Ильдар Абдразаков: «Премия «Грэмми» - не повод расслабляться»

«Петь в башкирском театре все равно, что в Ла Скала»

- Особых эмоций по поводу номинации не испытывал: думал, если вручат награду – порадуюсь, а не присудят – не расстроюсь, - признается Ильдар. – Любые премии – не повод для расслабления. Не думаю, что актеры или режиссеры, получившие «Оскар», на этом останавливаются: продолжают работать и бороться за другие награды.

В декабре минувшего года Ильдар Абдразков устроил настоящий праздник любителям оперного искусства столицы Башкирии, приняв приглашение выступить на гала-концерте «Шаляпинских вечеров». 13-й фестиваль оперного искусства завершился фееричным дуэтом братьев Абдразаковых: Аскар и Ильдар исполнили арию Дона Базилио из «Севильского цирюльника». Приезда прославленного баса поклонники ждали три года – в последний раз Ильдар Абдразаков выступил на родной сцене оперного театра на открытии 12-го фестиваля. Вместе с Аскаром они вышли в опере Моцарта «Дон Жуан».

В 2000 году Ильдар стал солистом Мариинского театра, через год дебютировал на сцене Ла Скала, а в 2004 году – на сцене Метрополитен-опера. Сегодня с именем 34-летнего баса из Башкирии связывают возрождение римской оперы.

- Дирижер с мировым именем Риккардо Мути предложил мне петь в постановке «Моисей и фараон», - рассказывает Ильдар. - Газеты писали, что спектакль прошел с триумфом. Был президент Италии, причем пришел на генеральную репетицию, пригласив всех министров. Поэтому пришлось за день до премьеры петь в полный голос. Получилось, что это и был первый спектакль, на который даже вышли рецензии. Например, в главной газете Италии Corriere della Sera написали, что это «триумф римской оперы». До недавнего времени этот вид искусства в итальянской столице был в упадке. А сейчас с приходом Мути опере стали уделять больше внимания, маэстро начал приглашать певцов международного уровня.

- Когда ехали в Уфу, было ощущение, что отправляетесь не просто на очередное выступление, а в родные места?

- Конечно, я ехал, прежде всего, домой, где меня ждали родственники, друзья. И для меня это было очень волнительно: я готовился выступить перед той публикой, которая меня давно знает, наблюдала за моим ростом, ведь первые шаги я делал именно в башкирской опере. А это очень ответственно: хочется показать, насколько ты вырос. Но мы же не роботы: сегодня ты себя чувствуешь хорошо, завтра – чуть хуже, а работа голосовых связок зависит и от погоды, и от настроения. Но волновался я только перед выходом на сцену: когда появился перед зрителями и увидел их улыбающиеся лица, то сразу успокоился и спел от души.

- С чем можно сравнить эти ощущения?

- С первым выходом в Ла Скала: у меня также тряслись руки, подгибались колени. Но через 15 секунд выдохнул, успокоился и начал петь. Так же и здесь. Это можно сравнить с резким спуском вниз на аттракционе «Американские горки». А вот ощущения после выступления бывают разные: все зависит от того, как ты себя покажешь. Если чувствуешь, что не отдал всего себя публике, то становится обидно. Конечно, такие случаи бывают, но всегда стараешься работать на все сто, даже если не чувствуешь себя в форме. Отдаваться нужно полностью: мы ведь не эстрадные певцы, которые могут выйти под фонограмму. И при этом в нашей стране мы зарабатываем гораздо меньше, чем эстрадники.

«Слава Богу, что министром культуры стал мой брат»

- Кого вам не хватало в зале башкирской оперы?

- Прежде всего, отца, который скончался три года назад, мамы, которая приболела и не смогла прийти на выступление. А остальные, кого я хотел видеть, все были в зале. Я редко выступаю в родной Башкирии, поэтому и прием мне был оказан очень теплый. Из башкирской оперы мне не приходит официальных приглашений, а если и зовут, то за месяц до события. Но рабочий график у меня очень жесткий, и чтобы выделить время, мне нужно сообщать об этом хотя бы за полгода.

- По вашему мнению, что ждет культуру Башкирии в ближайшем будущем?

- Слава Богу, Аскар Амирович стал министром культуры Башкирии. У него много планов, и я очень надеюсь, что культура республики поднимется до того уровня, который занимала раньше. Конечно, я с удовольствием помогу, буду приезжать с выступлениями, мы разработаем планы на будущее, постараемся привезти в Башкирию других достойных исполнителей, дирижеров, даже оркестры. Нужно, чтобы жизнь кипела, чтобы люди ходили в театр и видели там что-то отличное от ТВ, где постоянно стреляют из автоматов.

- А реально увидеть в Уфе, например, дирижера Гергиева?

- Конечно! Сколько лет он меня спрашивает: «Когда мы поедем в Уфу?». Уже дважды планировался его приезд, но я уезжал из республики – и тишина. Договориться с ним действительно очень сложно - он постоянно в разъездах. Недавно были с гастролями в Америке: он умудрялся утром дирижировать спектаклем в Метрополитен-опера, а вечером - концертом в Карнеги-холле.

