Муки памяти: почему место крушения санпоездов в Башкирии зарастает бурьяном

В ходе подготовки этого материала от нескольких человек, в разной степени облеченных властью, довелось услышать советы «не лезть в тему, в которой ничего не понимаете». Дескать, пусть этим занимаются компетентные специалисты. И тем не менее мы решили все-таки рассказать эту историю, поскольку убеждены: если ничего не изменилось за минувшие 50 лет, верится с трудом, что здесь что-то изменится в ближайшее время. Особенно если сидеть и ждать, когда придут «те, кому положено и кто разбирается в теме». Жизненный опыт подсказывает, что такие люди действуют исключительно по команде «сверху». Поэтому мы готовы об этой ситуации не просто рассказывать, а громко кричать и звать на помощь всех, у кого еще не атрофировалась совесть, кто ставит память о жертвах войны и защитниках Родины выше канцелярских инструкций. Мы верим, что такие люди найдутся.

Проклятое место

Этот участок железной дороги рядом с поселком Чишмы знают многие местные жители, известен он и поисковикам, но большинству жителей Башкирии до сих пор неведомо, какой страшный след оставила на башкирской земле Великая Отечественная война.

По обе стороны от железнодорожного полотна по мере приближения к Чишмам расположена довольно густая лесопосадка, и только в этом месте уже много лет не растут деревья. Однако если присмотреться, понимаешь, что и тут лес когда-то был. На земле видны обугленные пни, которые, по словам чишминцев, могли остаться с декабря 1942 года. Лес в этом месте выгорел в результате пожара после столкновения двух санитарных поездов.

Найти это место нам помогла жительница Чишмов Неля Петровна Смирнова, вечная пионервожатая, как называют её земляки. Именно благодаря ей на месте крушения поездов в 1968 году появился скромный памятник. Больше с тех пор здесь ничего не изменилось.

— Вы знаете, до вас приезжали журналисты, и у них отказывалась работать техника рядом с этим местом — фотоаппараты и видеокамеры отключались. И недавно одна журналистка посоветовала пригласить священников, чтобы прочитали молитву по усопшим. Мы так и сделали — позвали батюшку и муллу, — рассказала Неля Петровна.

Мы так и не решили для себя, стоит в это верить или нет, но у нас проблем с фотосъемкой не возникло. Неля Петровна призналась, что часто приходит на это место, проверяет состояние памятника, не повредили ли его вандалы. Она относится к жертвам трагедии как к своим близким. Всегда ужасала сама суть происшедшего, ведь эти раненые выжили в страшной битве под Сталинградом и ехали на лечение, строили планы на будущее. И вот надо же — погибли нелепой смертью в глубоком тылу.

В декабре 42-го

По официальным данным, причиной железнодорожной катастрофы, происшедшей вечером 5 декабря 1942 года на перегоне Шингак-куль — Чишмы, стал человеческий фактор. Машинист военно-санитарного поезда № 191, двигавшегося из Оренбурга, управлял поездом 34 часа и уснул от усталости. Поезд на полном ходу врезался в хвост остановившегося на семафоре состава № 80, который вез раненых из-под Сталинграда. В 80-м поезде, помимо советских раненых бойцов, также ехали 166 раненых румынских военнопленных, направлявшиеся в спецгоспиталь в Курганскую область.

Четыре последних вагона ВСП № 80, в числе которых были ледник с хозблоком и три вагона с ранеными, перевернулись и загорелись. Пожар тушили несколько часов. Меньше чем через сутки следы происшедшего были ликвидированы, а само трагическое событие долгие годы оставалось под грифом «секретно».

Местные жители старшего поколения о катастрофе, конечно, помнили, но, видимо, памятуя о временах сталинских лагерей, о запретной теме особо не распространялись. Поэтому даже среди жителей Чишмов о трагедии знали далеко не все.

Неля Смирнова родилась уже после войны в 1948 году. В конце 60-х годов в 20-летнем возрасте она работала вожатой в Чишминской школе № 1. О крушении санитарных поездов услышала от учеников.

— Один мальчик сказал, что его дедушка знает место, где похоронены солдаты, погибшие во время войны, — вспоминает Неля Петровна. — Я тогда очень удивилась, ведь военных действий у нас не было. Попросила, чтобы дедушка мальчика, который работал обходчиком на железной дороге, показал место захоронения.

Она вспоминает, как этот пожилой человек с бородой и очень добрыми глазами — Николай Федорович Зелёнкин — делился жуткими воспоминаниями.

— Он с дрожью в голосе рассказывал, как раненые, которые могли самостоятельно передвигаться, пытались выбираться из горящих теплушек и помогали вытаскивать других из огня, расцепляли уцелевшие вагоны. Раненые, которые не могли передвигаться, сгорали живьем, — рассказывает Неля Петровна.

