Амир Магазов – человек, всю жизнь проработавший в сельском хозяйстве, депутат Совета Белорецкого района Башкирии. Нашему корреспонденту он рассказал о трудностях взаимодействия с местной властью, а также проблемах, с которыми сталкиваются фермеры и предприниматели района.
"Владислав Миронов - невоспитанный"
- Амир Узбекович, в начале ноября с вами приключилась неприятная история, когда вас выгнали с торжественного мероприятия. Расскажите об этом поподробнее.
- В 1978 году закончил сельхозинститут и с тех пор работаю в сельском хозяйстве нашего района. Был главным инженером и в совхозе, и колхозе, потом и в "Сельхозтехнике". В 2005 году, когда совхоз обанкротили, тогда я был там уже директором, мне пришлось уйти, и я занялся фермерством.
2 ноября этого года меня пригласили на торжественное собрание в честь Дня работников сельского хозяйства. Я пришел, поздоровался со знакомыми фермерами, сел. Тут заходит глава района Владислав Миронов. «Я вас не приглашал, покиньте зал», говорит он мне. И обратился к своим помощникам, мол, помогите, Магазову покинуть зал. Один из них подошел ко мне сзади. Я ему говорю, вы меня, депутата, только с полицией можете выкинуть из зала. «А так и близко не подходите». Они не ожидали услышать такой ответ. В итоге, Миронов всех увел в свой кабинет, а меня одного оставили сидеть. Вот такая ситуация была у нас.
- Как вы думаете, по какой причине он с вами так поступил?
- Я, во-первых, коммунист, член партии КПРФ. Они упустили момент, как народ меня выбрал в депутаты.
Я часто задаю неприятные вопросы. Вот, например, почему не строится мост в Азнагулово, нет дороги в Абзаково. Миронову не нравится. Поэтому он меня не воспринимает хорошо, как депутатов «Единой России», которые сидят и молчат.
Владислав Миронов к тому же довольно невоспитанный человек. Он не только со мной, но и с многими другими не умеет разговаривать. Считает себя в районе маленьким царьком, а может и большим. Пытается давить всех неугодных.
Даже по-человечески не умеет здороваться с людьми. Он же глава района, его все жители района хорошо знают. Не было бы ничего зазорного, если бы он, идя на работу с утра, здоровался бы с каждым встречным. А он голову выше и мимо проходит. Я считаю, что первый человек в районе не должен так поступать.
Я сколько вопросов задавал по табунам, по случаям пропаж скота. Сколько скота в аварии страдает и погибает – вообще не сосчитать. А это ведь серьезный ущерб сельскому человеку. Никаких решений после моих слов не предпринимал.
- Как часто население сталкивается с кражей скота?
- В позапрошлом году в деревне Серменево украли около 20 голов крупного рогатого скота. Воры приехали со стороны Уфы. Их было двое – муж и жена. Днем ходили, высматривали, потом на машине приезжали и перерезали горло коровам. Там же, на месте разделывали и увозили.
Воров поймали, судили, но ущерб выплатили только одному пострадавшему.
И сейчас такое сплошь и рядом. Все потому, что скот не пасут. Главы сельсоветов не занимаются организацией пастьбы. Я об этом в свое время и главе района говорил. Он мне как сказал: «Я знаю, что такое пастьба, нечего меня учить».
Как стал фермером, уже более 12 лет лично занимаюсь пастьбой. Знаю, что это не так просто. Там каждодневный труд нужен. Если один день не пасут и скот разбежался, то на следующий день уже будет сложнее. Пастухи должны работать постоянно, сменно.
Глава района не требует этого от глав поселений, и те не шевелятся. Оставленный без присмотра скот становится причиной многочисленных аварий.
«Деревня подыхает»
- Какие еще проблемы волнуют жителей Белорецкого района?
- Да много их. Взять сельское хозяйство. На сегодняшний день население Белорецкого района не может продать мясо на базаре. Теоретически это можно, но процедура теперь намного усложнена. Появились ветеринарные требования, согласно которым забой крупного рогатого скота должен производиться на специализированных площадках. До этого ветеринарные службы района закрывали на это глаза и разрешали резать скот во дворе. Потом приглашали ветеринара, он осматривал мясо, давал свое заключение. С этой бумажкой мы возили мясо на ярмарку.
С этого года так уже нельзя. Нужно обязательно везти в убойный цех, а он в районе один – только в деревне Укшук. А район ведь огромный, тяжело везти с одного края на другой. Есть населенные пункты, жителям которых надо преодолеть 100 км, а то и больше. Это ведь еще нанимать "Газель" – за перевозку отдать 1000 рублей. Плюс надо заплатить за убой от 3 до 7 тысяч рублей. Лишние расходы отражаются на себестоимости мяса, да и продать тяжелее. Проще отдать перекупщикам по дешевке. Да что уж говорить, народ начал избавляться от скота, не видя в этом прежней выгоды.
