«Глухая стена»: В Башкирии семью погибшей от ковида врача ФСИН оставили без выплат

В редакцию Mkset обратилась 83-летняя женщина с рассказом о дочери, которая 20 лет проработала врачом в лечебно-исправительном учреждении № 19 УФСИН Башкирии. Со слов матери, после заражения коронавирусом и последующей смерти там забыли про свою сотрудницу «на следующий день». В частности, мать погибшей заявила, что после проверки рабочего места главный государственный санитарный врач — начальник филиала медико-санитарной части-2 ФСИН России Шуваев Д. заключил, что заражение COVID-19 произошло во внерабочее время. Между тем родственники погибшей уверены, что инфекцию женщина подхватила именно на работе, и тому есть несколько причин.

Вахтовый режим работы

Как сообщила Mkset мать погибшей Земфиры Каримовой (имя изменено — прим.ред.), 19 октября 2020 года в лечебно-исправительном учреждении постановлением Шуваева был введен карантин. В связи с чем был организован вахтовый метод работы, а именно по две недели с постоянным проживанием на территории учреждения.

Так, 22 ноября у Каримовой был последний рабочий день, с 23 ноября женщина должна была находиться на межвахтовом отдыхе, однако под конец второй недели, пятого декабря, у нее поднялась температура.

— У моей дочери поднялась высокая температура, было плохое самочувствие, в результате чего она была вынуждена обратиться в лечебное учреждение, где ее поместили на стационарное лечение с диагнозом новая коронавирусная инфекция COVID-19, — сообщила женщина.

Так, спустя 23 дня, а именно 28 декабря 2020 года, дочь Земфиры Каримовой скончалась.

Следствие покажет

Проверка санитарно-гигиенических характеристик условий труда работника при подозрении у него профессионального заболевания на рабочем месте была инициирована только 3 февраля 2021 года. Продлилась проверка до 24 июня 2021 года, однако родственники отмечают, что ее осуществлял свой сотрудник ФСИН.

— Выписка подписана Главным государственным санитарным врачом — начальником филиала медико-санитарной части 2 ФСИН России Шуваевым Д. Ю., который сделал заключение, что инфицирование моей дочери новой коронавирусной инфекцией COVID-19 произошло не на рабочем месте и не по месту работы, — рассказывает 83-летняя мама погибшей.

Следовательно, получение страховых выплат по случаю смерти медработника, согласно указу президента России № 313, не представляется возможным, ведь заражение якобы произошло не на рабочем месте. Между тем родственники погибшей уверены в обратном.

По их мнению, эпидемиолог указывает «возможным путем заражения» проезд на общественном транспорте и посещение автовокзалов, однако подобных ситуаций в период межвахтового отдыха, со слов матери, у погибшей не было. Близкие контакты погибшая имела лишь с членами семьи. Родственники уточняют, что до и во время тех двух недель, когда их родственница находилась дома, в семье никто не болел, и только после заражения женщины ковид был обнаружен у месячного ребенка, который находился в постоянном контакте с погибшей.

Сомнения в правдивости результатов проверки вызывает и тот факт, что о ней родственникам долгое время не сообщали.

«Глухая стена». Пять ведомств и очередные отписки

В беседе с корреспондентом Mkset родственники заявили, что неоднократно обращались в различные ведомства, где выражали свое несогласие с выпиской из санитарно-гигиенической характеристики условий труда погибшей. Однако в ответ, по словам родственников, приходили только стандартные отписки.

Сын Каримовой (имя изменено — прим.ред.) писал обращения в прокуратуру РФ, СК России, Ишимбайский суд, Роспотребнадзор и ФСИН России. Ишимбайский горсуд отказал в принятии административного искового заявления к главному государственному санитарному врачу, начальнику филиала Шуваеву об оспаривании решений действующих должностных лиц.

В октябре этого года уже мать погибшей обратилась с заявлением в Генпрокуратуру, однако в начале ноября дело согласно «порядку рассмотрения обращений и прием граждан в органах прокуратуры РФ» было перенаправлено прокурору Ленинского района города Уфы.

Адвокат семьи Гавиз Мубинов в беседе с корреспондентом заявил, что руководство даже не допускает вероятности, что погибшая могла заразиться на работе, и потому указывает возможную причину — заражение в общественном транспорте, а доводы семьи остаются неуслышанными.

— Везде мягко отказывали. Все ответы сводятся к тому, что она, вероятнее всего, заразилась, когда ехала на общественном транспорте с работы домой. Вероятность того, что она могла заразиться на работе, руководство не допускает и даже не слышит про это. Проверку ведь проводил главный санитарный врач ГУФСИН, и все с эти заключением соглашаются. Руководство нас не видит и не слышит, глухая стена, — говорит Мубинов.

Знаком с этой ситуацией и координатор независимого профсоюза медработников «Действие» Антон Орлов, к которому обратились за помощью родственники погибшей. Усложняет поиск истины и то, что ФСИН — это закрытая организация, и извне получить доступ к каким-либо данным о контактах медработника в таких учреждениях практически невозможно.

— Мне это напоминает историю Елены Гайнулловой, у которой в изначально составленной санитарно-гигиенической характеристике точно так же утверждалось, что заражение произошло не на рабочем месте. Лично я считаю, что в случае гибели медицинского работника в период пандемии от COVID-19 при наличии лабораторно подтверждённого случая заболевания необходимо ввести презумпцию заражения на рабочем месте. Список памяти погибших медработников постоянно пополняется новыми именами, но вот такие ситуации с отказом в страховых выплатах родственникам погибших медработников периодически возникают в публичном пространстве. Надеюсь, родственникам погибшей удастся добиться справедливости в федеральных надзорных органах либо в суде, — прокомментировал Орлов.

Mkset направил официальный запрос в пресс-службу УФСИН России по РБ, однако ответа на момент публикации материала не последовало.