Отчаянный. Лучший следак Башкирии до сих пор летает во сне

Бандит — отморозок даже по тюремным понятиям, в Тюмени он застрелил авторитета, который полжизни провел на зоне, и ограбил квартиру бывшего уголовника, а под Бирском задушил юную студентку, которую сам же подсадил в машину, чтобы подбросить до Дюртюлей. По мнению бандита, девушка слишком многое услышала от попутчиков.— Я ему говорю: Гена, как же ты своего убил? Девчонку-то за что жизни лишил? За то, что сам же перед ней хвост распушил? — рассказывает следователь отдела по расследованию умышленных убийств и бандитизма прокуратуры республики Виктор Гурьев, который и довел до суда дело кровожадной банды.Для этого Гурьеву пришлось объединять 27 уголовных дел со всей России, где были зафиксированы "подвиги" Зарипова — Тюмени, Нефтеюганска, Татарстана. Главарь банды 17 лет провел в тюрьме, но сидел за кражи.— Он мне рассказывает, что первое убийство тюменского авторитета произошло случайно — Зарипов не ожидал, что тот откажется лечь на пол при ограблении его квартиры, и выстрелил, сразу убив уголовника наповал. А потом, говорит: "Как будто что-то во мне сломалось, и уже второе убийство таксиста я совершил без всяких чувств, отвел его в лес и застрелил". К каждому человеку подход нужно найти, — продолжает Виктор Михайлович. — На суде Зарипов не отказался ни от одного эпизода обвинения, и даже когда адвокат попытался заявить, что я выбил показания из бандита, подсудимый на него шикнул: "Против Гурьева ничего не имею".Гурьев — один из самых знаменитых следаков-важняков в Башкирии. На счету Виктора Гурьева масса раскрытых жестоких убийств, ограблений и ни одной осечки.— Любое преступление раскрывается, — уверен следователь Виктор Гурьев. — И любое самое изощренное убийство можно доказать.Судьба жестоко пошутила над Гурьевым — Виктор с детства мечтал стать летчиком.— Столько книг про авиацию прочитал, мне во сне снится до сих пор, как я летаю за штурвалом, причем не простого самолета, а времен Великой Отечественной, — смеется Гурьев. — Наверное, в прошлой жизни я был летчиком, теперь у меня другая судьба.Судьба Гурьева — это грязь, кровь, слезы — все, что сопровождает преступление.— Как это влияет на характер? — Гурьев задумывается. — Но не все же мясники в семье желают тесаком махать. Я в обычной жизни очень сентиментальный, все зверюшки ко мне ластятся. Детей люблю, нравится мне с ними заниматься, наверное, есть у меня педагогические склонности.Первым делом — самолетыВпрочем, на войне Гурьев побывал. На настоящей, в Афганистане. Заслужил орден Красной Звезды и медаль "За отвагу".В летное училище Гурьев не прошел по конкурсу, сдав экзамены на отличные отметки. Поступил в Уфе в авиационный институт на вечернее, устроился работать на УМПО и на следующий год вновь поехал штурмовать летное училище.— Меня же никто не предупредил, что если бы я учился на дневном, то прошел бы в училище без экзаменов. А здесь сдал историю на четверку, и меня опять зарубили.Тогда хитрый Гурьев поступил на исторический факультет в соседнем городе, чтобы доказать генералу, руководившему летным учебным заведением, что историю знает отлично. Но начальник был неумолим. Виктор пошел в армию, чтобы отправиться в заветное летное через учебку.— Это сейчас люди за доблесть считают от армии отмазаться, — говорит Гурьев. — А тогда того, кто в армии не служил, мужиком не считали. У меня на УМПО бронь была, но никто удержать не смог. Можно сказать, по блату в ВДВ попал. И только я собрал в учебке документы, чтобы уезжать в училище, началась война в Афганистане.— Мог отказаться ехать в Афган?— Конечно, мог. Но как? Все мои друзья отправились на войну, а я поеду в теплое место? В Афганистан же насильно никого не отправляли. Нас спрашивали: "Кто не готов воевать, выйти из строя". У нас вышло несколько человек, правда, они были семейные. Потом еще раз, уже на границе, задавали этот вопрос. Тогда никто не вышел. Это был мой долг — уйти вместе с друзьями.