Posted 25 октября 2005,, 15:53

Published 25 октября 2005,, 15:53

Modified 10 ноября 2022,, 19:12

Updated 10 ноября 2022,, 19:12

В Максиме Суханове уживаются бизнес, кино и театр

25 октября 2005, 15:53
В детстве он учил гаммы и играл на фортепиано, в юности пел “Дип Перпл”. И считал все это серьезным основанием для музыкальной карьеры. Однако стал артистом. Но когда я смотрю в его по-восточному узкие глаза, слушаю голос с паузами, в которых качаешься, как в гамаке, то теряюсь: кто же он, этот Макс Суханов? Артист? Философ? Деловой человек?— Макс, так почему же все-таки не задалась музыкальная карьера?— С детства я играл на фортепьяно — у меня музыкальное образование. И бабушка меня учила, и педагоги на дом приходили.— Пел?— Пел всегда. И группа в школе была.
Причем пели только на английском языке. Одно время даже репетировали в “Московском комсомольце”. Дело в том, что наш соло-гитарист работал в типографии и устроил нам в “МК” базу.Я пробовал поступать в училище Ипполитова-Иванова, но в результате поступил в Щукинское.— Представляешь себя в оперной партии?— Я вообще не могу сказать, что вокал — это было для меня серьезно, занимался им скорее постольку поскольку. Хотя диапазон у меня был неплохой.— Как музыкант, скажи: ты роль сначала видишь или слышишь?— (Пауза.) Я думаю, что не слышу и не вижу, я стараюсь как можно больше информации получить от режиссера по поводу того, что он хочет сделать. Я стараюсь задавать ему много вопросов, потому что сам нахожусь в некоем сомнамбулическом состоянии. Когда проходит читка, я не включаю интеллект, а руководствуюсь интуицией, но не всегда она попадает в десятку. Поэтому мне нужны вопросы. И ответы на них. Знаешь, я не занимаюсь рефлексией. Мне это не нужно. Когда я играю, для меня на первом месте должно быть удовольствие. Иначе невозможно ничего передать зрителю.— 1 —— Ты болел когда-нибудь актерскими болезнями?— А что это за болезни? Расскажи.— Это, например, когда сносит крышу от того, что с тобой здороваются не три человека на улице, а триста. Артист тогда становится неадекватным, его, беднягу, не узнать.— Но со мной до сих пор не очень-то здороваются. Думаю, что я на улице нечто другое собой представляю.— А может, с тобой не здороваются, потому что ты из машины не выходишь?— Почему? Выхожу. В магазин хожу, в аптеку. Я вообще люблю ходить.— О чем думаешь, когда идешь по улице?— Я успокаиваюсь. Понятно, что Москва по своему ритму и энергетике находится в предвоенном состоянии выживания: все куда-то бегут, не очень-то улыбаются, не замечают идущих рядом с собой, стоящих, лежащих.Все пропитано сарказмом. Все заняты процессом выживания. Я это чувствую и всегда чувствовал. Вот в Берлине или Хельсинки релаксация наступает, а здесь все выживают. Даже те, кто уже выжил.— Ты тоже?— ...Наверное, и я тоже.— Какую музыку сейчас играешь?— Баха, романсы, свои вещи.— Музыкальный кумир молодости?— “Дип Перпл”. Кстати, когда они недавно приезжали на гастроли, то переводчица рассказала им обо мне, ну что я был в свое время их фанатом, и неожиданно я получил от них куртки, майки, диски, барабанные мембраны.— Если бы поступил серьезный заказ на рок-оперу, то ты?..— Если бы такая задача была, я бы в нее вошел с головой. Можно было бы по сказкам Гофмана написать.— Точно, это твой персонаж.—2 —— Твоя игра — непростая. И иногда мне кажется, что ты не сможешь просто выйти и просто сказать: “Кушать подано”.— Почему же? Я выходил у Стуруа в “Брестском мире” и говорил одно слово: “Прощай”. Роль называлась “роль оратора”. Я объездил с ней много стран. А насчет “кушать подано”... Я тебя уверяю: когда работаешь с талантливым режиссером и он просит тебя сказать в спектакле всего пару слов, это все равно будет нечто большее, чем эти два слова. Так было со Стуруа, я говорил “Прощай!”, и это было важно. А если кто-то тебя просит что-то сказать так, ради хохмы, тогда, конечно, в этом не будет никакого смысла. — У тебя есть роли, которые тебе неприятно вспоминать?