«Мы точно не забудем»: близкие жертв коронавируса в Башкирии намерены добиться правды

Сегодня, 20 мая, исполняется 40 дней с момента смерти первого пациента, которого в Башкирии официально назвали умершим от заражения коронавирусной инфекцией. Эта дата совпала с отставкой главного врача РКБ Эльзы Сыртлановой. Для близких жертв эпидемии коронавируса оба этих события имеют, пожалуй, гораздо большее значение, чем для других жителей республики. Медиакорсеть пообщалась с людьми, понесшими тяжелую утрату.

1. Юлай Аллаяров

33-летняя Юля Латыпова из Мечетлинского района Башкирии говорит, что никогда не свыкнется со смертью брата Юлая. Они были близнецами. Не похожие внешне, Юля и Юлай были очень близки и остро чувствовали состояние друг друга. Теперь, когда Юлая не стало, Юля постоянно ощущает пустоту, которую ничем невозможно заполнить.

— У него был сахарный диабет, поэтому Юлай не спешил заводить семью, не хотел стать обузой для кого-то. Всё надеялся поправиться и тогда уже стать надежной опорой для жены, для будущих детей и для наших пожилых родителей, которые сильно болеют… Но не сбылось, — рассказывает Юля. — Он постоянно возился с племянниками, был очень светлым и добрым человеком.

Юлай Аллаяров стал первым пациентом, причиной смерти которого официально признали COVID-19. Скончавшаяся ранее 80-летняя женщина, у которой был посмертно подтвержден коронавирус, хотя и открыла скорбный счет жертв опасной инфекции в Башкирии, но все-таки ушла из жизни из-за осложнений, связанных с инсультом и еще целым «букетом» заболеваний (хотя и застойная пневмония у нее тоже была диагностирована).

…Во второй половине марта Юлай приехал в РКБ на плановое лечение от сахарного диабета, но в итоге заболел пневмонией, вызванной вирусом COVID-19, и сгорел в считанные дни. Для диабетиков коронавирусная инфекция оказалась особенно опасна.

3 апреля Юлай позвонил и сообщил, что задерживается в больнице из-за воспаления легких. Больше от него никаких вестей не было.

— Мы очень беспокоились, особенно когда узнали, что РКБ закрыли на карантин из-за коронавируса, но все равно надеялись на лучшее, — рассказала Юлия. — А 11 апреля из больницы позвонили маме и сообщили, что Юлай умер. Мама страдает онкологией, а папа — инвалид-колясочник. Эта новость стала для них сильным ударом. Теперь мы боимся потерять еще и их.

Юлия слышала комментарии представителей минздрава РБ о том, что Юлай, скорее всего, заразился коронавирусом где-то за пределами РКБ, к таким выводам чиновники пришли, проанализировав течение болезни молодого человека. Однако Юля с такими выводами не согласна и винит в смерти брата все-таки руководство РКБ, не обеспечившее своевременное выявление инфекции и защиту пациентов от нее.

Она подала заявление в следком с просьбой разобраться в ситуации, найти и наказать виновных.

— Вследствие халатности коронавирусной инфекцией были заражены пациенты, работники и посетители Республиканской клинической больницы, что привело к ее распространению по территории республики Башкортостан и заражению третьих лиц, — говорится в заявлении Юлии Латыповой.

В этой истории есть и еще одна очень некрасивая деталь. Почти одновременно со звонком из РКБ о смерти Юлая их семью начали осаждать представители ритуальных контор, навязывавшие свои услуги по проведению похорон. Очевидно, что утечка информации произошла из больницы. В администрации РКБ и минздраве республики обещали провести служебную проверку по этому поводу. Результаты проверки пока неизвестны.

2. Аида Мухутдинова

Про 51-летнюю жительницу Ишимбая Аиду Мухутдинову ее дочь Снежана Рахимова говорит в прошедшем времени с большим трудом. В её голове не укладывается, что мама больше никогда не заглянет к ней, не обнимет внуков, не порадует их гостинцами.

— Мама очень следила за своим здоровьем. Она проработала всю жизнь поваром, а у них ведь постоянно медосмотры, санитарные книжки. И вот когда в конце прошлого года у нее появились головные боли, то сразу пошла по врачам, — вспоминает Снежана.