Когда после возвращения с войны Гурьев отправился поступать в летное училище, врач на комиссии покачал головой: "Куда, сынок? С такими ранениями, как у тебя, и велосипед не удержать, не то что самолет".Так разбилась мальчишеская мечта. Но желание любой ценой дойти до заветной цели у 44-летнего Гурьева сильно до сих пор. Этой упертости, похоже, боятся преступники и убийцы, с которыми Гурьев сталкивается — следователь, как бульдог, вцепляется в дело.— Нужно уметь не только логически мыслить, но и доказать каждый факт. Я за многие годы работы встречался с такими циничными отморозками, которые только скалились, уверенные, что будут на свободе. Но я копал и находил доказательства, которые полностью их изобличали, — рассказывает Гурьев. — Каждый судебный приговор вызывает удовлетворение, значит, хорошо поработал, раз преступник не ушел от наказания.— А что, такое бывает?— Недавно у меня был маленький праздник. Верховный суд России оставил в силе приговор Верховного суда Башкирии — пожизненный срок преступнику, вырезавшему в Салавате целую семью — мать и троих детей от 6 до 14 лет. Дети случайно дома остались, им нужно было не к первому уроку, а к 11 часам — в школе какой-то праздник был. Убийца выбрал время — девять утра, хотел расправиться с их матерью, которая задолжала ему деньги за наркотики. Но детишки-то здесь при чем? Он с подельником позвонил в дверь, женщина открыла, ее тут же на пороге и порешили. На шум дети посыпались, так они всех ребятишек зверски зарезали. Семилетнего мальчишку прямо в коридоре, одну девочку догнали в туалете, вторую в спальне. Дело три раза возвращали на доследование, и этот изверг мне говорил, что ни за что не сядет. Он наркобарон, средствами располагал, там появились ложные алиби, нашлись свидетели, которые утверждали, что видели его в это утро в другом месте. Но я все его алиби разбил, удалось установить, что кровь на брюках принадлежит убитой, раскопал и другие доказательства. Так что сердце не болит теперь, что подонок, жизни детей лишивший, на свободе гуляет.Особый гарнизонОказывается, служащим в Афганистане запрещалось писать домой, какой интернациональный долг они выполняют в чужой стране.— Мы рассказывали родственникам о том, как лежим, загораем, бананы с апельсинами едим. Причем, когда уходили на операцию, на спальниках в палатке оставляли стопочкой по 10 писем. Вертолет, который прилетал два раза в неделю, увозил по одному письму, лежавшему сверху. Так что меня могли убить, а письма маме продолжали бы приходить. Поэтому, когда меня прошила автоматная очередь и я одной ногой побывал в могиле, удалось сохранить это от матери в тайне. Семь пуль в меня попали, рука просто висела на куске кожи, были ранения в легкие, перебитые кости. Когда с поля боя забирали, наверное, кто-то решил, что я не жилец. Комбинезон со смертной карточкой, где все данные записаны, срезали с тела при оказании первой помощи. И все вещи прикрепили к носилкам, которые грузили в вертолет. Кто-то и позарился на солдатское добро, наверное, из-за часов японских "Омакс". Меня привезли в ташкентский госпиталь безымянного, никто не знал, кто я такой. Если бы не выжил, так и остался бы, наверное, без вести пропавшим. Ладно, очнулся, принялся говорить, кто я, нашлись люди, которых ранило в этом же бою, и они подтвердили мою личность. А матушку я долго в неведении держал. Написал из госпиталя, что прикомандирован к особому военному гарнизону, надо же было как-то объяснить штамп на конверте — ОВГ (окружной военный госпиталь), объяснил, что перевели в Ташкент и теперь мне можно посылать посылки. И удалось ведь провести, как она рассказывает, когда получила письмо из госпиталя, даже сердце не екнуло. А однажды понесла на почту сыну бандероль и встретила знакомого военного. Вот