В Уфе обсудили отвод судье и роспуск присяжных по делу об убийстве топ-менеджера УМПО

С утра в фойе здания Верховного суда РБ на улице Сочинской в Уфе собрались близкие коммерческого директора УМПО Сергея Евстафьева, которого гособвинение считает заказчиком убийства его зама.

Потерпевшие, которыми признаны супруга и дочери Юрия Яшина, снова в суд не приехали, доверив представлять свои интересы адвокату Константину Каратанову.

На процесс приехала съемочная группа БСТ. Перед началом заседания им разрешили поснимать в зале суда, в том числе и лица подсудимых, которые немного растерялись от повышенного внимания к своим персонам. Приехала также журналистка издания «Коммерсантъ», которая тоже свободно фотографировала происходящая.

Напомним, ранее нашему корреспонденту в начале процесса судья запретил вести фото- и видеосъемку, как и журналисту редакции радио «Эхо Москвы в Уфе». По этой причине мы и пригласили в суд художницу Наталью Якунину.

Суета, устроенная сегодня представителями СМИ в зале, пробудила легкое ощущение анархии, не покидавшее весь день.

«Исправленному верить»

В начале заседания судья Ильгиз Ахметдинов проинформировал присутствующих о том, что адвокаты Павел Киселёв и Филюс Исмагилов, защищающие Сергея Евстафьева, выступили с ходатайством об ознакомлении их с вердиктом присяжных, а также с текстами напутственного слова председательствующего судьи и решения о замене присяжного.

Адвокат Айрат Хикматуллин дополнил ходатайство просьбой ознакомить адвокатов с обоими вердиктами — от 11 и от 12 февраля.

— После вынесения вердикта фактически уже началась стадия его оглашения. Именно так ситуация складывалась 11 февраля. И мы не можем сейчас продолжить работу, не ознакомившись с текстом первого вердикта. Я вижу недоумение на лице гособвинителя, — начал говорить адвокат Хикматуллин, но судья, который сегодня был изрядно на взводе, резко прервал его.

Айрат Хикматуллин попросил разрешения все-таки закончить свое ходатайство.

Считаю нужным напомнить: в соответствии с законом с момента, когда присяжные заседатели вынесли вердикт, поставили под ним подписи и передали председательствующему судье, вердикт считается вынесенным и наступает стадия его провозглашения. 11 февраля вердикт был вынесен, подписан старшиной и передан председательствующему судье, который не заявлял о том, что вердикт является незаконным. Однако потом произошло доукомплектование коллегии присяжных и состоялось вынесение второго вердикта. Смею предположить, что первый вердикт был оправдательным в отношении нашего подзащитного — Сергея Васильевича Евстафьева. До нас до сих пор так и не довели содержание ни первого, ни второго вердикта, чтобы мы могли продолжить работу по защите нашего доверителя, пояснил Айрат Хикматуллин.

Судья Ильгиз Ахметдинов разрешил адвокатам ознакомиться с требуемыми документами и объявил часовой перерыв. Знакомство с текстом вердикта вызвало у адвокатов бурю эмоций, поскольку полностью подтвердило предположения о том, что первоначальное голосование присяжных сложилось в пользу Евстафьева. Скриншоты вопросного листа адвокаты Евстафьева предоставили корреспонденту Mkset для публикации.

Так, присяжные первоначально действительно вынесли в отношении Евстафьева оправдательный вердикт и ответили, что Евстафьев непричастен к преступлению, проголосовав 4/4. По закону такое решение должно трактоваться в пользу подсудимого. Напомним, судья унес этот вердикт вечером 11 февраля с собой в совещательную комнату почти на два часа. Когда он вернулся в зал около девяти часов вечера и предложил присяжным исправить «технические неточности». Для начала Ильгиз Ахметдинов посоветовал им отправиться в совещательную комнату и решить, готовы ли они работать сегодня допоздна или захотят закончить дело завтра. В итоге присяжные попросили отложить исправления на завтра, сославшись на сильную усталость.

Однако утром следующего дня устранение «технических неточностей» не состоялось, так как присяжный № 10 внезапно заявил о самоотводе, потому что утром обнаружил за собой слежку. В итоге, несмотря на возражения защиты, суд заменил его на запасного, и новый состав коллегии опять отправился в совещательную комнату и на протяжении пяти часов по новой обсуждал и голосовал. Второй вариант вердикта обернулся обвинением для Евстафьева.