То, что рассказывал свидетель крушения, навсегда врезалось ей в память. По его словам, люди пылали голубым пламенем как газовая горелка. Один обожженный солдат кричал: «Я — Байбурин, я из Сафарово». Видно, надеялся, что это поможет ему спастись.

— Выжил ли он? Кто же знает… — вздыхает Неля Петровна.

Страшная находка

…Спустя 26 лет после трагедии, в 1968 году, 20-летняя пионервожатая Неля привела подопечных ребят на место катастрофы. Николай Зелёнкин показал как минимум два места захоронения останков — они располагались по обе стороны от железной дороги. Точнее, по его словам, там были закопаны фрагменты останков. Трупы, которые остались более или менее в целости, были захоронены в братских могилах в селах Чишмы и Узытамак, а на месте катастрофы закопали именно фрагменты — части рук, ног, обгоревшие кости.

— На месте, которое указал Николай Федорович, даже не понадобилось глубоко копать. Могила, выкопанная в 40-градусные морозы в декабре 1942 года, оказалась совсем не глубокой. Мы почти сразу наткнулись на два рогожьих мешка с останками, — вспоминает Неля Петровна.

Прямо с этими мешками в руках она в окружении пятиклассников отправилась в поселковый совет, глава которого раньше отказывалась верить в рассказы про катастрофу. Увидев своими глазами страшную находку пионеров, женщина побледнела. А придя в себя, вместе с Нелей Петровной и школьниками пошла к местному военкому, который тоже схватился за сердце и пообещал вплотную заняться установкой памятника и ограды на месте трагедии, лишь бы нежданные гости не стали демонстрировать содержимое мешков. Вот такими методами Неля Петровна добилась, чтобы тогдашние чиновники проявили заботу о памяти погибших.

— Самое удивительное, что раньше на том месте какие-то люди сажали картошку, говорили, что тоже находили кости, но не думали, что это связано с войной, — говорит Неля Петровна.

Чтобы найти средства на установку памятника и ограды, школьники начали собирать металлолом, затем обменяли его на деньги. В Уфе сварили обелиск и оградку. Долгие годы возле этого памятника принимали ребят в пионеры и в комсомол.

Пропавшие списки

Достоянием широкой гласности история про катастрофу санитарных поездов под Чишмами стала только после 2008 года, когда ею занялся бывший следователь Зинур Усеев, вышедший на заслуженный отдых. Он тоже узнал о трагедии военных лет совершенно случайно.

Зинур Анварович сделал множество запросов в различные архивы. Установил точное число погибших — 42 человека, еще 11 человек получили повторно ранения и ожоги во время столкновения под Чишмами.

— Команда ВСП № 80 включилась в спасение раненых и расцепку поезда. Отличились сандружинницы Яцкевич, проводник Паршуков, начальник аптеки Вийзнер и другие. Получили ожоги и ушибы старшая медсестра Стоколева и младшая медсестра Глущенко, — значилось в политдонесении, которое было обнаружено в Центральном архиве Минобороны РФ.

Сложность заключалась в том, что всем документам, касающимся катастрофы, в своё время была присвоена высшая степень секретности. В военных архивах удалось узнать только фамилии четырех молоденьких сандружинниц, погибших в огне: Завьялова, Радионова, Шелестова и Особливцева. Их вместе с 38 погибшими воинами похоронили в братских могилах. А вот ни одного имени погибших раненых из санитарных поездов установить до сих пор не удалось.

Поисковики все еще не теряют надежду найти эту информацию. Они установили, что бюро Башкирского обкома ВКП (б) 12 декабря 1942 года провело заседание «О крушении военно-санитарных поездов на 4-м отделении Куйбышевской железной дороги». Однако в протоколе этого заседания нет даже намека на наличие списков раненых или погибших.

Зинур Усеев обратился за помощью в поисковичке Римме Нуриевне Буранбаевой, которая буквально «прошерстила» весь интернет в поисках информации, имеющей отношение к чишминской трагедии.

— Известно, что раненых привезли в уфимский эвакогоспиталь. Но почему пропали все документы об этом происшествии? Кому было выгодно скрыть факты о катастрофе? — рассуждает Римма Нуриевна. — Как могли исчезнуть списки погибших и повторно раненых? Их, как минимум, должно быть три: списки раненых — когда загружали в военно-санитарный поезд № 80 в Саратовской области, списки, когда их продолжали лечить и оперировать в поезде, и списки, когда их 6 декабря 1942 года привезли в сортировочный госпиталь № 31-27.

