Леонид Рошаль стал гостем программы «Большое интервью», которая с недавнего времени выходит на телеканале «Вся Уфа». Ведущая «Большого интервью» Гузель Ибрагимова в этом году получила престижную телевизионную премию «Тэффи» в номинации «Интервьюер». В беседе с известной башкирской телеведущей герои раскрываются с новой стороны и рассказывают представительнице региональной телекомпании о себе такие подробности, которые никогда «не выдали» бы репортерам центральных каналов. Леонид Рошаль тоже не устоял перед обаянием уфимского тележурналиста.
«Дороже всего – награда Высоцкого»
- Согласитесь, ваших наград с лихвой хватило бы для украшения биографии десятка человек?
- Не знаю, никогда не считал - это для меня не важно. Говорю честно, без кокетства. Конечно, есть такие, которые получать приятно, но многие я не заслужил. Очень лестно, например, иметь премию Высоцкого «Своя колея», потому что эта награда добрая, не коммерческая. Эту награду вручают уважаемые люди, среди которых быть уже почетно.
- Что такое, на ваш взгляд, неравнодушие?
- Я преклоняюсь перед неравнодушными. Перед людьми, которые не могут пройти мимо чужой беды. Предположим, на улице упал человек. Масса людей его примут за пьяного. И только кто-то один захочет разобраться, что случилось, станет помогать. Воспитать такое невозможно. Должно быть что-то внутри, на уровне инстинкта.
- Говорят, для некоторых детей любимые сказки становятся отчасти сценарием их жизни. Можно ли серьезно относиться к такой теории?
- Никогда об этом не думал. Но мне совсем не кажется, что я живу по сказке об Иванушке-дурачке, которую мне часто читали в детстве, - смеется Леонид Михайлович. - Но в ней, конечно, много доброго.
- По этой теории вашей любимой сказкой должна быть про Айболита.
- Нет, не могу сказать, что это моя любимая сказка. И своей профессией я начал заниматься вовсе не потому, что прочитал историю про Айболита.
- Как стали врачом?
- Вы же не думаете, что я, предположим, в пятом классе решил: вот окончу школу и стану врачом - хирургом. Это зрело где-то внутри меня. В семье никогда не было врачей. Отец военный, и помню как в гарнизоне, еще будучи школьником, выпросил у него разрешение пойти в военный госпиталь на операцию к хирургу. Я смотрел, как врач все делает, и понимал, что хочу этим заниматься. Но если человек вам скажет, когда именно он решил заняться той или иной профессией, я ему не поверю. Как не поверю человеку, который может рассказывать, почему он любит. Я не молодой человек и знаю, что такое любовь, но это чувство объяснить нельзя, потому что любовь - это безумство.
- Все абитуриенты медицинских вузов знают, на что идут?
- Все ребята очень разные. Есть даже такие, которые приходят в институт и не знают – хотят ли они быть докторами. А потом становятся хорошими врачами. А есть такие, которые очень хотят, а, получив диплом, из профессии уходят. Потому что у нас до сих пор нет выверенной, не ломающей судьбу профориентации. И обучение в институте на «отлично» никакого отношения к профпригодности не имеет. Просто у этого человека лучшая память: он может хорошо зубрить, а анализировать не может и в сердце ничего у него нет.
«Страшно потерять доверие людей»
- Насколько вам тяжело оправдывать чужое доверие?
- Мне стыдно, потому что я чувствую, что доверие гораздо больше, чем я могу сделать. Очень многое зависит не от меня. И тогда - хоть лбом об стену - ничего не получится. Это ужасно. В жизни я ничего не боюсь, но потерять доверие мне было бы очень неприятно. Я очень хочу, чтоб люди мне верили, и все сделаю для того, чтобы оправдать их надежды. Сейчас, например, возникла проблема со здравоохранением: недовольны и медики, и население. От меня ждут каких-то действий, и я пытаюсь что-то сделать, но понимаю, что мои силы и возможности не безграничны. Не хочу сказать, что те, до кого довожу желания людей, черствые люди, но один я не в силах что-то поменять.
- Вы не боитесь говорить правду в России?
- Никогда не боюсь, и мне не стыдно за то, что говорю.
- На каком уровне находится наша детская медицина, в сравнении с другими в этом мире?
- Вы хорошо сидите? Тогда скажу, что ничего лучше советской педиатрической школы в мире нет. Нигде не готовят педиатров шесть лет. Нигде в мире нет такой педиатрической системы детских поликлиник. Ведь когда-то медицина начиналась с врачей общей практики, а потом стала специализация. И педиатры, как специалисты, для детей лучше, чем врачи общей практики, терапевты. Я рад, что мы сохранили нашу систему, не дали ее разрушить. А такая угроза была: в свое время вместе с Ельциным пришла молодежь и решила, что не нужна ни педиатрия, ни женские консультации. Хотели оставить врачей общей практики. Мы это отстояли, одни из немногих. Все было сделано под нажимом Всемирного банка развития, поддержанного ВОЗом. И если мир вам дает деньги, и начинает диктовать, появляются страны, где педиатрия потерпела колоссальное крушение. Например, в Армении, Казахстане, где под нажимом Всемирного банка закрыты педиатрические факультеты. Я уже не говорю про Болгарию, Польшу, Румынию, Чехословакию и других. А теперь они понимают, что сделали это зря. Но наши недостатки в материально-техническом обеспечении - здесь мы здорово отстаем от Запада. Пытаемся исправить ситуацию с помощью федеральной программы «Здоровье». Вторая проблема - качество. Нет контроля качества. Сейчас решаем вопрос постоянного тренинга после окончания вуза. Для этого должны быть создана целая структура. Другая проблема – загруженность педиатра, когда он становится раздражительным и, как следствие, черствым, невнимательным. Этого быть не должно. После перестройки, когда все рухнуло, в России увеличилась и смертность, и заболеваемость. А детская смертность осталась на прежнем уровне – потому что педиатры работали как обычно. Я после окончания медицинского института был рекомендован в ординатуру, аспирантуру, потом меня перераспределили на участок - работал участковым педиатром. Это потрясающее время, когда жизнь не только не потеряна, она только прибавляется.
