Соцсети еще нет, а хейт уже есть: интервью с «уфимским Дуровым» о «Россграме»

Буквально спустя два дня после блокировки запрещенной экстремисткой социальной сети «с картинками» в России вышел пресс-релиз о создании отечественного аналога. Создатели назвали сервис «Россграм», запустили сайт на бесплатном конструкторе, где можно «забронировать» никнейм за 10 тысяч рублей.

Оказалось, что ведущий produсt-менеджер Россграма Сергей Трапезников проживает в Уфе. В своих социальных сетях он называет себя «уфимским Павлом Дуровым». Журналистка Mkset поговорила с молодым специалистом о хейте новой социальной сети, массовой эмиграции айтишников, политики и санкциях.

Расскажите, чем вы занимались до того, как попали в «Россграм»?

Я — выпускник МФТИ, учился по специальности «Прикладная физика и математика». Работал в научном центре «Роснефти», занимался оптимизацией технологических процессов. На данный момент работаю в «Россграме» продакт-менеджером. Сейчас мне интересно развивать IT-сектор не только в России, но и в своем регионе. По этой же причине я не уезжаю из Уфы.

Читала исследование Хабра (веб-ресурс для IT-специалистов — прим. ред.), где говорится, что уже десятки тысяч айтишников уехали из России. А 85% из тех, кто остался, якобы ищут работу в компании, которая может предложить релокацию. Как оцениваете ситуацию вы, мысли уехать не возникало?

Мысли, конечно, возникали. Потом я пришел к тому, что мне бы хотелось осуществить что-то хорошее. Возможно, это как-то патриотично звучит. Вообще, у нас люди любят хейт, и любые российские начинания они привыкли хейтить. Мне кажется, они не понимают простой мысли: все привыкли сравнивать, но мы пользуемся в России иностранными инструментами, и на Западе развитие отрасли началось раньше. Получается так, что у тебя мало ресурсов, большая конкуренция и вдобавок к этому нет поддержки от аудитории.

Среди ваших знакомых есть специалисты, которые уехали из страны? Как они объясняют свой отъезд?

Да, у меня есть знакомые, которые уехали, и есть те, кто хотел бы уехать, но это стало гораздо сложнее. Первая волна айтишников легко уехала. Мотивация у большинства сейчас такая — непонятно, что будет дальше, и можно ли будет уехать потом.

А сами вы достаточно оптимистично настроены.

Я считаю, что у предприимчивых айтишников сейчас хорошее время. Потому что на внутреннем рынке есть большое пространство. Сейчас различные производственные компании ушли из России. Например, SAP — они занимаются IT-инструментами, автоматизацией различных процессов. Они ушли и, соответственно, остался большой незанятый сектор. Кто побоялся — тот упустил шанс. Кто не побоится — тот точно этот рынок заберет.

На импортозамещение необходимо время

Что думаете об импортозамещении в IT-секторе?

Я могу точно сказать, что [импортозамещение] работает. У нас во всех сферах импортозамещение началось не сегодня, это продолжается уже несколько лет. Понятно, что нужно время. Сейчас возникла двоякая ситуация — IT-сектор немного опустошается, причем с двух сторон. С одной стороны — уходят компании, с другой стороны — Россию покидают специалисты высокого уровня. Можно наблюдать технологический вакуум. Но этот технологический вакуум точно будет заполняться, так как в стране все-таки еще остались нужные специалисты. Есть предприимчивые айтишники, которые не хотят уезжать и желают развивать отрасль. И таких достаточно много, даже среди моих знакомых специалистов большинство остаются в России.

«Приложения еще нет, а хейт уже есть»

А с чем связан хейт отечественных проектов, появившийся вокруг «Россграма»? Я почитала комментарии в соцсетях, и мне кажется, что основная претензия — это явный плагиат.

Когда только появилась первая статья о выходе «Россграма», то люди сразу начали писать, что приложение будет плохим. И вот интересно — приложения еще нет, а хейт уже есть. Изначально говорилось о том, что это будет российский аналог. Поэтому я не совсем понимаю, в чем, собственно, претензия.

Как вообще создаются любые IT-платформы? Самый главный момент — это user research (пользовательское исследование). То есть это изучение аудитории и ее потребностей. На основе этого создаются решения, закрывающие боли аудитории. Если делать какой-то продукт, не смотрящий на аудиторию, то он будет провальным. Поэтому, говоря о «Россграме», — естественно, планируется сделать собственный продукт, который покрывает существующие потребности и является аналогом того, что уже существует на данный момент и чем люди привыкли пользоваться. Есть работающая модель.

Что касается сравнений с иностранными разработками — если ссылаться на западный рынок, то не нужно думать о том, что абсолютно все продукты там являются успешными. Важно понимать, что это до нас доходят только успешные продукты. Мы просто слышим о каких-то мощных проектах, а на самом деле 99% продуктов с Запада могут являться провальными.

К соцсети отнеслись негативно и в профессиональной среде. Например, был сделан сайт «Россграм», на котором можно оставить заявку на никнейм. Сам сайт был сделан на конструкторе «Тильда», причем, по словам опрошенных мною специалистов, сделан не очень качественно. Страдает верстка, и в мобильную версию заходить неудобно. Выглядит это так, будто сам проект не очень серьезный, делающийся «на коленке».