Про уфимский госпиталь информация вполне достоверная. Дело в том, что Зинур Усеев в поисках очевидцев много раз обращался через газеты к жителям республики. На одну из публикаций откликнулся Зия Шафиков из башкирского села Шульган Татышлинского района, который во время войны служил санитаром в уфимском сортировочном госпитале 31-27. Зия Шафиков вспомнил, как в ночь на 6 декабря его вместе с другими работниками госпиталя срочно подняли по тревоге и повезли на грузовиках на станцию Бензин в Уфе. Там объявили, что у станции Чишмы произошла авария санитарного поезда.

Бывший санитар вспоминал, что во время разгрузки раненых было больно смотреть на обожженные тела. Их доставили в сортировочный эвакогоспиталь 3127, находившийся в парке имени Якутова.

— Узнав номер госпиталя, мы нашли родню и коллег начальника госпиталя — майора Николая Вичина в городе Удомля Тверской области. Но это не приблизило нас к спискам раненых и погибших с датами смерти 5–6 декабря, — сообщила Римма Нуриевна.

Две Марии

Римма Буранбаева провела много бессонных ночей в поисках информации в интернете. Таким образом удалось выяснить обстоятельства гибели 19-летней сандружинницы ВСП-80 Маши Завьяловой. По воспоминаниям очевидцев, одну из погибших девушек нашли сидящей в тамбуре, прислонившись к стене, с гребешком в обгоревших волосах. Когда пришло письмо от совета ветеранов Сивинского района Пермской области, в нем была фотография Марии Завьяловой с тем же гребешком в волосах.

Эта героическая девушка стала единственной из 42-х погибших под Чишмами, чье имя удалось точно установить. При этом на сайте минобороны есть странная информация о том, что погибшая 5.12.1942 в бою (?!) Завьялова Мария Григорьевна похоронена на станции Чишмы в Башкирии. Под боем «из соображений секретности» подразумевалось, конечно, то самое крушение поездов.

Эта деталь почти лишила поисковиков надежды найти сведения о жертвах трагедии в архивах, не имеющих грифа секретности. Видимо, в похоронках у многих из них также было указано, что они пали в бою или пропали без вести.

— А ведь родственники похороненных в этих братских могилах людей, может быть, до сих пор пытаются отыскать сведениях о павших. Если бы удалось найти сведения о жертвах катастрофы, они смогли бы приехать сюда и поклониться их праху, — говорит Римма Буранбаева.

Самым большим своим достижением в расследовании последствий трагедии в Чишмах Римма Нуриевна считает знакомство с живой свидетельницей тех событий, ехавшей в поезде № 191. Она наткнулась в интернете на рассказ сотрудницы детсада о героической бабушке ее сослуживицы, которая спасала раненых во время крушения санитарных поездов на Урале. 99-летняя Мария Ивановна Салманова проживает в Воронежской области с детьми, внуками и правнуками. Несмотря на преклонный возраст, она оказалась вполне бодрым человеком, вспомнила детали трагедии и имена сослуживцев.

— Наш поезд № 191 собирал раненых по временным госпиталям Воронежа, Орла, Москвы, Брянска и шел в глубокий тыл — сначала до Уфы, потом в Иркутск. Поезд мчался почти без остановок, — рассказала Мария Ивановна. — Многие раненые были контужены, с ампутированными руками и ногами, ослепшие. Тяжело было смотреть на молодых и красивых ребят, которые не хотели жить калеками. Что только мы не делали, чтобы спасти их. Приходилось даже уголь с товарняков на станциях воровать, чтобы раненые не замерзали.

Вечер 5 декабря стал черной страницей в биографии Марии Салмановой.

— Я была у начальника поезда Бункуса, заканчивалась планерка. Вдруг — резкий толчок, все попадали. Начальник поезда возмутился. Я выглянула в окно и увидела страшную картину. Впереди идущий поезд сошел с рельсов, мы сначала решили, что его подорвали диверсанты. Наш поезд врезался в сошедшие с рельсов вагоны, они загорелись, — вспомнила Мария Ивановна. — Люди вылезали через крыши вагонов, тяжелораненые кричали и звали на помощь. Мы бросились спасать их. Из огня доносились душераздирающие крики. Я и мои подруги, маленькие хрупкие девчата, вытащили из огня 12 раненых бойцов и перенесли в свой 191-й поезд. Всю ночь мы спасали людей. Везде лежали обгоревшие погибшие, а спасенные люди стонали от боли. Они говорили: «Лучше бы мы погибли на войне, в бою за Родину».

Римма Буранбаева смогла также найти в Красноярском крае предполагаемых родственников погибшей молодой сандружинницы Особливцевой. Если это точно она, то девушку звали Вера, она была 1919 года рождения.