На скриншотах четко видно, как рукой старшины были зачеркнуты итоги первого голосования, касающиеся непричастности Сергея Евстафьева к совершению инкриминируемых ему деяний, а также зачеркнуты и исключения, которые он написал накануне возле ответов на вопросы о причастности к преступлению и виновности других подсудимых. Возле каждого исправления рукой старшины было написано «Исправленному верить» и стоял его автограф.

Если 11 февраля там значились исключения описания того, как Евстафьев якобы нанял Токарева убить зама за 10 млн рублей и другие моменты, опровергнутые в суде, то теперь они все были зачеркнуты.

Любопытно преобразились и мнения присяжных и по другим вопросам. Если мнение о том, заслуживает ли Токарев снисхождения, поначалу было отрицательным с результатом 5/3, то на следующий день присяжные уже резко изменили отношение к главе преступной шайки и посчитали его заслуживающим снисхождения также с перевесом в один голос.

Поменялось мнение присяжных и о виновности и снисхождении, касающихся других подсудимых. При этом можно было бы предположить, что в случае, когда присяжные, например, выразили единодушное мнение о причастности к преступлению Альмира Хасанова, после появления в их составе нового члена итоги голосования могли измениться на один голос — 7/1, однако второй вариант голосования в данном случае выглядел уже так — 5/3. То есть, помимо, нового члена жюри, еще двое присяжных за сутки изменили свое мнение о том, участвовал ли в преступлении Альмир Хасанов, затянувший петлю на шее жертвы.

После знакомства с вердиктом, невольно складывалось такое впечатление, что за сутки, минувшие с момента вынесения первого варианта вердикта в жизни нескольких присяжных произошло нечто такое, что заставило их целиком и полностью переосмыслить весь свой жизненный путь, не говоря уже о решении судьбы подсудимых. Впрочем, если вспомнить о слежке, которую обнаружил за собой потребовавший самоотвода заседатель, то предположения о судьбоносных событиях, случившихся в жизни присяжных в течение нескольких часов, уже не кажутся такими уж невероятными.

«Не приняты меры по охране присяжных заседателей»

… Через час сегодня продолжение заседания началось с обращения судьи Ильгиза Ахметдинова к адвокатам.

— Прежде чем выслушать вас, уточняю: у нас не два вердикта, а один. Вопросный лист был вручен коллегии присяжных заседателей 11 февраля, заполнен ими, подписан старшиной и провозглашен 12 февраля. И при доукомплектовании коллегии присяжных вопросный лист оставался тем же самым, — сообщил судья.

После этого вновь взял слово адвокат Айрат Хикматуллин. Он начал с хронологии событий и напомнил, как 11 февраля утром судья обратился к присяжным с традиционным вопросом: «Уважаемые присяжные заседатели! Имеются ли у вас жалобы, заявления, не оказывалось ли на вас какое-либо давление за тот период пока было отложено судебное разбирательство со стороны участников судебного процесса, иных лиц?» и т. д. На это от старшины присяжных заседателей поступил ответ: «Нет, ваша честь!»

Таким образом, на начало судебного заседания 11 февраля ни у кого из присяжных заседателей не имелось никаких обстоятельств, препятствующих участию в судебном заседании по данному делу. Никто из них не заявлял самоотвод и не сообщил о нежелании участвовать в исполнении своего долга. Между тем, впоследствии, на том же судебном заседании присяжный заседатель № 6 заявила о самоотводе, не связанном с самочувствием и физическим состоянием, объяснив его нежеланием участвовать в вынесении вердикта. Аналогично 12 февраля присяжный заседатель № 10 заявил о самоотводе, так же не связанном с уважительными причинами, объяснив его подозрениями о том, что за ним следили.

Он также уточнил, что из разъяснений, которые судья Ильгиз Ахметдинов давал вечером 11 февраля старшине присяжных и которые слышали все, кто был в зале. Когда же 12 февраля состав присяжных был доукомплектован и старшина спросил у судьи, что им нужно теперь делать, судья пояснил, что им нужно снова всё обсуждать и выяснить мнение нового члена коллегии, потом по новой проголосовать и, по сути, вынести новый вердикт. «При этом результаты сегодняшнего голосования могут совпасть, а могут отличаться от вчерашнего вердикта», — уточнил судья. И эти «оговорки по Фрейду» тоже слышали все.

- Поэтому было два голосования двумя разными составами коллегии присяжных заседателей, и было вынесено два вердикта. Первый из них не был признан незаконным, при этом он не был почему-то провозглашён! И его скрыли от сторон и не довели до них! - подчеркнул Айрат Хикматуллин.