— (Пауза.) В свое время я не справился с ролью Черкуна в “Варварах”. Не могу сказать, что мне это неприятно, но я отдаю себе отчет в том, что это была моя ошибка. Не в том смысле, что я согласился на эту роль, а в том, что так ее сделал. А еще что-либо? Нет, не припомню.— Известный факт в истории театра: Михаил Чехов наблюдал смерть своего отца для того, чтобы это потом сыграть на сцене. Тебе не страшно заглянуть в эту бездну?— Не страшно. Страшнее, может быть, об этом читать. Но человеку, занимающемуся серьезно самоанализом и самоисследованиями, это делать полезно. Тем более в такой профессии, как актерская. Во всем, конечно же, нужна мера, и нельзя этим заниматься везде. Но в любом случае это те неизведанные территории, которые ты обязан изучать, чтобы развиваться как актер. Я себя вполне представляю на месте Чехова.— Ты в кино сыграл Ленина и Сталина. А Брежнева или Путина слабо?— Что касается Брежнева... не знаю. На мой взгляд, этот человек ничего экстраординарного не совершил. А Путин... Я не вижу сейчас драматургии, которая могла бы так развернуть эту фигуру, чтобы можно было ее играть.— А если это заказ Кремля? В конце концов, такое доверие и честь...— Нет. Я думаю, что это было бы неправильно. То есть со мной должно что-то произойти, чтобы я на это согласился. Но тогда вряд ли это был бы я.БЛИЦ:— Короткая или длинная дистанция?— Длинная. — Что делаешь, когда не хватает дыхания?— Перестаю дышать.— Играет роль внешний вид человека?— Скорее опрятность.— Ты владеешь иностранными языками?— Немного. Я же играл спектакль на французском языке (МХАТ, Малая сцена, режиссер — француз). Играл с Юрским и Ольгой Яковлевой. Даже занимался языком с педагогами. Неплохой, надо сказать, был спектакль.—3 —— Размер гонорара влияет на выбор роли?— Я никогда не соглашался на что-то ради денег в профессии. Я никогда не играл никаких концертов, не выступал с “чесовыми” спектаклями. В антрепризах не участвовал ради денег.— Ты такой нематериальный?— Нет, просто всегда пытался заниматься чем-то помимо театра. В школе и в институте разводил рыбок и продавал их на Птичьем рынке. Я всегда пытался что-то сделать и получить от этого выгоду. И давно считаю совмещение разных дел вполне нормальным явлением.— Помнишь ли, в таком случае, свой первый заработок?— Если ты думаешь, что для меня это было ярким событием, которое запомнилось, то ошибаешься.— Может быть, ты просто не хочешь об этом говорить? Стесняешься? Я, например, с подружкой в школе почту разносила.— О, я тоже с бабушкой почту разносил. Ей надо было и ночью работать, и я помогал ей разносить телеграммы по Выхину. А когда в Щукинском учился, на молочном заводе в Останкине делал сырки глазированные.— А почему именно сырки?— Я их люблю. Я работал и на упаковке, и на промывке тары.Понимаешь, для меня территория театра сакральна. Здесь нельзя удовлетворить свой коммерческий интерес. Актер, конечно, должен зарабатывать в театре и хорошо зарабатывать, но это здесь не должно быть на первом месте.— Тебе легко говорить и про сакральность, и про прочие возвышенные материи, поскольку ты умеешь заработать на стороне. Но твои коллеги не все имеют талант к бизнесу.— А я-то тут при чем? Вообще все зависит от того, что ты делаешь, когда выходишь из театра. Вот дверь за тобой закрылась, и — вопрос: что дальше ты делаешь? Хочешь ли ты быть обеспеченным, как ты хочешь это делать, какова мера твоей ответственности перед родственниками, семьей, детьми? Здесь все дело в установке: для меня необходимо зарабатывать деньги — значит, я буду зарабатывать. А если ты делаешь то, к чему стремишься и желаешь этого, то только форс-мажорные ситуации могут тебе помешать.