Руководитель поисковых отрядов РБ Ильдар Бикбаев (он же — депутат Госдумы) в 2015 году провел свое расследование в Архиве медицинских документов Санкт-Петербурга и в архиве в городе Подольске Московской области, но и там имен погибших не обнаружил.

На этом — всё. Дальше — словно глухая стена, преодолеть которую пока никак не удается.

Памятник и память

Тем временем на долю скромного памятника, который 50 лет назад устанавливали как временный, за минувшие годы тоже выпали испытания. На него периодически кто-нибудь покушается. Вот и сейчас заметно, что шпиль на обелиске погнут — видимо, вандалы пытались отломать красную звезду. Кто-то содрал резиновую рамку с мемориальной таблички. В таких условиях, без охраны, менять металлический «неубиваемый» памятник на гранитный или мраморный пока вряд ли стоит.

Да и не памятник сейчас — главное. Гораздо важнее найти списки погибших, а также провести, наконец-то, раскопки на месте трагедии. Это непостижимый факт, но до сих пор никто, помимо пионервожатой Нели Смирновой и ее пятиклассников, больше так и не исследовал территорию рядом с местом крушения. А ведь Николай Зелёнкин и другие очевидцы катастрофы определенно говорили, что мешки с фрагментами человеческих останков должны быть захоронены в двух или даже трех местах. Сегодня место второго предположительного места захоронения поросло репейниками и прочим бурьяном.

— Останки солдат должны быть захоронены как положено, — убеждена Неля Петровна.

Долгие годы она не дает покоя с этим вопросом всем начальникам, с которыми сводит судьба. Но пока повсюду получает неизменный отказ под предлогом того, что проводить раскопки без специального разрешения вблизи железнодорожного полотна нельзя, за это законом предусмотрена ответственность.

— Если бы мы в 68-м году беспокоились об ответственности, то на месте катастрофы до сих пор сажали бы картошку и не было бы там никакого памятника, — возмущается Неля Петровна, которой недоступна логика чиновников.

Неутомимая женщина считает, что провести раскопки на месте трагедии нужно еще и потому, что там могут находиться личные вещи раненых, которые помогут установить их личные данные.

— Нельзя отвергать этот шанс установить имя хотя бы одного погибшего солдата. Почему наши поисковики ездят в другие регионы на раскопки на поля сражений, а тут, в нескольких километрах от Уфы, провести работы не могут? — задается Неля Петровна вполне резонным вопросом.

Впрочем, профессиональные поисковики ее оптимизма не разделяют.

— Я бывал на месте этой трагедии, знаком с ситуацией. Не спорю: раскопки там нужно провести, но не уверен, что удастся найти что-то важное. Раненые наверняка были в вагонах в нательном белье, без личных вещей. Медальонов у солдат тоже уже могло не быть, их отменили незадолго до катастрофы, так что наткнуться на них вряд ли удастся, — поделился мнением с корреспондентом Медиакорсети председатель совета регионального отделения «Поискового движения России» Владимир Волков.

По его словам, чтобы начать поисковые работы, по правилам нужно получить соответствующее разрешение от администрации Чишминского района.

Мы созвонились с муниципалитетом и убедились, что и этот вопрос решить не так уж сложно.

— Я сам — чишминский, помню, как бегал в седьмом классе на место этой катастрофы, слушал рассказы про нее, — сообщил Медиакорсети глава администрации Чишминского района Флюр Уразметов. — Мы в районе многое делаем для увековечения памяти героев. Недавно заложили аллею героев, есть памятник павшим воинам-афганцам, чеченцам, военным морякам. И этим местом трагедии тоже обязательно займемся. Нам надо состыковаться с поисковиками, вместе непременно решим задачу.

…То есть получается, что все «за». Осталось только проявить инициативу, но именно с этим пока явная проблема. И все же мы надеемся, что в преддверии 75-летия Победы, которое будет отмечаться в 2020 году, место крушения санитарных поездов будет облагорожено, а на обелиске появятся имена погибших.

В то же время, по мнению поисковиков, в Башкирии есть немало других объектов, связанных с памятью о войне, которые имеют гораздо больше проблем, чем место захоронения в Чишмах

— Сколько безымянных могил военных лет на Сергиевском кладбище в Уфе, где похоронены скончавшиеся раненые из госпиталей, — в сердцах поделился мнением Владимир Волков. — Или взять те же могилы красноармейцев, чьи останки были найдены на полях сражений в последние годы и захоронены на родине. Они по правилам должны быть поставлены на кадастровый учет и оформлены законным способом, однако этого также никто не делает.

Абсолютно ясно, что поставить точку в «чишминской» теме удастся еще очень нескоро. Мы готовы продолжить разговор и будем следить за развитием событий.