- Что сразу бросилось в глаза на родине?

- Перемены в культурной жизни Башкирии. Они, несомненно, должны быть. Например, в первый раз в жизни в уфимском аэропорту меня ждала машина. Было приятно, но я отказался, потому что меня уже встречали. Еще сильно изменился город. Очень удивило, что открыли проезд по улице Пушкина около парка Аксакова. Уфа - красивый город, особенно зимой. Любимые места – это улица Ленина, «пятачок» у памятника Салавата Юлаева - там, где прошло детство, где родительский дом.

- А что огорчило?

- Я не видел вдохновения, искры в глазах людей, работающих в оперном театре. Видно, что они трудятся, но не получают от этого наслаждения. Может быть, все дело в небольшой зарплате. Конечно, «Шаляпинские вечера» прошли на высоком уровне. Наверное, дело в том, что приехали известные артисты, и музыкантам было интересно: они подготовились и хорошо сыграли, но хочется, чтобы так было каждый спектакль. Риккардо Мути говорил: «Я хочу смотреть в глаза музыкантам и видеть искру, а не желание заработать, чтобы прокормить семью». А для этого нужно обеспечить людей достойным заработком, тогда у них появятся эмоции.

- Если б вы оказались за круглым столом, который провели в минувшем году новые чиновники от башкирской культуры, что бы предложили?

- Я, слава Богу, не чиновник, но, в первую очередь, поднял бы вопрос с зарплатой и жильем. Когда люди начнут заниматься? Играя на инструменте, вытачивать каждую ноту, а то приходишь на спектакль и слышишь фальшь в оркестре. Хочется, чтобы все было идеально красиво. Вот я, выходя на сцену, не могу спеть в полголоса. Считаю, что нужно полностью отдавать себя искусству. А уж сколько ты пропоешь – это уже твои проблемы.

«Мои арии были для сына лучше любой колыбельной»

- Как относитесь к новомодным скандальным постановкам классических опер?

- Модерновые постановки зачастую ужасающего качества способны только убить оперу. Встречаются, конечно, интересные работы, но их меньшинство. Однажды разочаровавшись в какой-то постановке, зритель больше не захочет возвращаться в театр. Ничего не могу сказать о новой скандальной версии оперы «Евгений Онегин», поставленной Дмитрием Черняковым в Большом театре, – я ее не видел. Мне, кстати, скоро предстоит с ним работать. К сожалению, сейчас все строится на эпатаже, но это явление временное. Например, поставили в Берлине «Трубадура», разместили на сцене унитазы, и артисты, сидя на них с газетами, поют арии. Это неправильно, и, прежде всего, говорит о непрофессионализме режиссера, отсутствии духовности. С этим должны бороться мы, профессиональные певцы - отказываться от того, что предлагают такие режиссеры. А то посмотришь такую постановку – плеваться хочется.

- Кого считаете главными людьми в профессии?

- На мою профессиональную жизнь повлиял мой учитель Миляуша Муртазина - это человек, который задал направление. Еще Ирина Архипова, которая предложила участвовать в конкурсах, Валерий Гергиев, предложивший петь в Мариинском театре, Риккардо Мути, который пригласил меня в Ла Скала, после чего началась моя международная карьера.

- Приходилось завоевывать девушку с помощью вокальных данных?

- Наверное. Ведь говорят, что девушки любят ушами. Что-то в этом есть.

- А сыну колыбельные пели?

- Когда мы занимались с концертмейстером, а сыну нужно было спать, я брал его на руки, пел во весь голос арии из опер, и он засыпал, а когда прекращал – просыпался. Когда Владимиру-Амиру было четыре года, в Нью-Йорке я пел Мефистофеля в «Фаусте» он смотрел четырехчасовой спектакль от начала и до конца, не желая уходить домой.

- Как поддерживаете физическую форму?

- По возможности занимаюсь спортом: бегаю, тренируюсь в зале, а летом еще играю в гольф – делаю это с удовольствием. Говорят, что это спорт миллионеров, но у меня сравнительно скромное состояние, просто президент гольф-клуба - большой поклонник оперы и сделал мне членскую карточку, позволяющую играть бесплатно в любом клубе Италии. Вообще за спектакль я теряю два-три килограмма, а силы восстанавливаю сном. Многие не понимают, как можно иметь такой режим, но нам это необходимо: работа заканчивается часов в 12 ночи, после спектакля полученный адреналин не дает успокоиться - засыпаешь только в четыре часа и привыкаешь к этому распорядку дня.

- Где сегодня для вас дом?

- Больше десяти лет я кручусь по миру, поэтому когда приезжаешь в Италию или Америку, есть какие-то места, которые стали родными. Но не получается сидеть там годами: каждые два месяца приходится переезжать. Потому могу сказать, что мой дом – это мир. А уютнее всего я себя чувствую в Уфе и Питере – там меня всегда ждут.

Рустем ГАББАСОВ.