Второй вариант вердикта, напомним, оказался обвинительным в отношении всех подсудимых. На основании этого Айрат Хикматуллин сделал вывод, что присяжные заседатели (все или во всяком случае часть из них) подвергались давлению и внешнему влиянию непосредственно 11-го и 12-го февраля, когда находились в здании суда и в перерывах между судебными заседаниями.

Несмотря на очевидность данного факта и заявления присяжных заседателей № 6 и № 10, судом не предпринято никаких мер для выяснения причин незаконного воздействия на присяжных заседателей, не устранено внешнее воздействие на них, не приняты меры по охране присяжных заседателей от воздействия и установления виновных лиц, заявил адвокат.

Айрат Хикматуллин также уточнил, что в напутственном слове председательствующий судья «вопреки требованиям закона не разъяснил присяжным заседателям, что во время принятия ими решения в совещательной комнате, к ним не должны заходить посторонние лица, включая работников и сотрудников суда». Он потребовал истребовать записи с камер видеонаблюдения в помещении суда, чтобы проверить, кто из работников суда заходил к ним в ходе обсуждения вердикта и голосования по нему, а также провести проверку по факту слежки за присяжным № 10.

Судья вновь взял перерыв (на сей раз на 20 минут) и стремительно вышел из зала. Перерыв продлился вдвое дольше. После возвращения в зал судья спросил мнение подсудимых о ходатайстве адвоката Хикматуллина. Токарев традиционно ответил: «На усмотрение суда, ваша честь». Евстафьев и молодые подсудимые горячо поддержали ходатайство.

Гособвинитель Роберт Фаттахов ожидаемо заявил, что считает ходатайство необоснованным на том основании, что сторонам процесса запрещено ставить под сомнение вердикт присяжных. Представитель потерпевших Константин Каратанов поддержал эту позицию.

Судья долго что-то писал в тишине. Потом сообщил, что решение вынесено: ходатайство адвоката Хикматуллина оставлено без удовлетворения.

«Признаки преступлений по фальсификации уголовного дела»

Айрат Хикматуллин попросил разрешения зачитать новое ходатайство, сделав сначала небольшое уточнение.

— Я не ставил под сомнение вердикт. Не знаю, кому и что там послышалось. Возможно, мы говорим о разных документах, — пожал плечами адвокат.

Далее он зачитал ходатайство о проведении расследования в отношении следователей, которые вели предварительное следствие.

Защитник Евстафьева напомнил коротко бурные события последнего полугодия. Прежде всего, он обратил внимание на заявление Токарева, сделанное 15 декабря прошлого года о том, что он оговорил других подсудимых.

В ходе допроса Токарева и оглашения показаний, данных им на предварительном следствии, он, отвечая на вопросы сторон в присутствии присяжных заседателей о том, почему давал те или иные ложные показания о причастности Евстафьева, отвечал, что не может об этом сказать в присутствии присяжных, так как это связано с процессуальными вопросами. При этом подсудимый Токарев неоднократно заявлял, что давал те показания, которые ему «говорили давать». Таким образом Токарев заявил, что на него оказывалось давление со стороны сотрудников органа расследования с тем, чтобы он давал ложные показания в отношении Евстафьева, высказался Айрат Хикматуллин.

Он также обратил внимание на показания Токарева о том, как следователь Алексеев фальсифицировал доказательства по делу — те самые скриншоты WhatsApp-переписки, которую он якобы вел с Евстафьевым. Токарев в суде признался, что скачал готовые скриншоты с ноутбука, принесенного следователем в ИВС, не выходя в интернет. Это подтвердил и специалист московского центра независимых экспертиз Сергей Подколзин, пояснив, что при распечатке скриншотов из электронного почтового ящика на листе должны были остаться реквизиты браузера.

Напомнил адвокат и о том, как Токарев менял показания о дате его первой встречи с Евстафьевым, её с мая на сентябрь, как менялись люди, которые их якобы познакомили — от тестя Токарева Николая Ахмаметьева до таинственного «криминального авторитета», как менялся размер суммы, которую Евстафьев якобы готов был заплатить за убийство зама с 2 млн до 10 млн рублей.

Напомнил он и об изъятии протоколов допросов из материалов дела и исчезновении вещдоков — мобильного телефона Яшина, сейфа, из его кабинета, а также пульта-граббера и 59 тысяч рублей из автомобиля Токарева.

По его мнению, столь же показательна история видео, снятого камерами наблюдения мостотряда № 30 на месте, где был спрятан труп Яшина. Запись сначала была приобщена к материалам дела, потом изъята оттуда. Адвокатам удалось добиться ее приобщения к делу только летом прошлого года в ходе предварительных слушаний по делу.

