Правда ли, что Гитлер собирался закончить войну в Уфе?
Скорее нет, чем да. О том, что фашисты не собирались ни от чего отказываться, свидетельствует хотя бы сам план «Барбаросса». Согласно этому документу, один из так называемых «генеральных комиссариатов», то есть административных единиц нового рейха, должен был называться «Уфа».
Миф о том, что Гитлер собирался остановиться прямо на Уфе и здесь устроить границу фашистской империи, возник в 90-е. Тогда в нескольких исторических книгах появились фотографии карты, на которой якобы очерчены границы победившего рейха – согласно немецким планам 1941-го. Мол, фашисты не собирались углубляться в огромный СССР до бесконечности, а закончить на подступах к Уральским горам, то есть примерно здесь.
Вероятнее всего, эта карта отражает какие-то промежуточные планы или то, как менялись идеи после краха «молниеносной войны» во второй половине 1941-го, когда фашисты поняли, что тут уже не до Урала и Сибири. До этого – эти восточные территории планировалось захватить до Омска (а дальнейшее – отойти Японии). Помимо Уфы, столицами «рейхкомиссариатов» должны были стать Москва, Ленинград, Тула, Горький (Нижний Новгород), Киров («Вятка»), Казань и Пермь. Впрочем, административным делением территорий за Уфой и Пермью немцы, действительно, никогда не занимались.
Правда ли, что немцы вполне могли бомбить Уфу?
Скорее да, чем нет. Ну, «вполне» – не «вполне», но одну-две бомбы (с большим трудом!) они могли сюда забросить. Скорее всего, «под раздачу» попал бы моторостроительный завод – нынешний УМПО: это единственное, что их тут интересовало. Несколько лет назад в иностранных архивах были обнаружены фотографии, вернее, это архивы оцифровали и выложили в сеть кадры аэрофотосъемки немецких самолетов-разведчиков. Для жителей Уфы было большим сюрпризом узнать, что над городом – над глубоким тылом! – летал и снимал (возможно, и не раз) никем не замеченный немецкий самолет. Правда, это был уже технический предел его дальности: ничего восточнее Уфы авиаразведка не достала. Но тут же возникли дискуссии краеведов, историков и прочих любителей авиации – а мог ли самолет (если уж долетел!) сбрасывать бомбы.
Технически, видимо, да. Другое дело, что фашистам это было нужно меньше всего. Один-два взрыва не сыграли бы роли, но поставили бы на уши весь СССР, потому что выяснилось бы, что немцы могут залетать так далеко в тыл. Вполне возможно, власти пересмотрели бы нормативы для ПВО и авиации, и тогда самолеты-шпионы лишились бы возможности вообще что-либо снимать на советской территории.
Правда ли, что Черниковку отделили, чтобы польстить Сталину?
Скорее да, чем нет. То есть отделили, возможно, не для этого, но то, что власти БАССР и Уфы в конце войны попытались включить грубую лесть – сущая правда. Про Черниковку все помнят, как «отче наш», что это был отдельный город, который присоединили к Уфе в середине 50-х (и это, мол, помешало ее заповедному архитектурному развитию, следы которого сохранились в виде Первомайской и прочих Восьмиэтажек). При этом почему-то не помнят, что отдельным городом он был всего-то десятилетие. Сталинский район Уфы, как тогда назывался этот «город», решили выделить в отдельный населенный пункт в 1944 году. Причины туманны, а решение принимали в Москве: это было как-то связано с будущими нефтезаводами.
В мемуарах описан разговор первых лиц Башкирии с Маленковым – тогдашним самым главным (ибо Сталин уже редко занимался текучкой, тем более, еще шла война). «Как назовете город?» – «Район назывался Сталинский, поэтому мы хотели бы назвать новый город в честь товарища Сталина!» – ответили первые лица. Но на Маленкова их восточные хитрости не произвели впечатления. Он отчитал актив БАССР в духе «И вашему мелкому городишке вы хотите дать имя великого Сталина?!», после чего новый город назвали по старому топониму – в честь деревни, которая здесь когда-то была.
Правда ли, что в Уфе был «резервный кабинет» Сталина?
Скорее да, чем нет. Если кому-то хочется, вполне можно воображать, что вы в «кабинете Сталина», когда посещаете один из залов Национального музея РБ – тот, который выходит окнами и на Советскую, и на Заки Валиди. Вплоть до начала 80-х, до строительства «Белого дома», в этом здании был обком КПСС. Согласно правдоподобной легенде, в первые недели войны в одном из залов этого здания обустроили точную копию сталинского кабинета в Кремле. Предполагалось, что вождь может переместиться сюда, если Москву все же придется сдать.