— То есть с самого начала ты не испытывал никаких иллюзий насчет актерских заработков?— Никаких. Ты знаешь, я вообще не испытываю иллюзий по поводу приятных или счастливых неожиданностей. Потому что ждать их — это неправильно. А когда это случается, то и называется неожиданность, счастливая для тебя. Все же остальное, хотим мы или не хотим, — путь выживания в том социуме, в котором находимся. Путь выживания и, наверное, побед. Все, что тебя не победит, сделает тебя сильнее.— Вот тебя, судя по всему, не победил общепит (смеется. — М.Р.), ты первым в театре открыл актерский буфет и держишь зрительские буфеты в других московских театрах. Тебя, артиста, не смущают какие-то котлеты, компоты?— Нет, ты знаешь, не смущали и не смущают. Тем более что мы с моим другом и партнером Александром Самойленко настолько ответственно этим занимаемся, что упрекнуть нам себя не в чем. Я с уважением отношусь к людям, которые утром метут улицы, — мусор, грязь... Я видел, как некоторые делают это с удовольствием. Другие с удовольствием кормят котлетами и компотами. Я уверен, что это правильно, в этом нет ничего зазорного.БЛИЦ:— Закат или восход?— Восход.— Пустыня или лес?— Лес.— Открытая форточка или шторы?— Форточка. Стоп. Все-таки шторы. Про форточку я сказал, потому что здесь душно. Я очень люблю шторы.— Место денег в твоей жизни?— Без денег не обойтись. Я к ним отношусь с уважением — не больше, но и не меньше.—4 —— Как в тебе уживаются бизнес и искусство: как кошка с собакой или как сиамские близнецы?— (Пауза.) Как старший брат с младшим братом.— Кто старший?— Старший, наверное, тот, кто в бизнесе.— Он строгий?— Да нет, он нормальный. Просто никогда не будет младшим. Он все делает для того, чтобы младший как можно дольше не вырастал. Как можно дольше оставался в прекрасном детстве. Но при всем при том это два разных человека.— Ты не испытываешь раздвоение личности?— Я могу испытать даже растроение личности. Нет, правда, это хорошо, когда есть такие экзерсисы. Но это контролируется, а не то, что левая рука не чувствует, что делает правая.— Ты начинал в 90-е годы — дикая стадия капитализации. Скажи честно, тебя заказывали?— ...Нет, не было ничего такого. Я не берусь за всех говорить, но в чем-то, наверное, мне повезло. Во многом выживание зависит и от качества ведения дела, насколько ты честен по отношению к партнерам. Я не верю, что кто-то захочет тебя нагибать просто так. Собственное отношение к делу, оно о многом говорит.— Скажи, в России можно честно построить бизнес?— (Длительная пауза.) Есть человеческие отношения, есть человеческая мораль и собственная ответственность перед другими людьми, которые с тобой работают честно и порядочно. Есть ситуация вообще, связанная с развитием страны. Игнорировать ее, обойти или построить себе отдельный город мы не можем. У меня на это нет времени. И нет средств таких, чтобы построить отдельный город, где не было бы взяток, людей, помогающих тебе только за деньги. Просто все так организовано в нынешнее время, что, конечно, ты играешь в эту игру.— Игру под названием “двойные стандарты”.— Мораль двойных стандартов не то что налицо, она уже давно вжилась во всех. И в меня тоже, наверное. Вот легализация проституции — почему она не происходит? Невыгодно. Большой группе лиц. А кто-то гормонально так далеко ушел, что не понимает, как это вообще может существовать.У нас — живущая на острие ножа страна. Ну что тут скажешь — такое вот евроазиатское наследие.— Где для тебя больше адреналина — в бизнесе или на сцене?— На сцене.— Занятие бизнесом открыло тебе что-то как артисту?— Нет. Бизнес — это только опыт общения, развитие интуиции, чтение хороших психологических работ, круг общения.