тот-то ее с солдатской прямотой и просветил, что никакого особого гарнизона не существует, что сын-то ранение у тебя получил. Мать говорит, что в тот момент она еле на ногах устояла. И надо же так случиться, что когда мама приехала меня навещать, у меня началось осложнение на руке, на которую поставили аппарат Илизарова, конечность распухла, а температура поднялась за 40. Мне сообщили, что к Гурьеву мама приехала, и я к девчонкам-медсестрам бросился: "Сделайте что-нибудь, мне перед мамой нужно хорошо выглядеть". Вкололи медсестрички магнезию, и вышел на порог ее встречать. Мама меня как издалека увидела, так и села на траву. Думала, что с сыном совсем плохо, а я стою на своих ногах, рука только перевязана. Сказал ей, что руку повредил, когда неудачно с парашютом прыгал. Это только когда домой из армии вернулся и разделся, она увидела — все тело заштопанное. А руку мне медики хорошо сделали, сухожилия имплантировали, так что я даже машину вожу.Железное доказательство— Трудно было на гражданке после войны?— Каждый человек сам делает свою судьбу. Не хватает тебе пороха — и все, человек спивается. Как тот же Гена Зарипов, он ведь практически мой ровесник, бандитом стал, оказался за решеткой первый раз в 18 лет? И у меня были те же самые условия — дворовая романтика, пришел из армии, братва кричит: "Давай бухать". Я один раз с ними выпил, второй, а потом сказал: "Нет, ребята, мне с вами не по пути". Главное, чтобы в человеке стержень был какой-то, который не позволяет ему расслабляться и жалеть себя. Сила воли. Мне ребята, которые со мной в палате в госпитале лежали, до сих пор благодарны, говорят: "Витя, если бы не ты, мы бы на ноги не встали". Одному парню ноги отрезало выше колен снарядом, второму — очередью. Им привезли протезы, но это же ужасно больно на культи вставать. Это не Маресьев, у которого только ступней не было. И, как врачи утверждают, что если сразу человек не найдет в себе силы подняться, то потом уже точно не встанет на протезы, так и будет инвалидом колясочным. Вот я и гонял своих соседей по палате. Ставил на культи в угол и отходил. Он плачет, просит костыли, кричит, что я фашист, что мне только в гестапо работать, но стоит сам. Потом мы начали ходить по стометровому коридору, спускаться на лифте в холл, а обратно я их гнал пинками к лестнице. А это представляете, какая боль, по лестнице на культях подниматься? Он идет, зубами скрежещет, у меня у самого слезы текут, но знаю, что надо заставлять их ходить. До сих пор благодарные письма мне пишут. Человек, несмотря на то, что без ног, реализовал себя, женился, двое детей, закончил бауманский университет. Помню, фото мне прислал, когда первая машина у него появилась: стоит, ухмыляется, рядом с таким ушастым "Запорожцем". Еще один парень, Слава Лачин, смертельное ранение получил — в сердце, но удачно упал спиной на асфальт. Твердая поверхность рану прикрыла, не дала крови вытекать, сердце продолжало качать. Так его тоже спасли, когда он мне письмо прислал, оно так и начиналось: "Привет с того света". Он до сих пор с парашютом прыгает, мастер спорта международного класса.— Значит, не все афганцы изгоями стали?— Ну, посмотри на меня, какой я изгой? Естественно, ничего приятного — там война, там у меня друзья полегли, а здесь, в Союзе, ничего об этом не знают, на дискотеках танцуют. Но было стремление доказать, что ты что-то в жизни значишь. Я в институт-то боялся поступать, думал, скажут, что инвалидам нельзя. Но все ребята наши показали, что могут в жизни многого добиться.— А кто же рынки бомбит?— Настоящим десантникам стыдно за тех, кто в день ВДВ права качает. Рынки бомбят те, кто пороху не нюхал. Для нас, афганцев, это святой праздник — в этот день мы обязательно на кладбище бываем, поминаем друзей.