Было бы намного проще, если бы власть района помогла организовать убойные цеха в разных концах района. Одному человеку, даже фермеру, это практически не под силу: нужно соблюсти все санитарные требования, арендовать ровную, крытую площадку минимум в 350 метрах от населенного пункта, подвести электроэнергию, газ, воду, купить холодильник. Кроме этого, нужно предусмотреть весовую, место работы ветеринара.
10 лет назад в Белорецком районе содержалось около 20 тысяч голов крупного рогатого скота, сейчас от силы 15 тысяч. Все потому, что тяжело: с кормами, с пастьбой, с реализацией мяса и молочных продуктов, даже шкур. А чиновники не желают помочь.
- А как дела у крупных хозяйств?
- В советское время у нас было четыре больших хозяйств – три колхоза и один совхоз. Их преемники – три юридические конторы: ООО «Хлебороб», ПКС «Урал» и ООО «Кага». Последний полностью сменил деятельность и перешел в сферу туризма. Там грамотный руководитель, бывшие фермы переделали под летние домики, организуют походы, оказывают разные услуги в этой сфере. Однако и у руководителя «Каги», и ПГС «Урал» отношения с руководством района не сложились.
Материальную помощь они практически не получают. Такое ощущение, что власть решила забыть о сельском хозяйстве. Конечно, эта сфера в нашем районе дает ноль целых с чем-то процентов дохода в бюджет, но нельзя забывать, что сельское хозяйство – это, прежде всего, благо для сельчан. Людям надо помогать. Иначе деревня потихоньку подыхает. Работы нет, молодежь уезжает в города, другие регионы. Это же все так просто: если мы хотим, чтобы село не умирало, надо создавать производство, ну или хотя бы поддержать то, что уже есть.
На территории Белорецкого района в этом году собирали 68 млн рублей земельного налога. А обратно, в землю, ни копейки денег не возвращают. Ни о каком повышении плодородия, естественно, речи не идет. В советское время мы проводили известкование, вывозили навоз на поля. Государство 80 процентов этой работы оплачивало, а сейчас бюджет района ни копейки на такие вещи не выделяет. Поэтому поля и зарастают.
«Ходим по лезвию ножа»
- С какими трудностями сталкиваются фермеры?
- Я об этом могу рассказать на собственном примере, так будет честнее. Я занимаюсь фермерством уже 13 лет, за это время сталкивался с разными проблемами. Конечно, хуже всего – нежелание чиновников района идти на уступки, оказать помощь. Фермерам приходится и так тяжело, это подтвердит любой из нас.
Я занимаюсь молоком, держу коров. Это сезонная работа. Большое молоко приходится на период апрель-июль. До этого, в феврале-марте, у нас сезон отёла. В это время молоком поим телят. Потом уже постепенно начинаем продавать излишки. У меня суточный надой около 200-250 литров, но могу в два раза больше. Если бы не было проблем с реализацией. То есть, мне в летнее время еще приходится думать, как всё продать. А я должен за это же лето успеть приготовить корма. Приходится в пять утра вставать, в шесть утра я уже на дойке, к восьми еду в город, чтобы продать свежее молоко. После обеда бегу на покос, на заготовку кормов. Если было бы молока больше – я бы больше заработал. А я не могу поднять производительность, потому что реализовать некуда.
За мной закреплено 125 гектаров земли сельского назначения. Столько лет я пытался там что-то сеять. Из-за отсутствия пастьбы, скот населения приходит ко мне на поле. То, что я посеял – топчет. Мне приходится воевать со своими односельчанами, бывает, чуть до драки не доходит. Администрация нисколько не помогает нам, чтобы не было подобной потравы.
Раньше, при Советах, беспризорный скот загоняли в специальные места, а хозяина штрафовали. Один-два раза заплатит штраф, и желание распускать скот пропадает у любого.
В результате я перестал сеять овес в нашем районе. 100 гектаров зерна сею на территории Челябинской области: 50 гектаров овса и 50 гектаров пшеницы. Мне приходится это делать – молоко без такого зерна не получишь. На одном сене это дело бесполезное. Или силос нужен, но его еще сложнее делать.
- А как вы реализуете свой товар?
- Мы продаем сырое молоко. У нас в Белорецке есть свои точки возле подъездов, около домов штук 15, где нас ждут бабушки. Это тоже не решение проблемы. Если какая-то инфекция попадет, то всё… Мы ходим по лезвию ножа.
- Это же нелегальный сбыт?
- Ну, естественно, да. Нам разрешают на центральном рынке продавать сырое молоко, но это тоже неправильно делается. Просто глаза закрывают, так как боятся возмущения людей.
Мини-цех в состоянии решить проблему реализации
- Как, по-вашему, нужно организовать сбыт фермерского молока в районе?
- Я считаю, что в Белорецком районе должен быть хотя бы один маленький молочный цех, который мог бы перерабатывать около 1000 литров в день. Потому что сырое молоко мы не имеем право продавать. Молоко должно быть пастеризовано и упаковано. Дальше уже может идти реализация населению под контролем государства.