— Актерским мастерством пользуешься: на переговорах дать обаяние или дурку запустить?— Я, знаешь, обычно дурки не запускаю. Вообще, чем проще я общаюсь, тем людям интереснее со мной.—5 —— Давай поговорим о странностях любви. Какие для тебя в ней странности?— Не знаю... (Пауза.) Это такое состояние чудесное... Не надо сравнивать любовь со страстью. Страсть люди придумали, чтобы красиво объяснить мимолетное увлечение. А в любви, как мне кажется, проходит несколько этапов. И любовь, какие бы этапы ни были, не угасает. Люди, которые идут по жизни вместе, они и конфликтами (а не скандалами) обязаны доставлять друг другу удовольствие. Я же говорил тебе, что люблю длинные дистанции. Поэтому я люблю проживать все этапы, а не сломя голову бежать впереди паровоза. Проживать и отдавать себе в этом отчет.— Можешь сказать, что ради любви готов на все?— Могу сказать. Не чувствую каких-то сомнений в этом. Но когда вопрос ставится так, имеется в виду что-то героическое. А я вообще не очень люблю героев. Вот если меня спросишь: “Ты смелый?” — я скажу: “Да”. Но не могу сказать, что до такой степени знаю себя. Может быть, где-то я смогу струсить. Некорректно вне контекста ситуации говорить об этом.— Какого из двух твоих братьев женщины больше любят: старшего или младшего?— Когда речь идет о любви, они сливаются в одно целое.— Это совпадение или нет: две прежние твои жены — актрисы. А третья — из другой оперы, журналистка. Ты больше не женишься на актрисах?— Это воля судьбы, что мы встретились с Этери. Мне ее судьба послала. Она брала у меня интервью. Но интервью — это интервью, а жизнь — это жизнь. Этери, помимо того что она журналист, несколько лет назад занялась фотографией. И я отношусь к этому, конечно же, как младший брат: то, что она делает, для меня в диковину. А какое-то время назад она написала два сценария для кино. И я не могу сказать, что рассматриваю их как старший брат.— У тебя со всеми женами хорошие отношения?— Надеюсь (пауза), да.— Похоже, на тему личной жизни ты?..— Особенно не распространяюсь. Мне это не нужно. Может быть, это я такой, а может, результат той профессии, которой я занимаюсь. Я больше люблю создавать везде такие островки скрытности.—6 —— Пережил ли ты что-то в жизни такое, что резко изменило твою жизнь и твое отношение к ней?— Да, я пережил, но не буду говорить, что именно. Я об этом точно никогда и никому не расскажу.— Это стыдно?— Это не стыдно. Это не нужно. Моя исповедь, уверен, никому не поможет.— Знаешь, Макс, когда я разговариваю с тобой, то думаю: как такой серьезный мужчина может выходить на сцену, что-то показывать, кривляться?.. Извини, ничего оскорбительного насчет профессии твоего младшего брата я не хотела сказать.— Во-первых, я думаю, что тут постаралась генетика. А во-вторых, моя психофизика такова, что внутри меня большей частью живет тот Максим, которому было лет 10-11. И это состояние помогает мне играть. Очень люблю соединять его с тем взрослым, что во мне есть, но психофизически оставаясь при этом ребенком, который совершенно искренне переходит из одного состояния в другое за долю секунды: от абсолютного счастья к неимоверной трагедии. И то, и другое для него одинаково ценно. Не знаю, может быть, я мог быть и врачом, заниматься диагностикой. Но так случилось, что я актер. Мне это интересно.— Бьюсь об заклад, что ты читаешь философские труды.— Периодически читаю (пауза), да.БЛИЦ:— Огонь или вода?— Огонь.— Сладкое или соленое?— Сладкое.— Скорость или тишина?— Скорость.— Доктор или парикмахер?— Доктор.— Виолончель или ударные?— Виолончель.— Я так и знала. Спасибо.P.S. Недавно Максим Суханов вместе со своим бывшим сокурсником Александром Самойленко помогли Щукинскому училищу издать эпохальную книгу “Вахтанговская школа. Летопись 1913-2000 гг.”.Марина РАЙКИНА.
"