Картина, которая выходит в российский кинопрокат 20 апреля, рассказывает о выходце из Башкортостана, великом танцовщике Рудольфе Нурееве.
Впервые киноленту показали на берлинском фестивале, после чего она получила номинации сразу на несколько престижных наград, а также приз «За выдающийся вклад в искусство». Фильм рассказывает о первой трети жизни Нуреева в СССР и причинах, заставивших отказаться от возвращения на родину после гастролей во Франции.
Известный британский актер и режиссер Рэйф Файнс рассказал своему давнему другу, почему он решил снять фильм о великом танцовщике Рудольфе Нурееве, чем его заинтересовала Уфа, и в чем, на самом деле, состоит миссия настоящего искусства.
«В предыдущих ваших режиссерских работах вы обращались к знаковым произведениям литературы. История жизни Диккенса, экранизация творчества Шекспира, а как продюсер вы обращались к русской классике, каковым является «Онегин». И вдруг, что-то необычное: «Белый ворон» — биографическая картина об одном из наиболее известных артистов балета XX века, которого считают бунтарем и даже скандалистом. Почему такой выбор? — спрашивает Каримов.
«Для меня прежде всего — это история молодого артиста. Больше всего меня в Нурееве трогает сила его желания, с детства, со студенчества. Это желание реализовать себя, как танцовщика. Как будто все неважно, кроме избранной им сферы- балета. Меня это очень трогает», — говорит Файнс.
Режиссер добавляет, что Нуреев был из бедной семьи. Однако ему это не мешало мечтать о танце и других сферах искусства. У него был очень сложный характер, добавляет Файнс.
«Когда я прочел первые пять глав его биографии 20 лет назад — это и была история, которая легла в основу фильма: детство, студенчество, несколько недель в Париже, когда он был вынужден принять тяжелейшее решение. Я почувствовал, что может получиться очень сильный фильм о цене того, что значит быть артистом, — говорит Файнс.
Режиссер также считает, что Нуреев не всегда может понравится, «он не святой».
«Он как персонаж Достоевского с мощным внутренным конфликтом и меня это интересует», — отмечет Файнс.
«У него довольно интересное прошлое, он родился в Уфе, обучался в Санкт-Петербурге, а реализовался творчески уже на Западе. Как вы думаете, стал ли этот „сплав“ сочетания биографического прошлого и культур тем самым, что подписывало его талант и творческую энергию?», — спрашивает Каримов.
«Я думаю, что это так. У него был жгучий интерес ко всему, что связано с танцем и вообще ко всему, что связано за пределами России. Он знал мощные традиции русского балета, но как любой настоящий художник присматривался к новому. Что там дальше? Чему я могу научиться? Что происходит в Нью-Йорке? В Париже? В Лондоне? Это не политический, а именно культурный голод. Трагическим стало то, что силу обстоятельств, ему не позволено было танцевать в Москве или в Ленинграде, а затем возвращаться на Запад. Это трагедия политического разделения. Можно поспорить, что именно это придает ему особую динамику. Нуреев был проницательным человеком. Как только он погрузился в мир парижских улиц, сами понимаете, он побежал смотреть Версальскую историю. Он начал повторять движения танцев», — говорит режиссер.
Файнс добавил, что Нуреев жил ради танца и балета, и у него был выдающийся талант. Определяющим моментом, режиссер считает, у был танец, он жил ради публики.
«Когда вы оказываетесь перед публикой, только тогда вы понимаете всю полноту происходящего. Я понимаю, насколько фантастической могла быть парижская публика, которая разделяла его радость», — говорит Файнс.
Нуреев, считает режиссер, доводил свои танцы до совершенства, получая обратную связь от публики.
«Вам удалось передать нуреевский голод культурного познания. Мы обсуждали с директором „Эрмитажа“ Пиотровским пронзительный момент в картине, когда молодой Нуреев жадно созерцает картину в стенах музея. При подготовке фильма вы посетили Уфу. Мне очень интересно узнать о ваших впечатлениях от визита в город и о том, нашли ли вы там ответы на вопросы о характере и личности Нуреева», — спрашивает Каримов.
С точки зрения финансов и логистики было бы сложно снимать в Уфе, говорит Файнс. Но он не мог упустить возможность побывать в театре, где Нуреев маленьким мальчиком впервые смог увидеть балет. Также режиссер хотел побывать именно в старой Уфе, увидеть страны улицы, бараки и избы.
«Там я смог почувствовать, каково было жить в бедности, в коммуналках. Я понял, это тяжелая жизнь и после этого попасть в театр оперы и балета — это как попасть в другой мир. Он открывается тебе, тем более, если ты сам выступаешь на этой сцене. Это можно почувствовать в Уфе. Я хорошо знаком лишь с двумя российскими городами: Москвой и Петербургом. А когда отправляется вглубь страны, когда представляешь, что ты ребенок, представляешь — каково это увидеть свой первый балет, и думаешь: «Что же там дальше, в этом большом мире?», — отмечет Файнс.
Однако включить в фильм эти ощущения не удалось, но для Нуреева, уверен режиссер, это путешествие из Уфы в Петербург — открытие нового мира, первый шаг к новой стране.
«А когда он оказался в Париже, он столкнулся с еще одной новой страной, с новым культурным ландшафтом», — говорит Файнс.
«Часто говорят, что культура может объединять народы вне политики. И сейчас мы живет в трудные времена и иногда культурные феномены используются для политических манипуляций и подобного. Герой, главный персонаж „Белого ворона“ также оказался между двух противоборствующих систем, но смог реализовать себя творчески. Вы верите, что персонаж, человек, культурный феномен масштаба Нуреева может объединить людей, стать способом для сотрудничества за пределами разногласий?» — задает вопрос Каримов.
«Нуреев сам по себе не был дипломатом, но его искусство — да. Посмертно он соединяет нас. Он был великим артистом, да, он был полон таланта, эго, нарциссизма. Все очень сложно. Но нас тянет к таким людям, как Нуреев, именно из-за переживаний, которые они там дарят. Для меня очень важно, чтобы художники оставались аполитичными, они должны быть художниками. Они должны гордиться своей страной, но полностью отдаваться искусству», — говорит Файнс.
Режиссер считает, что если государство пытается ограничить артиста, он оказывается оппозиционером поневоле.
«Перед нами выбор: подчиниться или отправиться на поиски того места, где мы сможем свободно выражать свои мысли. Великим художникам, жившим при режимах, ограничивающих их творчество, удавалось создать произведения сильней этих ограничений», — говорит Файнс.
Создатель картины о жизни Нуреева отметил, что для него главное человеческое сердце.
«Это картина, о которой можно рассуждать долго. После первого просмотра в Лондоне, я считаю, что этот фильм — приношение русской культуре. Если мне задают вопрос: «О чем эта картина», я отвечаю: «Это картина — признание в любви великой русской культуре», — подытожил Каримов.