Банальность зла: в прокат вышел фестивальный хит «Никогда, редко, иногда, всегда»

Сюжет фильма можно пересказать одним предложением: 17-летняя Отэм (видимо, так придется транскрибировать имя Autumn) решает прервать нежелательную беременность и для этого едет вместе со своей кузиной Скайлар из родной Пенсильвании в клинику в Нью-Йорк. Еще одним предложением можно рассказать, чем история закончилась — это, по большому счету, не раскроет главный фокус фильма, в этом году ставшего одним из главных фаворитов Берлинале (гран-при жюри) и получившего на «Сандэнсе» приз за неореализм. Следите за руками.

«Никогда, редко, иногда, всегда» Элизы Хиттман («Пляжные крысы», «Похоже на любовь») обезоруживающе прост — за редким исключением здесь даже нечего пересказывать, кроме кровоточащей проблематики. Это намеренный режиссерский ход, согласно которому именно мелочи, невзрачные детали, само течение событий становятся ключом к сути, а громче всего звучит то, что так и не будет сказано.

Как главная героиня прячет от родителей тяжелеющую новость о беременности и хочет втайне сделать аборт, так и фильм скрывает приглушенно пастельными тонами осеннее буйство красок. Это ровное цветовое решение становится отражением буднично происходящих событий: скучный провинциальный городок, многодетная семья, где никто никого особенно не интересует, подчеркнуто равнодушный отец (или отчим), который больше внимания уделяет собаке (ласково называет ее шлюхой), подработка на кассе в свободное от учебы время.

Кажется, все как всегда, только среди этих серых камней есть, например, извращенец-менеджер, который маниакально лобызает руки девочкам-кассиршам — и они не могут этого избежать. Охранник, который не разрешает пересидеть ночь в общественном месте, или случайный алкоголик, который в метро расстегивает перед девушками ширинку, — для Отэм уже давно вещи одного порядка, это норма, от которой сердце устало биться лишний раз. Важно, что режиссер не выпячивает эти ситуации, как это частенько делают в современном фем-кино, а все рисует несколькими штрихами и увязывает в единый событийный контекст: самоистязание в попытке сделать выкидыш и проигрыш курице в крестики-нолики в игровых автоматах — все одинаково (не)важно, that’s life.

Поэтому кульминацией фильма становится эпизод, в котором Отэм проходит опросник в нью-йоркской клинике о противопоказаниях по лекарствам, об интимной жизни и сексуальном насилии. Собственно, от нее никто не требует подробностей — лишь озвучить один из вариантов ответа, вынесенных в заглавие фильма. Но все равно на некоторые вопросы героиня не скажет ни слова — ее будут душить слезы. И в этой мастерски непринужденной лаконичности умещается нечто необъятное: бездушный опросник понимает героиню больше, чем самые близкие родственники, а ответы — ровно, как и озвученные проблемы — так и останутся мертвым грузом в тишине ее души. При этом сам факт, что опросник — стандартная форма для пациентов, говорит о том, что Отэм — не первая и не последняя в ряду жертв сексуального насилия. Возможно, поэтому в истории фигурирует единственный метафорический образ — огромный чемодан, который героини вынуждены повсюду таскать с собой, не надеясь на чью-то помощь.

Как и подобает фильму, связанному с телесностью, «Никогда, редко, иногда, всегда» — очень тактильный. Это касается и стилистики (много крупных планов), и погодных условий (осень щедро дарит дожди, предзимние холода, пока еще теплое солнце), и физических ощущений (целая палитра дискомфортных ситуаций, часть из которых топчется на болевом пороге героини). Поэтому так важна еще одна незаметная деталь. Когда Отэм проходит одну из процедур в клинике, ее держит за руку одна из сотрудниц. Так же Отэм тянет руку к Скайлар, которой приходится «заплатить» поцелуями малознакомому парню за то, чтобы он дал денег на автобус «Нью-Йорк — Пенсильвания». В условиях всеобщего молчания этот жест — красноречивое «как я тебя понимаю», свидетельство одинаковых шрамов, которые не объяснить ни близкому другу, ни дальнему родственнику, но которые объединяют людей разных поколений, рас и национальностей по всему миру.

И в этих шрамах не только фем-повестка, которую современное кино использует по поводу и без повода, но и вообще свидетельство развала прежней системы ценностей и отношений: семья перестает быть необходимым социальным институтом, а окружающий мир готов поделиться с любым желающим нелюбовью, потому что ее продолжают и продолжают производить, как будто краев не видят. Кто же виноват и что делать в этой ситуации? А это уже стандартная форма опроса, которую адресуют аудитории с незапамятных времен, пожалуйста, поставьте галочки здесь и здесь, а вот здесь напишите свое мнение и укажите степень актуальности по шкале от 1 до 10.