Мы сейчас раз в месяц сдаем молоко на анализы на ветлабораторию, где получаем нужные данные. Там нам выдают справку о пригодности для реализации.
В 2016 году я претендовал на государственный грант, мой проект был как раз по организации переработки молока. Я предусмотрел всю линию переработки молока. Тогда он обошелся бы за 2 млн рублей. Я очень надеялся, что государство поможет запустить этот цех. Но минсельхоз Башкирии оставил мой проект без внимания, при этом, причина не была объяснена.
- В Белорецком районе вообще нет возможности переработки молока?
- Частники пытаются организовать такие цеха, но пока не слишком успешно. У нас был Белорецкий маслосыркомбинат, он обанкротился. В свое время, еще во времена СССР, туда сырье поставляли близлежащие районы. Сегодня мощности производителей упали, объемы молока уменьшились. Содержать такой комбинат с этими объемами невозможно. Молоко брали по очень низкой цене, поэтому фермеры к ним не идут. Почему по низкой цене? Потому что у них высокая себестоимость переработки молока. Расходы внутри хозяйства огромные.
Я считаю, что переработкой молока должны заниматься не сами фермеры-производители, а структура, контролируемая государством. Есть, конечно, такой момент, что на переработке молока много не заработаешь. Сейчас молодежь хочет быстро разбогатеть. По нашему проекту переработка одного литра молока обходилась в 8-12 рублей. Это при том, что если купить за 20 рублей сырье, добавить еще 10 рублей прибыли, еще рентабельность около 20 процентов – за 35 рублей летом можно продавать.
- Молочных фермеров в районе много?
- Таких фермеров, как я, наверное, 15. Был бы организованный сбыт, нас было бы еще больше.
«Вижу отношение власти и хочу все бросить»
- Как вы относитесь к идее с кооперативами?
- При Хамитове предлагали создавать кооперативы. В минсельхозе специальную структуру создали, проводили совещания, обучали людей. Но менталитет фермера такой: он маленький собственник. Этим собственникам самим объединиться очень сложно. Нужна сила, которая их заставит это сделать. Эта сила – государство.
- А вы не думали заняться чем-то другим?
- Нет. Проблем много, но потихоньку решаю. Да и возраст, конечно, о себе дает знать, скоро будет 58 лет. Дети у меня не занимаются моим делом, сын после МГУ в Москве, дочь училась в Сорбонне и осталась во Франции. Детей, кстати, выучил за счет скота – очень сильно помог этот маленький бизнес.
С другой стороны, я уже не пойду под чей-то каблук. Поэтому пытаюсь держаться. Этот бизнес прибыль дает, но и вкладываться приходиться много. У меня нет выходных, отпускных.
Вижу отношение нашего главы к сельскому хозяйству, и просыпается желание всё это бросить. Но сразу всё свернуть сложно: ведь и техника есть, и оборудование.
- Нам в селе Абзаково рассказывали, что у вас острая проблема с лесом. Говорят, что местное население не может получить лес. Что вы про это знаете?
- При советской власти каждое крупное хозяйство имело свои лесные угодья. Например, у колхоза «Узян» было около 30-40 тысяч гектаров леса. Хозяйства Белорецкого района частично выживали за счет этого леса. Специальная бригада колхоза рубила лес, а потом на эти деревья мы выменивали корма у степных районов республики. Сегодня эти лесные угодья у хозяйств отобраны. А что потом? Теперь этим лесом население не может воспользоваться, хозяйства тоже. Зато появились всякие «Селены», которые арендуют большие участки лесных угодий в нашем районе. Совсем небольшие участки остались у лесхоза, который может выделить лес под индивидуальное строительство.
Чтобы получить и это, надо стоять в очереди или иметь связи. Воровать лес наши работяги не привыкли, хотя «черные лесорубы» часто встречаются.
- Почему решили стать депутатом?
- Я сам не выдвигался, меня выдвинула компартия. Я вступил в партию заново около 10 лет назад, когда все из нее выходили. Депутатом являюсь третий год. В начале 2000-х, когда работал в совхозе, был четыре года районным депутатом. Тогда у меня был совхоз, и я полностью занимался им. То есть практически не было времени заниматься депутатскими делами. Сейчас вот немножко время есть, и поэтому ко мне обращаются. Пытаясь что-то пробить, всегда вижу отношение главы. Он против всех моих предложений. Сколько предложений вносил – ни одно еще не прошло.
- А какие у вас предложения были?
- К примеру, я предлагал организовать сбор шкур. В принципе, есть люди, которые этим занимаются. Они по дешевке берут, естественно. А там большие деньги крутятся. Люди не имеют возможности сдать шкуры по нормальной цене. Если сегодня в Уфе принимают по 50 рублей за кг, у нас – по 5-15 рублей.
Район мог бы организовать кооператив по приему шкур, у людей был бы доход. В сельхозуправлении мне сказали, что нет людей, которые бы этим занимались. То есть, они не хотят помочь организовать. Они сейчас только статистикой заняты – считают, кто сколько надоил, кто сколько мяса готовил.