Эти и прочие примеры, по словам Айрата Хикматуллина, свидетельствовали о том, что следствие принимало во внимание только те доказательство, которые соответствовали линии обвинения, игнорируя факты, свидетельствующие в пользу подсудимых.

Все изложенное свидетельствует о том, что, из материалов уголовного дела без каких-либо законных оснований были изъяты доказательства, полученные в рамках расследования настоящего уголовного дела. Доказательства, имеющие значение для уголовного дела сокрыты от стороны защиты, надзирающего органа и суда. В итоге мы были лишены возможности ознакомиться с данными доказательствами и использовать их для защиты законных прав и интересов обвиняемых. До присяжных заседателей данные доказательства не были доведены, чтобы создать у них предубеждение. Полагаем, что изложенные факты содержат в себе признаки преступлений по фальсификации уголовного дела, фабрикации доказательств, оказания давления с целью дачи ложных показаний, сокрытие и хищение вещественных доказательств, включая хищение денежных средств, заявил Айрат Хикматуллин и потребовал направить материалы об указанных противоправных действиях сотрудников следственного органа в Следственный комитет.

На протяжении его выступления гособвинители перешептывались, видимо, обсуждая контаргументы. В итоге, когда судья дал им слово, Роберт Фаттахов сообщил, что считает необоснованным и это заявление адвоката Хикматуллина, поскольку вопрос о принятии мер против противоправных действия следователей может быть вынесен после приговора в виде частного определения. Представитель потерпевших с этим мнением опять же согласился.

На сей раз судья не стал объявлять перерыв и, поскрипев в тишине ручкой и написав некий текст на листах бумаги, сообщил, что в очередном ходатайстве адвоката Хикматуллина следует отказать.

«Прошу не пререкаться с судом!»

Следующим актом драмы, разыгравшейся сегодня на глазах у ошеломленных журналистов и не менее пораженных подсудимых, внимательно следивших за происходящим, стал отвод председательствующему судье Ильгизу Ахметдинову, высказанный поочередно адвокатами Сергея Евстафьева.

В процессе рассмотрения настоящего уголовного дела председательствующим неоднократно, систематически, то есть умышлено нарушались права Евстафьева С. В. и его защитников, что свидетельствует о личной заинтересованности судьи в исходе дела, первым высказался Павел Киселев.

Он перечислил очевидные, с его точки зрения, нарушения, допущенные Ильгизом Ахметдиновым. В частности, речь шла о том, что судья отказал в ознакомлении присяжных с целым рядом важных, с позиции защиты, доказательств по делу, свидетельствующих о невиновности Сергея Евстафьева, хотя эти доказательства и не были признаны недопустимыми. Это и лингвистическая экспертиза скриншотов, доказавшая, что все они были написаны Токаревым, и экспертиза телефонных соединений, подтвердившая, что Евстафьев, Ахмаметьев и Токарев ни раз не находились в одном месте, и, следовательно, Ахмаметьев не мог наблюдать их встречу на парковке возле заводоуправления УМПО, выйдя с работы в сентябре 2017 года, и прочие исследования, которые были представлены в суде адвокатами.

Из этой же серии — запрет на ознакомление присяжных с результатами экспертизы, выяснившей, что кляузу на Яшина в ФСБ подписал не Евстафьев, а Токарев своей рукой. Не стал судья знакомить присяжных и с видеозаписью беседы Николая Ахмаметьева и руководством УМПО, в ходе которой он несколько раз заявил, что Токарев и Евстафьев никогад в жизни не встречались.

Возмутительным посчитал Павел Киселев и поведение судьи перед провозглашщением вердикта.

Во-первых, в данном случае председательствующий удалился из зала судебного заседания с вердиктом, что теперь ставит под сомнение достоверность последнего, поскольку вынос судьёй вердикта из зала суда после его вынесения, но до провозглашения — не допускается, как это прямо следует из содержания и смысла ч.2 ст. 345 УПК РФ. Во-вторых, председательствующий после получения от старшины вердикта и изучения его текста — не выслушал мнения сторон по поводу внесения в вопросный лист дополнительных вопросов. Вышеупомянутая ч.1 ст. 345 УПК РФ допускает право председательствующего при неясности и противоречивости вердикта предложить присяжным заседателям возвратиться в совещательную комнату именно и только для внесения уточнений в вопросный лист — без кардинального изменения содержания и смысла уже вынесенного вердикта, громко перечислил адвокат Киселев.

По мере того, как он выступал, судья явно начинал выходить из себя. В итоге он прервал адвоката и заявил, что тому следует переформулировать свое выступление, поскольку стороны, участвующие в процессе, не вправе ставить под сомнение правильность вердикта.