Ишимбайские врачи у Аиды ничего не обнаружили. Тогда она поехала в Уфу на обследование в РКБ. Там врачи после обследования пришли к выводу, что проблемы с давлением у женщины объясняются болезнью почек. При этом у Аиды были все шансы поправиться, потому что она обратилась за медицинской помощью в самом начале развития болезни.

— Мама очень переживала, мы ее успокаивали, говорили: «Мам, ты лечись. Такая больница — туда редко попадают. Ты обязательно вылечишься», — вздыхает Снежана.

В отделении нефрологии РКБ Аиде Мухутдиновой провели хорошее лечение, давление у нее пришло в норму, так что 5 апреля женщина уже собиралась выписываться. Но 6 апреля грянул карантин.

— Когда она лежала в РКБ, ее переводили из палаты в палату. Получается, 1 апреля ее перевели в другую палату, основываясь на том, что молодые в одной палате, а взрослые — в другой. Маму положили с молодыми, и там была женщина с температурой. Пациентки забеспокоились, начали требовать, чтобы ее перевели, боялись заразиться. Мама особенно переживала, потому что с ее хронической болезнью почек иммунитета почти не было, — рассуждает Снежана. — Мама была очень хорошим человеком. Девочки, которые лежали с ней в палате, сказали, что такого человека, как она, они не видели вообще, что очень привыкли к ней за пять дней.

7 апреля в палату Аиды Мухутдиновой пришли брать анализ на COVID-19, потом, 9 апреля, у нее взяли повторный анализ.

— У мамы была истерика, она просила нас ее забрать домой. Словно предчувствовала беду… Было очень тяжело, потому что мы ей не могли помочь. Вся больница была перекрыта. 12-го числа ее перевели в восьмую клиническую больницу. А в РКБ с 10 по 12 апреля у нее не было никакого лечения против этого коронавируса, насколько я знаю. В восьмой больнице начали лечение, но, видимо, уже было поздно, — рассказывает Снежана.

После 13 апреля она маму больше не видела и не слышала. Врачи говорили, что её состояние стабильно тяжелое. Ее ввели в медикаментозную кому и потом периодически выводили. 20 апреля Снежане позвонили из больницы и сказали, что маме стало лучше. Сама Аида прислала сообщение, что переживает за внуков, за детей, передает всем привет. Ее вывели из медикаментозной комы 21 апреля, попросили Снежану купить белковое питание. А 22 апреля в 10 часов утра неожиданно позвонили и сказали, что Аида умерла ночью в 3.50.

Снежана тоже написала заявление в следком с просьбой наказать виновных в массовом заражении коронавирусом людей в РКБ. У нее на руках есть медкарта мамы, в которой много важной информации о ходе лечения, в том числе в Ишимбае, к местным врачам, не сумевшим поставить верный диагноз, у женщины тоже много вопросов. Вот только следователи её на беседу до сих пор так и не пригласили.

— Мне еще крайне неприятно, что по Ишимбаю распускали слухи, будто мама, уже будучи больной коронавирусом, якобы приезжала домой. Не понимаю, кому это было нужно. Это просто бесчеловечно, — считает она.

В телефоне мамы Снежана нашла несколько видео, которые Аида сняла, находясь в больнице. На одном из них видно, как врач пришла в палату и объясняет, как будут спасать пациентов от коронавируса. Снежана часто смотрит эти видеоролики, где слышен голос мамы, и плачет.

— После всего пережитого мы вообще теперь боимся выходить из дома. Не представляю, как смогу отвести детей в садик, — делится она переживаниями. — Недавно заболела дочка, решили вызвать скорую из-за высокой температуры. А фельдшер рассказала, что им не заплатили «коронавирусные» деньги. Говорит, начальник сказал, чтобы лучше не выступали и не вздумали жаловаться, а то вообще ничего не получат. Я посоветовала ей обратиться в суд, а она боится потерять работу.

3. Фанзиля Хайруллина

48-летняя учительница начальных классов из Чишминского района Фанзиля Хайруллина ушла из жизни 18 апреля тоже в РКБ и тоже после планового лечения. В январе у Фанзили врачи обнаружили хронический лимфолейкоз, ей предстоял курс химиотерапии, а потом долечивание в домашних условиях. Врачи говорили, что есть все надежды победить онкологию. Фанзиля поступила в отделение гематологии 18 марта.