— Но родина-то вас предала…— Нас так воспитывали, что мы знали, наш долг — за родину воевать. Войну проигрывают не солдаты, а политики. Мы же получили уроки настоящего фронтового братства, честности и мужества.Вероятно, эти уроки оказались настолько сильными, что Гурьев и сейчас имеет сверхвосприимчивое чутье на обман и подлость.— Человека нужно чувствовать, — говорит Виктор Михайлович об еще одном необходимом качестве в работе следователя.В Абзелиловском районе изнасиловали и убили семилетнюю девочку. Причем подонок сначала придушил ребенка, потом выбросил тельце в выгребную яму, а для того, чтобы скрыть следы злодеяния, топил девочку в дерьме лопатой. Первое подозрение пало на соседа, который жил напротив. Парень в свое время отсидел за изнасилование, правда, ровесницы, но естественно, что первым допрашиваемым стал он.— Этот бывший зек мне говорил: "Начальник, ну не я, ну не поднял бы я руку на ребенка", — рассказывает Гурьев. — И я думаю — действительно, не он. Начали отрабатывать окружение девочки, и выяснилось, что в дом был вхож положительный во всех отношениях 25-летний парень, комбайнер, живший по соседству. Женатый, но детей своих не было. И к девочке хорошо относился, подарками задаривал. Я с ним двое суток разговаривал, потому что чувствовал, что за всей этой положительностью гнильца есть. Когда мы его задержали, родители девочки ко мне приходили, просили отпустить, мол, он ни в чем не виноват, хороший. Представляете, каково мне было? Ну а потом и доказательства железные обнаружили, лопату нашли, одежду его окровавленную, тут он и признался. Когда этого выродка на следственный эксперимент возили, всю деревню в оцепление брали, с ним каждый житель готов был расправиться. Потом выяснилось, что есть не только людской суд, но и Божий. Насильник после приговора повесился в камере. В тюрьме тоже свои понятия есть, и там не церемонятся с теми, кто на детей посягает.Только дурак ничего не боится— "Девятую роту" смотрели?— Нет, не пошел, дочь вместо себя отправил. Слишком больно. Я же все это видел в реальности и не хочу заново переживать. И "Афганский излом" тоже не смотрел. Вообще стараюсь не смотреть фильмы про войну. Смотрю передачи про животных.— Страшно, значит, все-таки было?— Только дурак ничего не боится. А любому, даже самому смелому человеку, чтобы с парашютом первый раз прыгнуть, нужно пересилить самого себя.Гурьев, похоже, и живет так каждый день, пересиливая самого себя.— Работа следователя в том и состоит, что нужно не только поставить себя на место пострадавшего и пережить с ним всю трагедию заново, но попытаться представить себя в шкуре преступника и предположить, что бы ты стал делать на его месте.— На месте подонка?— В этом и заключается логика следствия — разгадать преступный замысел, а иначе не видать раскрытых дел.Этой осенью возле деревни Курочкино под заброшенной нефтекачалкой был обнаружен разложившийся труп шестиклассника. Мальчик числился пропавшим без вести; когда его опознали, прокуратура Уфимского района отказала в возбуждении уголовного дела, решив, что произошел несчастный случай. Мол, школьник качался на агрегате и упал в трехметровой высоты, разбив себе голову. Эксперты, признавая не лучшую сохранность трупа, осторожничали и не спешили давать заключение. Гурьев, когда взялся за это дело, не только доказал, что мальчишку убили, но и долго пытали перед смертью. Сначала пацана заставляли прыгать с пятиметровой бочки, как рассказывали потом преступники, чтобы "посмотреть, что будет". Заставляли брать в рот половые члены и засовывали палку в анальное отверстие. Потом добили несчастного болтом, бросив умирать. Рассказал следователю об этом сам малолетний подонок, совершивший насилие над подростком. 15-летний убийца уже сидел за убийство тетки, когда к нему с вопросами пришел Гурьев.