Снаружи Неейцевский дендропарк ничем не примечателен. Расположенный между Уфимским шоссе и улицей Шота Руставели, он начинается сразу от тротуаров многоэтажек, граничит с металлическими гаражами, заборами частных владений. Начало его никак не обозначено, но со стороны Шота Руставели установлен информационный щит. У территории, которая, видимо, должна быть главным входом, — остатки снесенных гаражей, бетонные отломки и прочий мусор. Отсюда начинается асфальтовая дорожка, далее — пара-тройка указателей со схемой туристических троп-маршрутов, да только без экскурсовода разобраться в них и найти интересные виды деревьев вряд ли получится. Без специалиста, ориентирующегося на местности, он так и останется лесом.
Схемы троп установлены не так давно и, кажется, не очень капитально.
«Да, их только что установили», — откликается женщина с собачкой, зачем-то тоже сфотографировавшая стенд на телефон. И добавляет: «Но трубы эти хорошие, не ржавеют. Продержатся долго, если, конечно, не растащат».
Выясняется, что она — сотрудница детского эколого-биологического центра, который здесь работает. Замечаю, что навигации маловато. Вопрос о муниципальном финансировании у собеседницы вызывает улыбку.
«Мы — учреждение дополнительного образования — делаем что можем. Но сейчас город заинтересовался, надеемся, что что-то изменится. Сейчас приехало телевидение. А почему начался шум — с той стороны парк хотели застраивать. Местные жители выступили против», — рассказывает она.
Парк, говорит она, ценен не только из-за редких деревьев, но и как рекреационная зона. Однако остается «самым секретным» в Уфе: многие не знают, где именно он расположен.
Часть дорожек заасфальтирована, освещаются только они. На территории спецтранспорт с подъемной люлькой и надписью «аварийная» — меняют лампы в фонарях или ищут обрыв — провода протянуты по воздуху. На обещанное благоустройство это как-то не тянет.
Навстречу периодические выскакивают, рассчитывая на орешки, белки, позируют на камеру телефона. Несмотря на утренний час в парке много отдыхающих. Бабушки с внуками, скандинавскими палками или без них. Пары пенсионеров. Мужчины, женщины и дети с собаками всех пород и размеров. На одной из лавочек пара «культурно отдыхающих» мужчин с пивом в полуторалитровом пластике. Скамейки здесь, кстати, можно пересчитать на пальцах одной руки. Они — наверное, от безденежья и безысходности — сделаны из шин (к слову, с недавних пор запрещенных в благоустройстве) и досок.
Вдоль центральных дорожек чисто — видно, что в парке убирают. Но что творится на окраинах: бутылки, кострища, лес изрыт воронками, оставшимися от погребов. В ямах — мусор, причем даже крупногабаритный: тумба, телевизор… Погибших деревьев нет — за лесом следят и санитарную вырубку проводят.
Сам парк — невзирая на весь этот мусор и явную недофинансированность — все равно производит приятное впечатление. Главная проблема, — отсутствие информации о видах, которые здесь растут. Можно пройтись по асфальту или сойти на лесную тропу, где растет высокая трава и можно встретить дикую малину. Собственно, этим и будет исчерпана прогулка для обывателя. Но нам повезло отправиться в парк еще раз, уже со специалистом.
Мнение обывателя — это всего лишь его личное мнение. Мы же хотим получить комментарий специалиста по поводу того, какое благоустройство необходимо парку? А нужен ли забор? Официальный, оформленный вход? Освещение, охрана? Не навредят ли, все же научный объект? Эксперт по лесоводству Сергей Герасимов сразу заявил: надо разбираться на месте, «а иначе это будет просто треп». Пришлось отправиться в дендропарк второй раз за день — но оно, правда, того стоило.
Сергей Герасимов: специалист по лесному хозяйству, энтомолог, зоолог. Ранее работал в республиканском Минлесхозе, Горзеленхозе, Главархитектуре Уфы. Сейчас — педагог Республиканского детского эколого-биологического центра.
Прогулка с Сергеем Владимировичем сразу же превращается в увлекательную экскурсию. В лес мы входим не от «главного входа», а по тропинке со стороны жилого дома у Уфимского шоссе — оказывается, граница дендропарка проходит вплотную к дворовой территории. И уже через несколько метров начинаются редкие растения. Сергей Владимирович хлопает ладонью по коре дерева.
«Вот — бархат амурский с Дальнего Востока. Пробку когда-нибудь видела? Наш естественный пробконос», — спрашивает он у моей 10-летней дочери.
Мы тоже давим на кору — она и правда мягкая. Удивительно.
Бархат амурский — интродуцент, намеренно высаженный человеком за ареалом его обитания. Здесь есть и другие: клен татарский, орех маньчжурский, кедр. Из-за того, что они растут за границами своего ареала, она они очень уязвимы.
«Здесь аллея дореволюционных дубов. Там был дуб, наверное, лет 180, но его спилили, потому что он высох. 70-60 лет назад предки думали не только о себе, а привезли и посадили эти растения. Базилев (помещик, основавший дендрарий — mkset) начал разводить эти деревья, потом на территории была создана Башкирская лесная опытная станция (БашЛОС). Здесь ученые занимались селекцией хороших пород для лесного хозяйства. Работала лаборатория по защите растений от вредителей. До войны был Березин, который впервые вывел в Башкирии форму пирамидальных тополей, которые придают восточный колорит нашим городам. Во время войны он пропал, но деревья остались», — рассказывает Сергей Герасимов.
Здесь же располагался Башлеспроект — раз в 10 лет институт определял расчетную лесосеку: количество древесины, которую можно заготовить без ущерба. Логика, которой тогда руководствовались: не вырубать больше, чем приросло, — сегодня не работает.
