Египетские казни. В работе правоохранителей мира больше сходства, чем различий

Лавка сокровищ

Египетские магазины мигают завлекающими огнями до середины ночи, утомленные солнцем отдыхающие рыскают по прилавкам в поисках глупых сувениров именно в вечернее время.

Мы лишились цифрового фотоаппарата на одной из центральных улиц Хургады - Шаратон в магазине Аль Баша, название которого с арабского почему-то переведено как «Березка». Обходительный владелец лавки, которого, как потом выяснилось, звали Ахмад, предложил размягченным жарким солнцем туристам сфотографироваться в национальной одежде, и этот момент был последним, когда мы держали в руках дорогую технику. Надо сказать, что аборигены, отлично понимая, какую выгоду приносят хлынувшие к ним отдыхать россияне, зубрят русский, и каждый торговец знает больше русских слов, чем обычный турист английских. Вот и сыпал радушный хозяин:

- Налетяй, пекюпай, падишивело, - зарываясь по локоть в груды юбок и платьев с национальным орнаментом, стуча по прилавку китчевыми золоченными сфинксами, разбирая на составные части блестящие кальяны и заманивая падких на дешевизну русских дурочек в глубь помещения нюхать «незабываемые» ароматы египетских масел.

- Дишевли некюда, скидка! - масляно зыркал черными глазами Ахмад. – Телько для вас, для красивых, - нахально дышал абориген нам в лица.

Проворно заворачивая покупки, он, притворно возводя руки к небу, грустно сообщал:

- Я бянкрот, я разорен.

Воодушевленные «низкими» ценами, проведя в лавке полтора часа, мы осчастливили хитрого торговца на 400 египетских фунтов (2400 рублей). И что интересно, с уверенностью, что «развели» лавочника, удалились восвояси, волоча в пакетах дурацкие безделушки.

Не удивительно, что отсутствие фотоаппарата выяснилось лишь в гостинице.

Впрочем, тогда казалось, что трагедии не случилось – хозяева модного супермаркета, которым мы за один приход сделали недельную выручку, вынесут наше имущество, расшаркиваясь и извиняясь. Как наивны мы были! Скорее всего, в щедрые скидки, которые делал нам хозяин, «пораженный неземной красотой» покупательниц, уже включалась стоимость пропавшего фотоаппарата.

Огни несвободы

- Ищите, - гнусно улыбнулся второй торговец Мухаммед, показывая рукой на кучи тряпья, когда мы ввалились в лавку в первом часу ночи.

Ловкий Ахмад к нашему приходу счастливо испарился, как впрочем и фотоаппарат. Техники не было рядом с ровными рядами склянок с маслами, ни на полках с цветастыми юбками, ни среди сверкающих статуэток богини Исиды.

- Нету, - развел руками наглый продавец. – Мадам потеряли фото в другом магазине, - осклабился он.

Рыдая, бросились к полисмену, как к доброму дяде Степе-милиционеру, надеясь, что некрасивая ситуация разрешится в одно мгновение.

Надо сказать, что арабы, опасаясь террористических актов, очень серьезно относятся у безопасности. На каждой оживленной улице стоит полицейская машина, набитая автоматчиками, а перед ней сооружен щит, за которым прячется постовой с калашом. Постом командует полицейский в чине лейтенанта, которого беспрекословно слушаются вооруженные люди.

Интересно, что полиция в Египте - явно особая каста, поскольку все правоохранители в чине от лейтенанта и выше нисколько не напоминают бедуинов, а выглядят вполне европеизированными личностями, к тому же высокого для арабов роста. Закралось даже вполне обоснованное предположение, что внешние данные для египетских силовиков – не последнее дело, все-таки полисмены вынуждены общаться с приезжими, а как ни крути красавчикам больше доверяют.

Однако модельный полицейский по имени Ахмад Замбези, бдевший на углу Шаратона, показывал ровный ряд белых зубов и из нашего разгоряченного рассказа не понял ни слова. Но догадался по ужимкам и отчаянным гримасам русских, тычущих в сторону магазинных огней, что возникла «уан проблем». Оказывается, есть в египетской полиции и такое понятие как добровольные помощники. Именно так охарактеризовал лейтенант Замбези вертлявых парнишек, появившихся из подворотен по мановению его руки. Клокоча справедливым негодованием, мы уже через несколько минут вели отряд аборигенов к злосчастной торговой точке. Но… даже не сразу обнаружили витрину «Аль Баши». Предприимчивый торговец, наверное, как только мы вышли за порог магазина, опустил жалюзи, погасил вывеску с пальмой, стилизованной под березку, а на двери навесил амбарный замок.

