю анализировать все эти рефрены судьбы, соединять точки, — продолжает Ляйсан. — Ведь я благодаря Майе Михайловне попала в гимнастику. Помню 1990 год, Волгоград, телевизор «Рубин»: великая балерина исполняет партию умирающего лебедя. Я обмоталась туалетной бумагой и танцевала, а потом заявила: «Мама, я буду балериной». Мы с мамой пошли на просмотр в балетную школу, и там нам покрутили пальцем у виска: «Девочке четыре. Вы что, с ума сошли? Приходите года через три». Я час прорыдала на пороге училища, отказываясь уходить. Чтобы меня хоть как-то успокоить, мама предложила пойти в центральный волгоградский универмаг и купить безделушку. В очереди я от скуки ломала пальцы — как выяснилось позже, это признак гиперэластичности суставов. (Смеется.) А потом к нам подошла тренер по гимнастике — просто случайно там же оказалась — и стала разглядывать мои руки. Мама поначалу запереживала: подумала, что она цыганка. «Нам не надо, — говорит. — Мы не верим!»

Ляйсан с трудом разговаривает о своей маме. Ее не стало шесть лет назад.

- Мамы нет уже шесть лет, и это по‑прежнему невыносимо больно, - говорит она. - Сейчас я как будто переживаю свое второе рождение, все начинаю заново. Красивые события, наряды, съемки — все это было у меня с мамой. Она была моим директором, продюсером, лучшим другом и гениальным партнером. И когда ее не стало, я просто не могла идти дальше. В детстве я очень любила танцевать перед ней, и однажды она сказала: «Лясь, давай сделаем что-нибудь! Ты такая другая в танце, у тебя так тонко получается разговаривать со мной движениями». Когда мама ушла, я умерла вместе с ней. Но вместе с ней и воскресла: осознала, что смогу встать только через танец, посвятив маме соло. И, наверное, с того момента начался отсчет к «Болеро».

Надо сказать, в истории танцев еще не было танцора с гимнастическим прошлым. Однако Ляйсан это не испугало. Как она признается, в ее жизни были передряги намного тяжелее, из которых она выпутывалась. Впрочем, несколько раз гимнастка была готова отказаться от мечты: разворачивалась и уходила с репетиций.

- Ты не можешь представить, как я стеснялась своего тела, — вспоминает она. — После полугода в больнице, двух лет костылей и двух родов я ничего подобного не делала — банально ногу не поднимала. Ко мне прилипли 32 килограмма, и я была похожа на башкирский блин. Вдобавок совершенно потерялась в том, что мне идет: какую прическу носить, какую одежду выбирать. Хотелось укутаться в халат и никому не показываться на глаза.