С этим я согласен. Хочу сказать, что я в проекте не с самого начала. Изначально сайт и презентация были сделаны для того, чтобы о себе заявить. Поэтому все было разработано на скорую руку. Этим занимается отдел маркетинга, и мы сейчас говорим не конкретно о разработке самого приложения. Могу точно сказать, что есть задача сделать хороший продукт, и это точно не мошенничество и не обман. Продукт будет запущен и будет сделан качественно, это сто процентов.

Конечно, мы не знаем, что будет завтра. Что будет дальше и буду ли я, например, в проекте — непонятно. Но разработка идет, это я могу сказать с большой уверенностью. Сейчас перед нами стоит цель — запустить социальную сеть этим летом.

Планируете ли вы отказываться от «запрещенной соцсети с картинками» и пользоваться только «Россграмом»?

Все зависит от того, какой будет функционал. Я бы очень хотел, чтобы это была хорошая замена.

Некоторые говорят, что пользоваться VPN неудобно, и поэтому легко расстаются с запрещенными в России соцсетями. Как вы думаете, это поможет «Россграму» заманить к себе аудиторию?

У вас теперь появился еще один знакомый, которому неудобно пользоваться VPN, — это я. Действительно, это осложняет жизнь. Чтобы зайти в приложение банка или такси — нужно его отключать. Заходишь в социальную сеть — опять включаешь. Безусловно, это еще одна боль пользователей, которую необходимо закрыть. И наша задача — решить эту проблему.

Вас не пугает, что соцсеть может оказаться изолированной от всего остального мира? Ведь там будут только пользователи из России.

Насколько я понимаю, ограничений никаких нет, и люди из других стран смогут пользоваться соцсетью. Не думаю, что будут какие-то запреты. Классно было бы, если бы российская социальная сеть была популярной во всем мире. Получится ли это — уже другой вопрос.

Но вы рискуете создать соцсеть, которая никого, кроме россиян, не будет интересовать.

А у вас много подписок на тайваньцев, иранцев, китайцев?

Нет, у меня таких нет подписок.

То есть в основном это россияне?

У меня есть знакомые, которые живут в других странах. И я не думаю, что они специально станут пользоваться российской соцсетью для поддержания контактов. Это неудобно.

Опять же, все зависит от того, каким будет предложение. Все зависит от того, насколько получится закрыть «боли» аудитории. В целом любые ограничения — это плохо. Но здесь у нас два варианта — либо ничего, либо альтернатива. Я думаю, что лучше альтернатива.

Много россиян сейчас ждут выхода «Россграма», по вашим оценкам?

Я могу судить только по подписчикам в соцсетях, там уже сотни тысяч человек (на момент публикации этого материала на офгруппу «Россграма» Вконтакте были подписаны свыше 111,5 тысячи человек — прим ред.). Я очень радуюсь тому, когда люди позитивно реагируют на социальную сеть и стараюсь не реагировать на тех, кто оставляет негативные комментарии. На мой взгляд, это те люди, которые сами в жизни ничего не пробовали начинать, и из-за этого им хочется нести хейт туда, где эти начинания зарождаются. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Айтишники и власть

Замдиректора VK Владимир Габриелян в Госдуме заявлял, что нынешние IT-специалисты — это молодые люди, которые критично относятся к государству и правительству. Как вы сами оцениваете проводимую государством политику?

Что касается политики, я стараюсь отстраняться.

А власть напротив старается сильнее обратить внимание на индустрию. Начали вводить льготы для специалистов — отсрочку от армии, ипотеки под низкий процент, освобождение от уплаты налогов. Эффективны ли принимаемые государством меры для удержания специалистов отрасли в стране?

То, что есть какие-то льготы, — уже хорошо. Конечно, хотелось бы больше.

Как вы считаете, помогут ли такие меры предотвратить такой бешеный отток специалистов?

Я думаю, что текущие меры не сильно повлияют на это. Кто захочет — уедет. Те, кто хотят остаться и развивать IT-сферу здесь, останутся.

Какая поддержка была бы приемлема для вас?

Финансовая поддержка, повышение зарплат. Было бы интересно, если бы выделялось больше грантов. В целом, это направление уже запущено. Сколково, например, уже занялось этим вопросом.

Каким вы видите будущее IT-сферы в стране?

Повторюсь, что импортозамещение началось не сегодня. Взять даже 2014 год, когда вводились санкции. Конечно, в ближайшей перспективе все существующие ограничения принесут большие неудобства. Но в то же время ситуация дает большой толчок для развития собственных ПО и различных инструментов.

Я вижу это так — рынок непрерывно рос, а потом резко провалился, и сейчас будет некий переходный период, когда всем будет тяжело. Эта ситуация породит новые продукты. Может быть, это слишком оптимистично, но я действительно так считаю. Лучше верить в лучшее и пытаться что-то делать, чем хейтить, быть пессимистом и ничего не делать. Мы оказались в такой ситуации, и нужно как-то выкручиваться.