Видимо, так и было, – другое дело, что это был даже не «план Б», а «план Я», и неизвестно, что бы должно было произойти, чтобы поезд Сталина прибыл в Уфу. В качестве главной резервной столицы обустроили Куйбышев, ныне Самару. Там был и бункер, туда успело эвакуироваться правительство (сам генсек в последний момент передумал), оттуда вещало радио – «Говорит Москва!», и там в здании какого-то училища даже лежала глубоко засекреченная мумия Ленина. А если бы всё пошло совсем плохо и возникла бы угроза и Самаре, то власти двинулись бы в столицу Урала – Екатеринбург, тогда Свердловск. Да, еще пяток кабинетов Сталину построили, в том числе и в Уфе, но ими-то уж точно никто не собирался пользоваться.
Правда ли, что в Уфе пережидала войну Любовь Орлова?
Скорее нет, чем да. Если только под «пережидала» не иметь в виду два-три дня. Миф о том, что Орлова жила в Уфе в годы войны, на удивление живуч, а недавно его реанимировал в интервью Mkset профессор БГУ Валерий Пугачев. Когда-то первоисточником мифа послужила газета «Красная Башкирия», в сентябре 41-го сообщившая, что тогдашняя актриса № 1 дала концерт в зале Совнаркома БАССР (там по сей день проводят все самые козырные мероприятия, а само здание на Советской площади занимает Минсельхоз).
Орлова, действительно, прилетела в Уфу, но по довольно прозаичной причине: она хлопотала за своих. Привезла на выделенном ей самолете мать и сестру, убедилась, что их разместили, дала (в знак благодарности?) концерт и улетела в Алма-Ату вслед за «Мосфильмом». Все киношники были эвакуированы туда, чтобы играть в «боевых киносборниках».
Правда ли, что в Уфе одним «колхозом» жил почти весь будущий Евросоюз?
Скорее да, чем нет. По крайней мере, речь идет о тех, кто позже возглавил несколько европейских стран. Георгий Димитров – Болгарию, Клемент Готвальд – Чехословакию, Вильгельм Пик – ГДР (правда, лишь номинально в качестве президента). Еще несколько человек так и не заняли руководящие посты, вернувшись из Уфы в свои страны, но оставались влиятельными политиками, из них самым известным, наверное, можно назвать Пальмиро Тольятти – благодаря городу, который переименовали, чтобы польстить итальянцам с «Фиата».
Президентства и премьерства были впереди, а пока все эти люди продолжали работать в Коминтерне – международном союзе коммунистов. Поскольку в «своих» странах в 20-е – 30-е годы, как правило, коммунистов сажали или преследовали, их лидерам было удобнее больше времени проводить в СССР. Когда началась война и страны попали под оккупацию, это стало уж само собой разумеющимся. В 1941-м Коминтерн был эвакуирован в Уфе. Весь этот «красный Евросоюз» жил в гостинице «Башкирия», а работал в паре перекрестков от нее – в здании нынешнего авиаколледжа. Правда, кончилась их уфимская история печально, потому что в 1943-м Сталин вдруг распустил Коминтерн: что поделать, политика, обязательства перед союзниками. Но из гостиницы «Башкирия» экс-коминтерновцев не попросили.
Правда ли, что Довлатов неспроста родился в доме НКВД?
Скорее нет, чем да. Напишешь по-другому – поднимется кипеш: как же, обвинил «наше всё» (точнее, его родителей) в сотрудничестве со спецслужбами! На самом деле, эту версию вбросил лет десять назад уфимский литературовед Игорь Фролов. Он обратил внимание на дом, в котором Довлатов родился в сентябре 1941-го. Он до сих пор может считаться элитным, а уж тогда-то это был и вовсе один из нескольких современных многоквартирных домов в уфимском центре. Фролов резонно предположил, что семье было «не по рангу» въезжать в такое жилье, когда Уфа была забита эвакуированными. Известные ученые, партийцы, писатели (включая Платонова, о котором дальше), артисты и т.д. и т.п. ютились по углам в частном секторе. Отец Довлатова – Донат Мечик – был актером и драматургом, но малоизвестным, и уж точно не относился к советской богеме. Фролов отмечает еще одну красноречивую деталь. Это был ведомственный дом сотрудников НКВД. А Мечик, мол, в 30-е вел себя так подозрительно, порхал по театрам, со всеми знался, но никто его не арестовывал...