Тогда Киселев напомнил присутствующим фразу, адресованную Ильгизом Ахметдиновым присяжным 12 февраля: «Вердикт может быть другим, не таким как 11 февраля 2021».

— На основании всего вышеизложенного прошу рассмотреть настоящее заявление об отводе судьи, уголовное дело вернуть председателю Верховного суда РБ для замены судьи, — заключил Павел Киселев.

Выступавших следом за ним Филюса Исмагилова, Айрата Хикматуллина и Ивана Данилина ожидала та же участь. Судья несколько раз прерывал их, заявляя, что они не вправе ставить под сомнение правильность вердикта.

Айрат Хикматуллин отдельно уточнил, что не ставит под сомнение правильность вердикта.

У меня есть вот такой риторический вопрос: какой из двух вердиктов не ставить под сомнение?.. Изучая окончательный текст вердикта, как мы должны понять, какое решение было вынесено 11 февраля, а какое — 12 февраля. Отметок об этом в нем нет. Несмотря на то, что на второй день обсуждение проводилось снова, ответы на ряд вопросов остались без изменений. Как нам понять, какие решения были приняты первым составом коллегии, а какие были приняты вторым составом? А в конце вердикта стоит только одна подпись старшины присяжных, которую он очевидно поставил в первый день. Значит, второй вердикт им не был подписан. Таким образом можно сделать однозначный вывод, что нет ни одного полноценного вердикта — ни первого, ни второго, подчеркнул Айрат Хикматуллин.

— Я не нуждаюсь в ваших советах и консультациях, прошу не пререкаться с судом, не разочаровывайте меня, — довольно резко прикрикнул Ильгиз Ахметдинов на адвокатов.

— А уж как вы нас разочаровали сегодня своими действиями! Мы не ставим вердикт под сомнение — присяжными был вынесен оправдательный вердикт в отношении Евстафьева, который обязателен для судьи, и Евстафьев должен был быть немедленно освобождён из-под стражи. Его мы под сомнение не ставим, а все остальные действия судьи незаконны! — парировал Айрат Хикматуллин.

Больше всех от судьи досталось Ивану Данилину, который указал на его явную ошибку. Произнося свое напутственное слово присяжным, Ильгиз Ахметдинов сослался на показания свидетеля Штайна (дяди Токарева по фамилии Степанкин) о папках с бумагами, найденных Токаревым в портфеле Яшина. Адвокаты ему тут же напомнили, что Штайн признался: про папки он добавил от себя, прочитав про них в СМИ. Тем не менее судья использовал эти показания, обращаясь к присяжным.

В целом напутственное слово представляло собой изложение обвинительного заключения и не содержало никаких доводов защиты Евстафьева, хотя многие из них были признаны обоснованными и доказывали его невиновности. Это тоже говорит об отсутствии объективности и беспристрастности судьи и его личной заинтересованности в вынесении обвинительного вердикта, обратил внимание на важное обстоятельство адвокат Иван Данилин.

Гособвинители и представитель потерпевших, как и ожидалось, посчитали заявления об отводу судьи необоснованными, а сам он, вернувшись в зал после нового перерыва, объявил, что не видит оснований для отвода судьи (то есть самого себя).

Следующее заявление адвокатов Евстафьева касалось роспуска коллегии присяжных. Основания для него были высказаны примерно те же самые, которые звучали и ранее. Это заявление постигла та же участь.

…Только в четыре часа вечера процесс добрался до исследования доказательств. Гособвинители попросили зачитать имеющиеся в деле справки о судимости Токарева и судебно-психиатрическом освидетельствовании всех подсудимых.

При этом гособвинитель предложил защитникам Евстафьева зачитать сведения об отсутствии у него судимости, однако те отказались, с трудом сдерживая эмоции после предыдущих словесных баталий с судьей. Эта формальная бумага уже не имела значения в сравнении с предъявленными ранее заявлениями. Тем более это не имело смысла, так как сведения о личности Евстафьева неоднократно подробно исследовались ранее при продлении ему срока содержания под стражей.

Адвокаты остальных подсудимых зачитали сведения о своих подзащитных, которые могли послужить смягчающими доказательствами: данные о детях Токарева и Мингазова, сведения об инвалидности родителей и сестры Хасанова, характеристики от соседей и с мест работы всех троих парней, включая фразу о том, что Эрик Талипов способен хранить военную и государственную тайну.

В финале заседания судья объявил, что повестка не исчерпана. Впереди — так называемые малые прения перед вынесением приговора, последнее слово подсудимых и сам по себе приговор. Следующее заседание намечено на 11 марта.