Коронавирус и главные эпидемии человечества: страшно похожие или не очень?

Уроки истории

«Испанка» или «испанский грипп», с мощью которого жители соцсетей сравнивают коронавирус, — не единственный, хоть и наиболее близкий к нынешним обстоятельствам пример глобальной эпидемии. Газеты 1918 года обсуждали по большей части новости с полей сражений Первой мировой. Война — какой тут грипп? Но наступила осень: вирус, незаметный на фоне прежних заболеваемостей гриппом, вдруг мутировал и начал косить жителей Северной Америки и Европы пачками. Всего за четыре месяца испанский грипп распространился по всему миру: было заражено около 550 млн человек — около 29,5% населения планеты.

«Испанка», как считают аналитики, возникла на почве антисанитарных условий на Западном фронте, плохого питания, а также кучного расположения военных лагерей и лагерей беженцев. За последний век было еще три крупных пандемии гриппа, но, пожалуй, ни одна из них не была столь обширной: от «испанки» умерло, по разным оценкам, от 50 до 100 млн человек.

Примечательно, что 100 лет назад с «испанкой» пытались бороться с помощью изоляции. Но хотя транспортное сообщение между странами было менее интенсивным, не так уж много стран избежало заражения: пандемия росла медленно (месяцы и даже годы), но все-таки добиралась до самых отдаленных районов. Впрочем, кое-где люди сумели почти полностью изолироваться: например, на Аляске одна из общин закрыла школы, запретила массовые мероприятия и перекрыла въезд в деревню с главной магистрали штата. Знакомо, не правда ли?

Век спустя пандемия «испанки» (начавшись осенью, к весне эпидемия пошла на спад) воспринимается как нечто очень далекое, наравне со вспышками бубонной чумы или оспы, с которыми сейчас полностью покончено. А вот грипп еще здесь: ежегодно от него умирает 250-500 тыс. человек. Только за последние полвека мир перенес довольно серьезные пандемии в 1968, 1977 и 2009 гг. Специалисты в один голос утверждают, что грипп склонен мутировать и при этом постоянно присутствует в природе, а значит появление штамма, похожего по силе и масштабу с той же «испанкой» — лишь дело времени. За век население планеты выросло почти в четыре раза, а значит при новой пандемии заразившихся и умерших будет соответственно больше: если 100 лет назад вирус убил 50 млн, то логично ожидать сейчас более 200 млн смертей.

Испанский пациент

У многих погибших от Covid-19 развивается пневмония из-за того, что иммунная система человека уже ослаблена борьбой с вирусом. И хотя смертность в этих двух случаях (пока) несоразмерима, в целом нынешняя ситуация похожа на ту, что происходила во время пандемии «испанки».

Во время опытов над животными с применением воссозданных вирусов ученые выяснили, что штамм вируса гриппа 1918 года очень быстро и агрессивно развивается в организме. Это вызывает естественную — и потенциально летальную — реакцию иммунной системы, которую называют цитокиновой бурей. Если точнее, то организм, отвечая на заражение вирусом, начинает в больших количествах вырабатывать цитокины — химические соединения, которые должны уничтожить вторгшегося врага. Цитокины сами по себе токсичны — именно они становятся причиной болей во время гриппа: если их слишком много, это может привести к остановке работы органов и смерти. Организм фактически убивал сам себя — примерно аналогичным образом наступает смерть и от коронавируса.

Отметим, что вирус 1918 года особенно страшно действовал на тех, кто не был ни особенно старым, ни особенно молодым, то есть на людей «в самом расцвете сил» — таких было 95% среди погибших от «испанки». Как следует из сводок борцов с коронавирусом, болезнь постепенно «молодеет» — инфицированными оказываются даже дети.

Спустя десятилетия после «испанки» исследователи разработали различные иммуномодуляторы, которые помогали с цитокиновыми бурями. Правда, эти препараты даже спустя век далеки от идеала, их нет в свободном доступе, а специалисты отмечают, что современная медицина умеет справляться с цитокиновыми бурями ненамного лучше, чем это было 100 лет назад.

Лучшее средство остановить пандемию — вакцина, которых во времена «испанки» еще не было. Сейчас они создаются относительно быстро — несколько месяцев, но даже если препарат будет создан, на всех и каждого их сразу не хватит. При этом исследователи утверждают, что эффективность нынешних вакцин от сезонного гриппа — в лучшем случае 60%. При этом достаточного количества антивирусных препаратов нет ни в США, ни в какой-либо другой стране. Прежде всего потому, что на сезонный грипп (а коронавирус фактически им и является) привыкли смотреть как на относительно не опасную болезнь.

Деталь маленькая, но существенная: вирусные вспышки чаще происходят в небогатых городах и регионах со слабыми системами здравоохранения. Недостаток регуляции и информации о гигиене и санитарных условиях, высокая плотность проживания — все это усиливает риск. Редкие страны готовы тратить и без того скудные ресурсы на профилактику эпидемий, которые могут и не произойти. Так, например, во время эпидемии свиного гриппа в конце нулевых новые лекарства появились в аптеках по всему миру, но потом эти меры критиковали как чрезмерные — вирус оказался не очень опасным. Поэтому у нас каждая вспышка — ожидаемо-неожиданная, как снег зимой: вроде знали, но не готовились.

Вегетарианцы, ваш выход

За последние тридцать лет вирусные вспышки в мире стали происходить чаще, эпидемии инфекционных заболеваний убивают людей, но не так массово. Причина — в плотности населения: патогены легче передаются между людьми. «Транспорт» коронавируса — капли капли слюны и флегмы, когда зараженный кашляет или чихает. Вне организма вирус не способен выживать продолжительное количество времени, поэтому для распространения необходимо, чтобы люди жили близко друг к другу. В этом смысле коронавирус близок к вирусу эбола, который стал угрозой человечеству в 2014 году. Он распространялся через кровь и другие телесные жидкости, подхватить его можно было только при тесном контакте с заразившимся. Здесь будет уместно вспомнить эпидемию вируса зика в середине 2010-х годов, который переносили комары: болезнь тоже быстро распространилась в густо населенных городах Латинской Америки.

Стоит отметить, что эбола, атипичная пневмония в начале нулевых и уханьский коронавирус — зоотонические вирусы, то есть передались человеку от животных. При этом аппетит людей к мясным продуктам только растет, соответственно растет и животноводческий сектор. А вирусы типа гриппа, как правило, передаются людям от одомашненных животных, так что растет и риск заражения человека.

Вирусы типа Covid-19 передаются от диких животных человеку. Неудивительно, что вспышка эпидемии началась в Китае, где распространены рынки мяса и живых животных, особенно в плотно заселенных районах. Кроме того, контакты с дикими животными происходят и в случаях роста городов (а это происходит регулярно): жители окраин так или иначе сталкиваются с дикими лесными животными. Таким образом, например, несколько лет назад вспыхнула лихорадка Ласса: фермеры в Нигерии вырубали лес под поля, и обитавшие в нем крысы переселились в их дома.

Как человечество разберется с новым вызовом — пока неизвестно, но очевидно, что потери будут серьезными, в том числе и для мировой экономики. Заставит ли это людей подготовиться к потенциально возможному повторению такой ситуации? История говорит, что нет. А значит, добро пожаловать на старые грабли.