- Так они сегодня и не открывались, - горячо размахивали руками перед носом «дружинников» соседи по лавкам, покрывая Мухамедда.

Столь откровенная восточная наглость возмутила, и в эту ночь мы поняли, что пойдем до конца.

Улицы разбитых фонарей

Если вы думаете, что стиль работы правоохранителей других стран мира здорово отличается бдения российских ментов, то готовы вас разочаровать. Никто не спешил в эту ночь искать вовремя слившегося и отключившего сотовый телефон прощелыгу Ахмада, не объявлял операции «Перехват», хотя наш фотоаппарат явно покинул лавку вместе с расчетливым хозяином. Спецназовцы не штурмовали закрытый магазин, где укрылся испуганный сообщник злоумышленника и даже вызванный лейтенантом Замбези по рации представитель туристической полиции, вежливо выслушав, удалился прочь на машине с мигалкой по более важным делам. Правда, прежде чем бросить нас на пустой ночной улице с погасшими ярмарочными огнями, очередной красавец в белоснежной форме объяснил, что прежде чем кто-то отправится на поиски техники, следует явиться в полицию с паспортом и написать заявление о пропаже.

Слухи об оперативности турполиции оказались, мягко говоря, преувеличены. И здесь, как и у нас – оказалось главной бумажка, то есть факт регистрации преступления, без которой ни один правоохранитель шагу не ступит.

В хургадское отделение туристической полиции департамента Красного моря мы приехали раним утром, обнаружив внутри здания запустение и стойкий табачно-туалетный запах.

- У нас ремонтируют удобства, - прокомментировал дежурный, но думается, что этот казенный аромат присутствует в каждом силовом учреждении любой страны мира.

Близкое знакомство с правоохранителями чужой страны поразило, поскольку мы нашли гораздо больше черт, объединяющих чужеземцев с российскими ментами, чем различий.

Несмотря на то, что офис туристической полиции располагается в элитном районе Хургады – Гранд Отеле, внутри он выглядит также убого, как любое районное отделение внутренних дел в столице Башкирии – оборванные обои, разнокалиберные столы и стулья, грязные, затертые полы.

В комнате, где мы дожидаемся «главного шефа» смрадный дух ощущается особенно остро, становится понятно, что в непроветриваемом помещении всю ночь потели и курили огромное количество мужчин. После двух часов бессмысленного сидения на продавленных стульях, начинаем волноваться.

- Где шеф? – пытаемся заглянуть в глаза изредка забегающих в кабинет громко галдящих между собой полицейских.

- …, - разводят непонимающе руками египетские стражи порядка, продолжая орать друг на друга на гортанном языке, смотря сквозь наши измученные ожиданием тела.

Через три часа толкаем дверь большого начальника. Командир с тремя огромными звездами на погонах, склонив голову к плечу, безропотно выслушивает жалобы на ультразвуковых частотах и о, чудо, начальственно машет рукой:

- Займитесь ими.

Первый вопрос, который нам задают на ломанном английском:

- Вы уверены, что фотоаппарат украли? Может мадам его потеряли?

Удивительно, но и методы правоохранителей мира, как выясняется, тоже везде одинаковы. И мы прекрасно понимаем, что стоит только признаться в раззявстве, вряд ли заставим работать громоздкую правоохранительную машину.

- Украли и все тут, - уверяем мы.

- Вы видели, как украли? - продолжают провоцировать нас египетские следаки.

- Если бы видели, привели бы за руку, - мрачно продемонстрировали полицейским свои физические возможности.

И лишь после этого садимся писать заявление на русском языке.

Бойцы невидимого фронта

Назначенный главным начальником нам в услужение еще один красавчик Калид одет в штатское.

- Sekret polis, - тычет он себя в грудь.

- Опер, - понимаем мы.

Калид грустно рассматривает исписанный убористым почерком лист бумаги, где подробно рассказывается о подлой натуре торговца Ахмеда и приглашающе машет рукой к выходу. Мы выбираемся под жаркое солнце, Калид по-джентельменски сажает нас в подошедший автобус. За проезд расплачиваемся мы.

- По вашим же делам едем, - дает понять улыбкой секретный агент.

Лицо Мухамедда, вчера так изящно избавившегося от назойливых русских теток, некрасиво вытягивается, когда мы высовываем мстительные физиономии из-за широкой спины Калида.