— Мое дело было восстановить картину того, что произошло в тот летний день, тем более, что я взялся расследовать это преступление спустя долгое время. Здесь не только логика, но и воображение требуется. Спрашиваю: "Ну а чем ты его по голове бил?". Он отвечает: "Какой-то железякой", я говорю: "Куда ее дел?", а он: "Куда-то выкинул". Пришлось представить его на месте преступления, учесть, что в этот день парень был пьян, рассчитать его вес и силу замаха. Как только все сложил, приехал к этой нефтекачалке и прямиком пришел к железной болванке. Она лежала там, где я ее рассчитал. Отдал на экспертизу, на ней волосы и кровь убитого, а это уже доказательство, и уже сомнений в насильственной смерти у экспертов поубавилось. И несмотря на то, что я потом раскрыл это убийство полностью, доказав каждый шаг малолетнего преступника, все равно в груди обида. Учитывая, что убийце-подонку сейчас 15 лет, суд ему даст не больше 10 лет заключения. Он выйдет на свободу молодым — в 25 и снова кому-нибудь судьбу поломает.— А ваши дети знают, в чем состоит ваша работа?— Ну, я дома-то не откровенничаю. У меня две дочки — Дарья и Ангелина, знают, что папа — следователь, гордятся немного. А вот старший сын Александр отлично понимает, в чем заключается моя работа, и очень хочет на меня быть похожим. Сейчас на юрфаке учится и твердо намерен пойти в прокуратуру.Профессия на все времена— Было такое, что вам запрещали расследовать то или иное преступление?— Нет, — качает головой Гурьев. — Да и кто посмеет? Я сразу развернусь и уйду.— А в сложное время, в 90-х, когда все из прокуратуры побежали, не было желания уйти?— Преступность была во все времена, и наша работа нужна при любой власти, при любых переменах. Наверное, бизнес — это не мое, здесь я на своем месте и считаю: то, что я делаю, очень важно.Отчаянный борец с преступностью, оказывается, всегда не терпел компромиссов.— Когда на юрфак поступал, в сочинении написал о преемственности поколений, о том, как наши деды воевали в гражданскую, отцы в Великую Отечественную, а мы защищали родину в Афганистане. Как только меня зачислили, зовут в ректорат. А там ректор сидит и еще один мужик, весь в орденских планках. Спрашивают: "Сочинение сам писал?" Я говорю: "Сам". Ну, думаю, все, сейчас позовут "особистов", арестуют. А они мне: "Вот, выпей, сынок, молодец. Будешь речь говорить на дне первокурсника". Я и сказал, речь, что думаю об этой войне. Тишина была необыкновенная. А кто-то даже заплакал. Потом я много выступал, и что самое интересное, всегда правду-матку рубил.Гурьев — единственный из башкирских студентов, попавший на Всемирный фестиваль молодежи в Москве в 1985 году. Отбор посланцев республики был жесточайший, из 150 человек-претендентов из вузов Башкирии остались лишь трое, среди которых и оказался Виктор. Единственного счастливца из трех кандидатур должна была утвердить комиссия обкома партии, которую возглавлял сам первый секретарь Мидхат Шакиров.— Кандидаты были представлены из всех областей — науки, народного хозяйства, ученых, производственников. И мы заметили, что комиссия опрашивает всех трех претендентов, а называет достойным того, кто зашел в это зал последним, — рассказывает Гурьев. — Меня вызвали первым, я даже обрадовался, у меня никакого желания добиваться этой высоты не было. Захожу, Мидхат Закирович спрашивает: "Кто? Гурьев? Знаю, достоин". И больше никого не вызывали…Прямолинейность и честность Виктора, как ни странно, поощрялись в государстве, которое сейчас принято считать тоталитарным. — После окончания вуза меня вызывает первый секретарь райкома комсомола и говорит: "Все, Гурьев, мы тебя забираем в райком". Я говорю: "Не для того в меня государство пять лет вкладывало, чтобы я ушел работать не по специальности. Не пойду". Он мне кричит: "Партбилет на стол положишь", а я говорю: "Не вы мне его давали, чтобы забирать". Так и ушел в прокуратуру.— Пожалели?— Ни разу. И если бы я мог начать жизнь сначала, то, наверное, снова прошел и Афган, и стал следователем.Светлана РОМАНОВА.