«Мы демонстрируем власти зубы»
- Есть такие детские болезни, перед которыми бессильно российское здравоохранение?
- Я думаю, что есть, но очень мало. Сегодня многое при болезнях крови, при операциях на мы можем делать в России. Но какие-то очень высокие технологии, потрясающие хирурги, конечно, в мире есть. Сейчас некоторые хотят уехать в Германию, Израиль или в Америку лечить онкозаболевания, но в России такая же схема лечения. За границу едут, когда много денег. Хотя знаю достаточное число случаев, когда начинали лечение там, а заканчивали мы здесь. Потому что там иногда на нас смотрят, как на мешок денег.
- Общественную палату, где вы являетесь председателем комиссии по здравоохранению, называют «беззубой»…
- Ничего себе, беззубая! Именно общественная палата приняла политическое решение - признала состояние российского здравоохранения неудовлетворительным и не отвечающим Конституции РФ. Ничего себе, беззубый орган! Еще четыре года назад мы заявили о том, чтобы каждый человек в России вне зависимости от того, где он живет, получал бесплатную и качественную медицинскую помощь. И после этого действительно пошли какие-то подвижки. Если б мы были беззубые, нас бы любили. А нас не любят ни в президентской администрации, ни в аппарате правительства, ни в минздравсоцразвития. Потому что мы говорим о том, что есть на самом деле и хотим ситуацию улучшить. Мы действительно общественная палата, имеющая зубы, которая отражает мнение гражданского общества на ситуацию. Потому что мы привлекаем к работе не только членов общественной палаты, но и Госдуму, и Совет федерации. Я себя не обеляю и не защищаю. Все же мы многое сделали.
- В одном из интервью вы лестно отозвались о главе Минздрава Татьяне Голиковой…
- Я сказал тогда абсолютно искренне. Но Голикова не простой человек. Она обладает потрясающей памятью. Она держит десятые доли копеек в голове, прекрасный оратор, думающий человек. Но я остаюсь на позиции необходимости разделения минздравасоцразвития на минздрав и социальный блок. Потому что оно не в состоянии объять все то, чем должно заниматься. Мне не понравилась, что начатая наша с Татьяной Алексеевной работа по концепции развития здравоохранения фактически не закончилась. И продолжается уже больше года. Я не вижу этому причины. Я много езжу по стране, смотрю, что происходит, и думаю, что нам очень много еще нужно работать.
«Веду беспутный образ жизни»
- Есть ли в политике место для женщины?
- Я к женщинам отношусь прекрасно. И для меня нет разницы – мужчина у власти или женщина. Мой помощник, замдиректора по науке Ольга Карасева - одна из лучших наших хирургов, умница. Другая - доктор наук Светлана Валиуллина - тоже зам по экономическим проблемам. Им палец в рот не клади – откусят. Для меня важны профессиональные качества, а не пол.
- Вы относитесь к тем немногим людям, имеют возможность разговаривать с президентами. Для кого эти разговоры полезнее – для главы государства или для вас?
- Я бы хотел, чтоб были важнее для президента. Я одному руководителю страны сказал: «Думаете, руководите страной вы? Это аппарат руководит страной». Иначе как понять, что многие распоряжения Путина не исполнялись? И концов не найдешь. Поэтому, наверное, меня там не очень любят – слишком много говорю. Есть, конечно, так называемые кардиналы, которые многое решают. Но кто-то встречается с главами государств каждый день, а я – раз в год. Это несопоставимо.
- Как сохранить свежесть восприятия жизни?
- Это не ко мне вопрос - к маме с папой. Это генетика. Я абсолютно ничего для этого не делаю, не стараюсь что-то в себе сохранять, сберечь. Наоборот, у меня по многим вопросам беспутный образ жизни. Питаюсь кое-как. Знаю, что не надо есть хлеб, картошку, и как это называется… жирного! Я даже не знаю точно, когда пообедаю или поужинаю.
- Три желания Леонида Рошаля навскидку?
- Как можно дольше не впадать в маразм. Второе - своевременно понять, что ты впадаешь в маразм. И третье - увидеть при жизни прекрасное здравоохранение, которым были бы довольны все.
- Как вы думаете, можно быть счастливым человеком в нашей стране?
- Да, конечно. Есть люди счастливые. А вы думаете, бандиты или наркоманы не бывают счастливыми? Думаете, парень, который бежит сейчас с букетом цветов, роняя ромашки, и бросается на шею девушке - он не счастливый? Счастье - это не постоянная основа, оно мимолетно. И в нашей стране таких людей не меньше, чем в Америке, Германии или во Франции. Я знаю мир - ой, сколько в нем проблем. Я знаком с богатыми людьми, миллионерами. Вы думаете, они счастливы? Так что думаю, и у нас в стране можно быть счастливыми. Я не говорю вам, счастлив ли я, из суеверия. Не люблю 13-е число, не люблю понедельник, не люблю, когда дорогу перебегает черная кошка.
Гузель ИБРАГИМОВА.