Ровно через месяц, 18 апреля, она скончалась в реанимации. Не секрет, что химиотерапия значительно снижает иммунитет организма, после нее надо особенно беречься и избегать возможных источников инфекций. Но в той же больнице, где Фанзиля лечилась от онкологии, она, как выяснилось, подхватила другой смертельный недуг.

Радмир Хайруллин — старший сын в семье, он привык защищать младших. А вот теперь ему приходится защищать память о маме.

— Вы подумайте, человеку было всего 48 лет, она была в полном расцвете лет, такая веселая, добрая. И вот теперь её не стало из-за халатности руководства РКБ. Я на этом настаиваю и буду всеми силами добиваться справедливого расследования, — говорит Радмир.

По его мнению, происходившее в РКБ просто не укладывается в голове.

— Как можно было игнорировать вспышку пневмонии и не начать проводить тесты на коронавирус, когда информация о нем была везде в новостях? Почему пациенты с признаками пневмонии лежали в одной палате с теми, у кого их нет, и почему им сразу не делали компьютерный томограф? Почему во время дезинфекции больницы накануне 6 апреля «забыли обработать отделение гематологии», где лежала моя мама? — это только часть вопросов, которыми задается Радмир и на которые очень хочет получить ответы.

По его мнению, 80-летняя женщина, после смерти которой РКБ закрыли на карантин, вовсе не была первой жертвой коронавируса, скончавшейся в РКБ.

— Я точно знаю, что 3 апреля умерла женщина, лежавшая в одной палате с моей мамой. Она умерла от пневмонии, как и мама потом. Возможно, от нее мама и заразилась. Но после вскрытия коронавируса у нее не нашли. У мамы, кстати, тоже COVID-19 не подтвердился. Но нам от этого не легче. Нет никаких сомнений, что она заразилась пневмонией именно в РКБ. Мама успела рассказать, что в больнице умерли от пневмонии несколько человек, — говорит Радмир.

Последний раз он говорил с мамой по телефону 14 апреля. 15 апреля с ней успел поговорить отец. Фанзиля общалась уже с трудом, задыхалась и предположила, что ее, скорее всего, переведут в реанимацию. Женщина очень боялась этого, говорила, что, наверное, уже не вернется оттуда живой.

Пациентку ввели в медикаментозную кому, но вскоре она скончалась.

— Я хочу получить ответы на свои вопросы. Я публиковал их в соцсетях и видел, что меня поддержали многие жители республики, я всем очень благодарен за это. Уверен, что вместе мы сможем добиться правды. Мне для этого сил не жалко, — заявляет Радмир Хайруллин.

В минздраве Башкирии ранее обещали дать подробные ответы на все вопросы Радмира Хайруллина. Сейчас молодой человек собирает документы для обращения в следком.

4. Елена Никонорова

Сын 56-летней медсестры Белебеевской ЦРБ Елены Никоноровой Павел не расположен делиться эмоциями с журналистами. Он лишь подтвердил, что намерен добиваться истины, действуя в правовом русле.

Елена работала в детской поликлинике, но по роковому стечению обстоятельств 30 марта, как раз в канун введения режима самоизоляции в стране, её перевели в приемный покой в отделение Белебеевской ЦРБ в поселке Приютово. Она пробыла там всего три дня, как раз когда туда стали привозить больных с подозрением на коронавирус. «Нулевым» пациентом в больничном отделении Приютово стала 61-летняя пенсионерка. Она умерла под аппаратом ИВЛ.

— В кратчайшее время там заболели практически все пациенты и медработники. Среди них была и Елена Никонорова, — рассказал Медиакорсети источник. — Самое странное было, когда на фоне такой вспышки пневмонии многих пациентов из приютовского стационара выписали домой, даже с температурой.

Елена Никонорова была в их числе. У нее был сахарный диабет, как и у Юлая Аллаярова, умершего в РКБ. В сочетании с пневмонией это оказалось смертельно.

3 апреля Елену положили в стационар в Приютово, а 13 апреля уже выписали домой. После этого заболевшая медсестра еще приходила в поликлинику и сдавала анализы. Терапевт поставила ей диагноз «острый бронхит». Так продолжалось до 26 апреля, когда состояние Елены резко ухудшилось. 27 апреля её госпитализировали, но спасти уже не смогли.

Вскоре после смерти Елены Никоноровой в интернете появились вполне правдоподобные факты о том, что кто-то пытался удалить из ее электронной истории болезни сведения о взятых тестах на коронавирус, а диагноз «неуточненная пневмония» был исправлен на «острый бронхит». Минздрав Башкирии проинформировал, что по данному факту будет проведена проверка, о её результатах пока неизвестно.