По словам эксперта, ранее существовала карта дендропарка с указанием, где растут какие породы. Но заполучить этот документ ему не удалось. Некоторые из ценных деревьев уже утеряны.
Сергей Владимирович ищет клен зеленокорый, а попутно показывает нам березу даурскую (ее кора отличается от привычной нам, она темная и многослойная, но видны характерные черточки).
«Осталось четыре дерева», — комментирует он.
Показывает тую западную — мы привыкли, что у нас туя кустарник, а здесь это высоченные деревья. Аллея бальзамического тополя. Все эти деревья не встретишь просто так в лесу. Когда-то здесь высаживали много растений, уцелели не все.
«Клен зеленокорый здесь рос… Последние экземпляры… Тоже интродуцент, в Башкирии он не растет. Ну, где же клен зеленокорый? Неужели… А, вот он»,Сергей Герасимов
У молодой поросли кора нежного зеленого цвета, у старшего дерева — зеленовато-серая с прожилками, гладкая. Красивое и необычное растение.
«Вот когда сюда придут люди с топорами, не зная всего, что я вам рассказывал, они будут рубить то, что им не нравится, совершенно не соображая, на что они поднимают топор. Беда в том, что у нас руководят не специалисты», — сокрушается ученый.
Долгое время лесной фонд был в федеральной собственности. Башкирия могла лишь следить за его сохранностью, принимать меры по его защите от вредителей, проводить санитарную вырубку и делать посадки. Потом городские леса передали администрации. Некоторое время Сергей Герасимов управлял лесным хозяйством Уфы и «боролся, как мог, с уничтожением деревьев».
«Начинают чекрыжить, откусывать лес от дендропарка. Кто забор поставил? С какого перепугу? Раньше на покрытую лесом землю нельзя было посягать. А сейчас отхватили лес забором», — Сергей Герасимов показывает на здание бывшего БашЛОСа.
Объясняет, что когда-то квадрат леса за забором был дендропарком. Рядом аналогичная ситуация — часть аллеи оказалась в частном владении, за забором.
Мы проходим к привитым на сосну кедрам, им десятки лет и они очень страдают от «дураков», поджигающих стекающую по стволам смолу. Место прививки хорошо видно — кедры стоят, как на подставочках. Находим несколько видов грибов, масленок и моховик отправляются в кормушку белкам. Ребенок, неожиданно оказавшийся очень внимательным, замечает в шишке сосны личинку желтой божьей коровки (двадцатидвухточечной коровки, уточняет наш эксперт), личинку жука (скорее всего — бронзовки) и жука-усача, прилетает шершень (оказывается, он не только живет в дуплах на дубе, но и любит пить забродивший древесный сок) — насекомые как будто сами спешат заявить о том, как важен лес.
Проходим мимо очередных погребных воронок — и Сергей Владимирович говорит, что раньше такие были повсюду. Бороться с ямами начали еще во времена его управления, но до конца последствия так и не побороли: «дело это инертное». Рассказывает о том, как обманным путем построили жилье в Кошкином лесу, а в парке Гафури при строительстве колеса обозрения уничтожили единственную посадку карельской березы. Как на остановке «улица Галле» заасфальтировали кедры, оставив им круги метрового диаметра, и одно из деревьев погибло. И что было бы хорошо, если бы Республиканский детский эколого-биологический центр, где он сейчас работает, в очередной раз не выгоняли из помещения (теперь — в Черниковку, куда не смогут ездить дети), а отдали ему здание бывшей БашЛОС, которое сейчас занято «непонятно кем». Тогда и дендропарк был бы под присмотром, и юные натурилисты смогли бы применять свои знания и навыки.
«Кто-то же подписывал проект, он должен был выехать посмотреть. Бог с ней, если была бы сосна. Но кедр можно поштучно пересчитать в Уфе. Ну кто-то же должен болеть за это! Беда в том, что в руководстве неспециалисты. Горзеленхозом руководит футболист — он, наверное, может заставить людей работать. Но сделать правильно — не сможет, потому что и сам не знает, как правильно», — говорит он.
Я все пытаюсь вывести разговор на благоустройство — напоминаю, что город ведь начал заниматься Непейцевским дендропарком, и, может быть, из этого что-то выйдет. Но Сергей Герасимов в это не верит.
«Они начали заниматься, только чтобы получать оттуда деньги. Они хотят превратить его в кормушку. Место-то хорошее. Поставить какие-нибудь кафешки, досуг. Сделают для бизнеса, чтобы они там сами убирались и еще деньги платили. Надо как-то по-другому», — считает он.
В нужное русло беседа так и не ложится. Позже понимаю, что причиной этому — не только недоверие новой команде менеджеров-непрофессионалов. Вопрос выживания дендропарка зависит от позиции, как бы шаблонно это ни звучало, «обычных уфимцев». Тех, кто помнит, как выглядит бархат амурский, где растет привитый на сосну кедр. От детей, на которых вообще-то взвалили взрослую ответственность за уникальный парк (и за это стыдно), которые каждую весну приходят на субботники, вытаскивая из леса телевизоры и диваны. От юных натуралистов и экологов, которых получится воспитать иначе, чем тех, кто поджигает кедровую смолу. Ну и тех, кто так же, как и мы, увидит ценность в дендропарке. Если таких людей будет больше, не все потеряно. Даже с футболистами в управленцах Горзеленхозом. Поэтому Сергей Владимирович и не рассуждает о «прожектах», а занимается тем, что у него так хорошо получается: делится знаниями. Вместо трепа.