На игле юлы: в Уфе открылась выставка «Иллюзия обыденности»

Обыденность почти невозможно отличить от юлы, которая вертится на подошве нашей ноги, выгнутой в судорожном па, — казалось бы, привыкнуть невозможно, но мы с завидной регулярностью доказываем, что способны и на это. Мы уже не обращаем на это внимания — как привыкаем к тому, что, согласно известному учебнику русской грамматики, дуб — дерево, роза — цветок, воробей — птица, а смерть неизбежна.

Выставка «Иллюзия обыденности» — совместный проект посольства музея современного искусства ZAMAN и галереи «Мирас» при участии галереи «OSNOVA» — акцентирует не столько существование этой юлы, сколько неповторимое вращение волчка, который, как обещается с детства, однажды непременно оскалится и не меняя будничной интонации укусит за бочок. Возможность такой демонстрации достигается через эксперименты с обыденностью и пространством, которые лежат в основе творчества трех современных художниц — Ольги Цимболенко (Уфа), Марго Трушиной (Москва-Лондон) и Кати Царевой (Ижевск).

Ольга Цимболенко изображает, казалось бы, привычные интерьеры и фрагменты быта, но угол авторского зрения, реорганизовывая осмотренную реальность, остраняет ее, делая чуть более густой и кинематографичной. Пустые комнаты, дверные проемы, растущая в доме мебель, безымянные фигуры неуловимо мимикрируют в часть рельефного сюжета: у пространства, которое фактически не изменилось, начинают чувствоваться зубы. Подобный эффект близок к тому, как любит переворачивать привычное Дэвид Линч — он всегда умел минимальными средствами сделать давно объясненное электричество проводником между параллельными мирами, а простецкой кукурузной каше придать потусторонний запах.

— Картины Ольги Цимболенко порой напоминают отражения в старинном зеркале, когда привычный интерьер за спиной становится неуловимо странным. В этом зазеркалье обычная люстра превращается в дворцовую, оживает чернота в проеме большого окна мастерской, кресло и стул застывают в диалоге, пустая кровать еще хранит тепло кого-то, кто недавно ушел. Простые вещи в ее работах становятся символичными, приобретают значительность и недосказанность. Картины Цимболенко напоминают не то театральные мизансцены, не то фильмы так любимого ею Хичкока. В них разыгрываются непонятные, тревожные и оттого еще более интригующие сюжеты с гротескными персонажами, — уточняет куратор выставки Мария Филатова.

«Человек — царь природы», — с некоторой гордостью утверждала Алиса Селезнева фантастическую истину в «Тайне третьей планеты». «Только природа об этом не знает», — иронизировал в ответ ее папа. Марго Трушина в своих работах наблюдает природу именно в таком ракурсе: здесь человек является лишь ее элементом — возможно очень распространенным, но далеко не самым главным. И здесь стоит отметить два момента. Во-первых, это непрекращающийся разговор (на языке реди-мейда, фотографии, видеоарта) о самопознании, принятии себя и окружающего мира, а следовательно — и о расширении границ и возможностей всего. Во-вторых, Марго Трушина показывает мир как небинарную систему и фокусируется не столько на самих оппозиционных элементах, а на пространстве между ними. Здесь свет и тень, да и нет, живое и неживое становятся не единственно возможными «плюсом» и «минусом», а больше отметками на обширной шкале с бесконечным множеством вариантов.

— В работах Марго Трушиной элементы окружающей действительности, будучи изъятыми из привычного контекста, трансформируются, наделяются антропоморфными чертами, обретая новые смыслы. Фигуры людей, металлические формы, растения в работах Марго изменчивы и зыбки, как вода и воздух. Так, тонкий лист алюминия превращается в лист дерева с чертами человеческого лица, а крупные заостренные объекты из стали обретают несвойственную им воздушность, напоминая бумажные кораблики, — подчеркивает Мария Филатова.

Картины Кати Царевой — эдакое строительство точки, из которой фактически на глазах у зрителя разворачивается нечто знакомое, ежедневное, свое. Иногда пространство ее картин обживают человеческие фигуры, которые вписаны в фигуры геометрические, — и эта самозамкнутость воспринимается как отрывок разговора о внутренней (не)свободе того, кто оказывается в рамках привычного. При этом пестрая стерильность воссозданного мира, пересобирание форм и путей, цветовые интонации оставляют у зрителя ощущение то ли камушка в ботинке, то ли — наоборот, дыры, лишая обыденность привычной устойчивости.

— Катя Царева конструирует иллюзорные пространства, воплощая в холстах и выходящих из них трехмерных формах собственные представления об окружающем мире. С помощью краски, пластика, живых цветов, искусственного газона и неоновых инсталляций художница меняет обыденную реальность, эстетизируя ее и насыщая фрагментами реальности выдуманной, — комментирует Мария Филатова.

В целом же, «Иллюзия обыденности» — это и последнее стихотворение Пушкина, и неснятый фильм Линча, и деформированная телесность Бэкона — словом, все то, что мы с вами видим каждый, каждый день. Выставка удивительным образом резонирует с нынешней реальностью, указывая на повседневность как на колоду карт, к раскладу которой мы чересчур привыкли. При этом представленные произведения перетасовывают имеющиеся слагаемые и мистическим образом меняют итоговую сумму: воробей — цветок, смерть — птица, а роза неизбежна.