— Главврач мне сразу сказал, что мама умерла от коронавируса. Теперь этот же человек даже не может сказать, куда делись мамины анализы на COVID-19, которые у нее брали 15 и 23 апреля. Думаю, что это все сделано для того, чтобы не платить компенсацию и не портить статистику. Мамы нет в списке умерших от коронавируса. Разве это честно по отношению к моей маме, которая всю жизнь проработала в медицине, работала преданно и честно? — задался вопросом Павел Никоноров в интервью.

Он направил свои обращения с просьбой разобраться в ситуации президенту России Владимиру Путину, главе Башкирии Радию Хабирову, в следком и прокуратуру, а также обратился в Трудовую инспекцию с требованием разобраться, почему человека, больного сахарным диабетом, перевели на опасную для него работу и какие были приняты меры защиты. Пока Павел не получил ответов, как и Радмир Хайруллин.

5. Владимир Князев

79-летний житель Белебея Владимир Дмитриевич Князев в начале апреля попал в то же отделение в Приютово на плановое лечение с основными диагнозами «церебросклероз и хронический обструктивный бронхит». К тому моменту в стационаре уже участились случаи пневмонии. Ослабленный организм пожилого человека с такой атакой вредных факторов, к сожалению, не справился.

Состояние Владимира Дмитриевича 5 апреля стало резко ухудшаться. Обследование выявило у него правостороннюю нижнедолевую пневмонию. Его перевели в инфекционное отделение как контактировавшего с ковидными пациентами, а позднее поместили в реанимацию. Уже там компьютерный томограф выявил у Князева прогрессирующую пневмонию, а также инсульт. Выкарабкаться дедушка уже не смог.

— Я думаю, что если бы не эта госпитализация, дед прожил бы еще и пять, и десять лет, — говорит внучка Владимира Дмитриевич Регина Ахметзянова. — Он был очень жизнерадостным человеком, всеобщим любимцем, балагуром. Всегда улыбался, радовался жизни.

По словам Регины, после смерти Владимира Дмитриевича она общалась и с руководством больницы, и с полицией. Подумывала подать заявление с просьбой разобраться в обстоятельствах его смерти.

— Везде мне сказали, что мы ничего не добьемся, лучше даже не пытаться. Бесполезно, только время потратим, — говорит девушка. — Но внутри меня всё протестует против такого положения дел. Тем более, что дедушка — не единственный, кто скончался за последний месяц в нашей больнице после вспышки коронавируса. Кто-то же должен за это ответить?!.

Владимира Князева, как и остальных, кто скончался с диагнозом «коронавирусная инфекция» или оказался «контактным», родственникам пришлось провожать в последний путь упакованными в мешки в закрытых гробах, не имея возможности попрощаться и взглянуть на родные лица в последний раз.

— И за это тоже должны ответить виновные! — считают родственники погибших. — Мы этого точно не забудем.

Новость об отставке Эльзы Сыртлановой с поста главного врача РКБ все, кто потерял своих близких по причинам, имеющим отношение к COVID-19, считают хорошей и внушающей надежду на справедливое расследование по факту массового заражения коронавирусом в этой клинике и других стационарах.

При этом, напомним, доследственная проверка по факту массового заражения коронавирусом в РКБ длится непривычно долго — уже больше месяца.

— Если сравнить ситуацию с какой-либо техногенной аварией, когда гибли люди, то там уголовное дело возбуждается обычно очень оперативно. В данном случае возникла непонятная задержка с принятием решения, хотя известны случаи смерти людей, заразившихся коронавирусом именно в стенах РКБ, — высказал свое мнение адвокат Рамиль Гизатуллин, представляющий интересы родных Юлая Аллаярова. — Я считаю проведение беспристрастного расследования по этому делу крайне важным, в том числе и потому, что до окончания эпидемии еще явно далеко, и от возникновения в других медучреждениях ситуаций, повторяющих вспышку в РКБ, к сожалению, никто не застрахован.

Тем временем, по последним данным, число инфицированных коронавирусом в Башкирии уже достигло 2335 человек. При этом, по официальным данным, умерли от этого заболевания в республике 18 человек, вылечились 759.

Медиакорсеть следит за ситуацией.