Рука опера ловко вытаскивает из кармана торговца удостоверение личности, и Мохаммед начинает дрожать всем телом. Нас с почетом провожают на удобное сидение, и тут же рядом появляется горячий чай с лимоном, а в руках Калида бумажная упаковка с гамбургерами и холодной колой. Полисмен, не стесняясь, жует котлету, вальяжно стряхивая пепел сигареты в пепельницу «эксклюзивной работы», которую нам втюхивали за бешеные тыщи. Как по волшебству магазин заполняется людьми и, судя по специфическому поведению – все они имеют отношения к органам правопорядка. В двери влетает в сопровождении еще одного соглядатая встрепанный неуловимый Ахмад, униженно приседая перед полицейскими.

По крайней мере, хоть сейчас наши представления о вездесущести туристической полиции совпадают с действительностью. Судя по всему, и у магазина, и улицы есть негласные «кураторы». По тому, как Калид, развалясь в кресле отчитывает «смотрящих», ясно, что им влетит по первое число за неумение владеть оперативной обстановкой.

За торжество, которое мы испытываем, поглощая чай на бесценных коврах, стоит простить полицейским их ночную нерасторопность и внутренние разборки.

Скорее всего, все эти оперработники не просто стерегут вороватых торговцев, но и собирают с них дань – об этом свидетельствуют напряженные лица Мухаммеда и Ахмеда, скорбно высчитывающих во сколько им обойдется происшествие.

Кары египетские

Калид, вежливо, но крепко прихватывает за локоть Ахмеда и ведет к выходу. Мы устремляемся следом и усаживаемся в автобус, двигающийся к направлению к полицейскому управлению.

- Теперь за проезд будет платить преступник, - знаками радостно показывает нам опер, тыча в поникшую голову торговца.

Следом, оказывается, везут и Мухаммеда, наверное, тоже за его счет.

Кстати, упаковку с гамбургерами Калид доставил в управление голодным коллегам, радостно вгрызшимся в дармовые бутерброды.

Прокуренная комната с наглухо закрытыми окнами плотными шторами, теперь полна народу. В одном углу рыдают вьетнамки, почему-то изъясняющиеся по-немецки – у девчонок в такси выхватили деньги, напротив разместилась интеллигентная англичанка, потерявшая мобильник, в другом конце комнаты закинув ногу на ногу а-ля Шарон Стоун, сидят вульгарные дамочки, без сомнений, русские. Девушки работают по контракту в отеле в должности «мисс релакс»(!), а злобный хозяин курорта зажилил их паспорта и не позволяет им расторгнуть договор раньше срока.

- Туристическая полиция вам поможет, - объясняет через переводчика до неприличия накрашенным в жару россиянкам представительный мужчина, оказавшийся тем шефом, которого мы ждали. Майор в штатском Усама аль Садык – по-нашему начальник криминальной полиции умудряется одновременно беседовать с русскими проститутками, сверять номера с паспорта телефона англичанки с номерами в базе, смолить «Мальборо», отдавать команды подчиненным и ободряюще улыбаться всем страждущим.

- Туристическая полиция для того и создана, чтобы разрешать конфликты, - увещевает мистер Садык профессионалок релакса. – В воскресенье паспорта будут у вас в руках.

- Вы не рассчитывайте, что вам тут помогут, - вдруг рушит наши надежды одна из русских барышень, увидев, как внимательно прислушиваемся к разговору. – Они здесь ничего просто так не делают.

- Но вам же помогают, - растерянно тянем мы.

- Так мы пришли по блату, - гордо удаляются девчонки, картинно виляя бедрами в мини-юбках.

- Хорошо тем, кто здесь работает, - уже завидуем мы девицам легкого поведения. – Они нашли выходы на полицию.

А перед грозными очами шефа уже предстают наши воришки.

Надо сказать, что туристическая полиция обладает огромными правами, может, поэтому так и опасается местное население, и появляются легенды о мобильности правоохранителей. В Египте понимают, что проблемы иностранцев нужно решать быстро, поскольку сроки пребывания иномземцев ограничены, а поэтому, скорее всего, здесь до предела упрощены все процедуры. Интересно, что полицейские безоговорочно встали на нашу сторону, а злодеям не предоставили адвоката.

- Клянусь мамой, не брал, - со слезой в голосе надрывался Ахмед, прикладывая руку к сердцу.

- Бог все видит, мы не причем, - понурив голову бормотал Мухаммед.

Мистер Садык оказался и дознавателем, и следователем и прокурором в одном лице. Подиктованное им обвинительное заключение оказалось поистине прокурорским.

- Им отрежут руки? – в ужасе шарахаемся мы.

