Набор побежденного учителя: почему школьные конфликты в Башкирии не решаются в школах

Так, накануне осенних каникул учеников, которые плохо справились с очередной контрольной, учительница оставила убираться в классе после уроков. Один из учеников посчитал это решение несправедливым и оскорбительным, и сказал об этом учителю. Во время словесной перепалки учительница назвала его обидными словами в присутствии других учеников. В результате школьник написал в систему «Инцидент» письмо, адресованное главе РБ.

Другой резонансный случай произошел в начале октября. Ученица 9 класса одной из уфимских школ, страдающая эпилепсией, во время урока почувствовала недомогание. Но, по словам девочки, учительница повела себя неадекватно: вызвала ее к доске и начала унижать перед одноклассниками. После этого девочка попала в больницу с обострением заболевания. Мама школьницы заявила, что это был самый серьезный приступ за все время болезни, и обвинила во всем учителя.

Уполномоченная по правам ребенка в РБ Милана Скоробогатова считает, что вина в обоих случаях лежит на учителе.

— Дело в том, что профессиональные знания человеческих отношений, психологии, конфликтологии несет преподаватель. Родитель не проходит «родительских» университетов, а ребенок в силу своего возраста не имеет этих знаний. Поэтому образовательная функция относится не только к физике и математике, образовательные функции учитель выполняет и по отношению к родителям, и самому ученику. Он всегда должен быть «над» ситуацией. В медиативной практике, особенно в решении школьных конфликтов мы всегда рассматриваем треугольник «учитель-родитель-ребенок». В любом случае каждый раз профессиональные требования мы можем предъявить только к учителю. Если родитель не исполняет должным образом свои обязанности и чего-то недопонимает, учительская функция — дать эти знания, разъяснить что-то родителю, либо привлечь к этой деятельности тех, кто по долгу службы должен этим заниматься.

Главный специалист воспитательного отдела управления образования администрации Уфы Гузель Манурова отметила, что в обоих случаях нужно было сразу обратиться к директорам школ, чтобы ситуации разрешились быстро безболезненно:

— С педагогами мы все проговорили, они очень сильно переживают. Все провели работу над ошибками — и администрация школы, и педагоги, и родители, и дети.

Здесь стоит отметить, что по словам Миланы Скоробогатовой, в первом случае после собственно конфликта его участники провели разговор при участии директора школы, но это не помогло.

— По версии школы, они настолько хорошо все разобрали и проговорили, что обе стороны пожали друг другу руки и конфликт был исчерпан. Но [на следующий день] мальчик написал обращение к Радию Хабирову. Получается, ребенок, пострадавшая сторона, был не доволен результатом разговора. Конфликт разрешен не был. Так насколько профессионально была проведена беседа? Решать вам. Я считаю, это было неудовлетворительно. В случае с девочкой было также — администрация школы и управление образования Уфы не смогли решить конфликт. Педагоги приняли решение, и мама не поняла, что произошло, и как она в дальнейшем будет обучать ребенка. Пришлось вмешаться и разобрать ситуацию с участием всех сторон с решением в пользу ребенка.

Профессор кафедры психологического сопровождения и клинической психологии БГУ, медицинский психолог РКПЦ Регина Халфина подчеркнула, что нельзя наказывать детей за плохие оценки физическим трудом.

— Неуспешность в контрольной работе должна была стать сигналом учителю, что он не доработал, если какое-то количество учеников не поняли материал, — считает психолог. — Нужно не учеников наказывать, а с себя начать. Оставь учеников после занятий и проведи с ними дополнительный урок, поинтересуйся, по какой причине они не усвоили материал. Но наказывать физическим трудом неправомерно и нецелесообразно. Таким образом учитель вызвала негатив к себе и к своему предмету.

Добавим, что в случае с девочкой, больной эпилепсией, определенная доля вины лежит и на родителях.

— Решение в большей части принималось мамой девочки, — подчеркнула Милана Скоробогатова. — Ребенок на протяжении восьми лет обучался в этой школе, находился на домашнем обучении. Школа знала об особенностях здоровья девочки? Знала. Тем не менее, когда мама принимает решение, что ребенок должен пойти обучаться очно в девятом классе, из благих намерений, никто в школе не поинтересовался, почему нет медицинской карты ребенка, почему вдруг с домашнего обучения она перешла на очное. Ребенок поправился? Он может по заключению врачей, психолого-медико-педагогической комиссии посещать школу? Никто никак ни разу не поинтересовался. Педагог приходит в класс и не знает о заболевании, а он обязан знать. Там состоялся абсолютно нормальный диалог для нормальных детей. Но эта девочка не готова была быть в этом социуме. Она воспринимала все как ребенок, который восемь лет пробыл дома. Оправдывать учителя? Нет. Но и винить во всем учителей нельзя. Это проблема всей системы образования, в том числе и образования родительского.

По озвученным в прошлом году данным детского омбудсмена РБ, конфликтность в школах по проблемам в семье выросла в четыре раза по сравнению с предыдущими годами. При этом количество заявлений о конфликтах в школе превысило количество заявлений о непредоставленном жилье или сложностях в его получении. В большей степени эти заявления связаны с грубым неэтичным обращением или психологическим давлением со стороны педагогов, с избиением или травлей ребенка со стороны школьников, с просьбами о переводе/отчислении отдельного ученика в связи с плохим поведением или успеваемостью.

— В обоих случаях ситуацию не удалось решить в горизонтальной плоскости, и она «выпрыгнула» в вертикальную, — добавила Милана Скоробогатова. — Если происходит рост обращений в 4-5 раз, значит, школа не может решить эти конфликты в «горизонтали». О каком решении проблемы буллинга мы можем говорить, если мы не видим и не хотим этого видеть? «Горизонталь» — когда учитель видит и слышит учеников, общается с ними, он является значимым взрослым для них. Если учитель не транслирует такой заинтересованности, мы всегда будем наступать на эти грабли, и статистика конфликтов будет расти. Кроме того, необходимо, чтобы и система образования задумалась: мы четко отрабатываем стандарты оценки. И если учителей будут продолжать оценивать только по качеству образования, по количеству баллов, набранных учениками на ЕГЭ и ОГЭ, проблема будет саморазвиваться по своим законам. И то, что сейчас творится в воспитательной работе, не является нормой, нужны знания и умения профессионально решать конфликты. Говорить о том, что сейчас школьный психолог придет и с семьями всех 1200 учеников школы разрешит все конфликты, — это утопия, а если решит — сама лично буду представлять на Нобелевскую премию.

Гузель Манурова подчеркнула, что сейчас педагоги в регионе стали очень внимательны к своим подопечным.

— Мы постоянно их обучаем, проговариваем, проводим педсоветы, семинары, совещания. Это — простите меня — один-два случая, а в школах у нас обучаются 122 тысячи детей. Да, бывают моменты, но мы же работаем. Конечно, мы за то, чтобы таких конфликтных моментов не возникало в школах, но работа над ошибками проводятся, поэтому, я думаю, эти случаи будут минимизированы.

Напомним, ранее «Медиакорсеть» писала об оптимизации работы круглосуточной линии экстренной психологической помощи по телефону для детей и подростков и их родителей. После скандала уволились руководитель службы и 5 психологов телефона доверия 8 800 2000 122. Примечательно, что в октябре прошлого года чиновники министерства семьи, труда и социальной защиты населения РБ уже пытались сократить единственную в регионе линию экстренной психологической помощи. За 9 месяцев 2019 года на две линии службы Детского телефона доверия поступило 14 328 звонков.