На эту довольно экзотическую версию, полагаю, работает и еще кое-что – чисто на психологическом уровне. У Довлатова были плохие отношения с отцом, и каждый, кто читал его книги (а читали их почти все), не мог этого не заметить. Довлатов пишет массу всего о матери, о тетках-дядьках, но не об отце. Так что читатель уже готов во что-то такое поверить... Если бы не одно «но». «Голый» адрес и ничего больше – так себе доказательство.
Правда ли, что украденная рукопись Платонова до сих пор в Уфе?
Ну а почему бы и нет. То есть, скорее всего, ее сожгли сразу же – в 1941-м, но, теоретически, ничего не мешало бумажкам лежать на каком-нибудь чердаке сколь угодно долго. Хоть до сих пор. Да, да: великий писатель приехал в Уфу в эвакуацию, и тут у него украли чемодан с рукописью, которая так и не была восстановлена. Историки литературы считают это большой погибшей ценностью. Типа Янтарной комнаты. Считает же кто-то, что оригинальная Янтарная комната до сих пор лежит в ящиках на каком-нибудь чердаке.
Та осень вообще выдалась для Андрея Платонова тяжелой (впрочем, в царившей тогда атмосфере – другое было бы странно). Его разместили в домике на улице Амурской. Уфа ему категорически не понравилась, что он и описывал в дневниках. Беспокоили вести от родных, состояние было депрессивное. Платонов героически попытался работать с башкирским фольклором, издал в Уфе книгу, но так и не «примирился» с городом и уехал из него, как только появилась возможность. Дом, где он жил, не сохранился, – а вы говорите рукопись.
Правда ли, что если бы не мужество театра в Уфе, не было бы Нуреева
Да. Башкирский театр оперы и балета продолжал работать в войну. Несмотря на все ужасы того, что происходило с городом, переполненным эвакуированными и ранеными, несмотря на голод, театр продолжал давать балеты и ставить оперы. Это был всесоюзный «тренд», как сейчас сказали бы. Тем, кто читает дневники блокадных ленинградцев, бывает непросто понять, как и зачем еле живые от голода и холода люди ходили в театр, почему работал театр, как это вообще происходило. А тогдашние люди, наоборот, удивились бы, если бы на театр повесили замок.
Как бы то ни было, в 1944 году многодетная мать Рудольфа Нуреева смогла провести всех детей (по одному билету) на «Журавлиную песнь», которую танцевала Зайтуна Насретдинова. С того момента, как определял это позже Нуреев во всех автобиографиях и интервью, «я действительно покинул реальный мир и родился вновь где-то далеко», «мною овладела абсолютная убежденность, что я рожден танцевать».
Правда ли, что умерших солдат в Уфе хоронили везде – не только на кладбищах
Скорее нет, чем да. Откуда пошли разговоры об этом – понятно. В последние годы активно раскручивается история некрополя на Курочкиной горе, пока это больше общественный проект, чем официальная инициатива. В заброшенном, заросшем лесу найдены могилы красноармейцев, умерших от ран. Их, вероятно, много. Краеведы пытаются посчитать, сколько военных умирало в Уфе, в которой работали «на полную мощь» несколько десятков эвакогоспиталей. Настолько больше официальной статистики? Если не хватало кладбищ, то их действительно хоронили в лесах?
Их все-таки хоронили на кладбищах, но делалось все так (и отношение потом к этим местам было такое), что разницы уже почти нет – в лесах ли, не в лесах. Никто ничего толком не оформлял. Родные тогда вообще зарывали «своего» покойника на любом свободном месте кладбища своими руками, а что там было с солдатами, тем более неизвестно. Регистрацию захоронений в Уфе стали вести в 1944-м, когда эвакогоспитали уже «отработали». Да еще и архивы сгорели в 90-х в сторожке Сергиевского кладбища. Полвека процветал бардак. Большое Ивановское кладбище, полное солдат, без особого пиетета снесли в 60-х, чтобы застроить район от Дома Печати до фирмы Мир. Кого-то, конечно, перезахоранивали, но вообще – по свидетельствам очевидцев – кости хрустели под колесами по всему проспекту Октября. Сергиевское кладбище, полное солдат, стоит до сих пор, но кости с него тоже периодически где-то хрустят: застройка подступает, то грунт куда-то привезут отсыпать с костями – оказывается, возле Сергиевского набирали, то еще что-нибудь...
В этом смысле Курочкина гора – тоже не совсем «просто лес». По свидетельству старожилов, там тоже было когда-то какое-то старое кладбище. Но удивительно, что люди делали вид, что ничего не замечают, перешагивая через заржавевшие солдатские пирамидки на протяжении десятков лет. «Заметили» лишь в XXI веке. Но лучше поздно, чем никогда?..