- Нет, - смеется нашему страху Усама Эль Садык. – Руки никому не отрубают. Они получат лишь три года тюрьмы и больше никогда не вернутся в Хургаду.

И если для наших воришек три года – не срок, то Ахмад и Мухаммед воспринимают приговор начальника криминальной полиции с животным ужасом. Темная кожа злоумышленников сереет, по щекам катятся непрозрачные капли пота, а руки судорожно сжимаются.

- А, может, действительно оговорили хороших людей? – закрадывается страшная мыслишка. Аборигенов выводят в коридор и Ахмад, в последний момент, успев засунуть в комнату искаженное страхом лицо, кричит что-то про Аллаха.

- Насылает на нас страшные кары египетские, - решаем мы. – Наверное, действительно, не брал он этот злосчастный фотоаппарат.

Но, как оказалось, мистер Садык отлично знает свой контингент.

Расплата за плату

- Что за страна, Башкирия? – заинтересованно спрашивает вызванный полисменами переводчик с русского Мохаммед Эфат.

- Отличная страна, и там отличные полицейские.

- Вам будет, что рассказать своим полисменом, - хвалится толмач. - Усама аль Садык здесь личность известная. Начальник криминальной полиции – одно из самых влиятельных лиц на побережье. Еще бы! Ведь ему даны огромные возможности карать и миловать, а также заключать выгодные сделки к обоюдному согласию сторон. Однако майор и настоящий профессионал, отлично знающий оперативную обстановку и держащий в жестком кулаке подведомственных ему жуликов.

После того, как все обвинительные документы подписаны, нас вежливо выпроваживают.

- Мы вам позвоним.

- Когда?

- Когда будет суд, - зловеще улыбается начальник.

- Вам нужны деньги за фотоаппарат? – робко блеют преступники из другой комнаты, похожей на камеру предварительного задержания, подсылая на переговоры каких-то темных личностей.

- Нет, нам нужна справедливость, - гордо говорим мы и покидаем казенный дом, уверенные, что крестовый поход окончился пшиком.

Однако уже через час в отель звонят из полиции.

- Нашли вашу собственность, приезжайте.

Мистер Садык с нарочито скучающим лицом двигает в нашу сторону камеру.

- Проверьте – та ли техника?

Сомнений нет – последние кадры запечатлели кривляющихся дурищ в арабских одеждах.

- Но как? – замираем мы, остолбенев.

- Так вы потеряли, - пожимает плечами хитрый египетский мент. – Нашли в магазине на полках среди одежды. В глазах арабского «комиссара катании» пляшут веселые черти. – В следующий раз будьте внимательнее.

Под диктовку переводчика пишем объяснения, что фотоаппарат у нас никто не воровал. В этот момент радости возвращения вещи готовы подписать любое признание, даже в том, что намеренно засунули фотокамеру на полку.

- Так же будет лучше для всех? – утвердительно спрашивает мистер Садык, оттирая следы от наших поцелуев.

- Претензий не имеем, - сами, без подсказки, дописываем строчку в объяснения.

Нам оставалось только догадываться, что происходило в управлении в этот час, пока нас выпроводили домой. Пытали торговцев каленым железом? Обещали стереть с лица земли египетской? Какими аргументами можно было заставить воров признаться в содеянном и вернуть добычу, останется арабской тайной.

Впрочем, как бы то ни было – восточные воришки не были высланы за пределы Хургады, а уже на следующий день маячили в дверях своей лавки, зазывая доверчивых туристов. Не трудно догадаться, что освобождение от ответственности жуликам чего-то стоило, но для нас было главным, что справедливость восторжествовала.

Подумалось – а может, зря мы в России бьемся за соблюдение законности и неотвратимости наказания для преступников, если чаще всего потерпевшие всегда остаются ни с чем? Ведь хорошо известно, как российская неповоротливая правоохранительная машина умудряется раздавить в своих жерновах не только истинных злодеев и оступившихся граждан, но и самих пострадавших от рук негодяев. Свидетели и потерпевшие переживают массу неудобств, а иногда и рискуют жизнью, давая показания, но никогда не получают сатисфакции за свою помощь торжеству законности. У жертв мошенников и воров нет надежды на возвращение своей собственности, даже после завершения судебного процесса и наказания преступника.

Арабы же, понимая, что туристический бизнес основа благосостояния страны, вероятно, сумели разработать законодательную схему, позволяющую правоохранительным органам заботиться прежде всего об интересах отдыхающих, а уж потом о столь громких и важных для государства понятиях как торжество законности и неотвратимость наказания.

Антонина ЧЕСНОКОВА.