Новый глава башкирского МВД Игорь Алешин: «Я противник резких перемен»

- Говорят: «Хочешь рассмешить Бога, поделись своими планами», - улыбается Алешин. – Так что загадывать не люблю.

- Какие подарки ждете на Новый год?

- Лучше бы обошлось без сюрпризов, - верен себе Игорь Викторович.

И все-таки корреспонденту «МКС» генерал признался: надеется, что в конце декабря в Уфу переберется жена Елена. Сейчас Елена Николаевна работает главным специалистом в отделе кадров федерального казначейства в Петрозаводске, но рассчитывает прилететь на праздники.

- Хочу, чтобы супруга и младшая дочь Екатерина побыстрее переехали, - объясняет Алешин. – Когда меня из Омска перевели в Карелию, я девять месяцев жил один. А без семьи тяжело.

Новый глава МВД Башкирии уверен, что он счастливый человек. Рассказывая о себе, часто повторяет: «Мне просто повезло».

Однако это только на первый взгляд 43-летний Игорь Алешин – баловень судьбы. На самом деле по карьерной лестнице он поднимался благодаря упорному труду. Впрочем, судите сами.

«На роль комиссара Катани я не тяну»

Новую должность Алешин считает повышением.

- Это не Карелия, где всего 700 тысяч населения и 7 тысяч личного состава, - говорит он. – Здесь гораздо больший объем работы, 69 горрайотделов, 22 тысячи сотрудников, и ведь с работой каждого нужно познакомиться. Мне оказали доверие авансом, и я обязан справиться.

Правда, Игорь Алешин переживает, что в Карелии пришлось оставить коллектив, к которому уже привязался.

- Если не валяешь дурака, а действительно занимаешься работой, то в свое дело душу вкладываешь. Конечно, с человеческой точки зрения это непросто – в один день уехать от всего, к чему привык, и начинать заново. Но мы люди государевы и приказы не обсуждаем.

Пока генерал живет в гостинице, но в ближайшее время башкирское Министерство внутренних дел выделит ему служебную жилплощадь.

- Я понимаю, что Башкирия - богатая республика, но если б мне здесь предложили взять квартиру в собственность, это было бы неправильно, - уверен он.

- В Карелии вас считали истовым борцом с коррупцией…

- Ну, на роль комиссара Катани я не тяну, - улыбается он. – Просто стараюсь добросовестно делать свою работу. Деятельность милиции многогранна, и если увлечься только одним направлением, то пострадают другие, не менее важные для безопасности населения. И кидаться на амбразуры - не в моем характере, главным для милиционера считаю безупречное выполнение должностных обязанностей, ежедневный труд, который способствует уменьшению криминальных проявлений. И поверьте, расследование кражи кошелька у бабушки не менее важно, чем искоренение организованной преступности.

- Рассказывают, что за неделю, пока вы находитесь в Башкирии, уже организовали массу служебных проверок…

- Это нормальная практика и рутинная процедура. В среднем мы назначаем по одной служебной проверке в день. Но ревизия службы собственной безопасности еще не означает, что руководитель или конкретный человек в чем-то виноват. Любое письмо, любая жалоба - это повод для того, чтобы разобраться. Нам дорога честь мундира и важно, чтобы у населения складывался положительный образ сотрудника милиции.

Здесь, конечно, Алешин скромничает. Уже на первом оперативном совещании он потребовал от сотрудников башкирской Госавтоинспекции при нарушении водителями правил дорожного движения никому не делать скидок, какой бы статус ни занимал пассажир машины-нарушителя.

- А что тут такого? – удивляется Игорь Викторович. – Закон у нас один для всех. И в том числе для тех, кто передвигается с номерами милиции. Я призвал сотрудников ГИБДД выполнять свои обязанности и не более.

- Какие перемены ждут башкирское МВД?

- Я противник каких-либо резких перемен, - разводит руками Игорь Викторович. – Любая революция, в том числе и кадровая – всегда трагедия. Мне кажется, что в Башкирии работают добросовестные люди и здесь трудоспособный коллектив. И потом, на мой взгляд, милиционер - профессия оседлая. Для того, чтобы знать хорошо свое дело, надо не менее трех лет проработать на одном участке. Поэтому менять в личном составе ничего не собираюсь – башкирское МВД на хорошем счету и по технической обеспеченности, внедрению прогрессивных технологий, и по дисциплине. Это заслуга моего предшественника Рафаила Диваева. Вообще в России немного ведомств внутренних дел, которые считаются базовыми, где апробируются технические новшества и новые методы работы – это Ростовская область, Москва, Санкт-Петербург, Татарстан и еще несколько крупных субъектов, среди которых, безусловно, и Башкортостан. И поэтому здесь ничего улучшать не надо, а только совершенствовать. Так что чудить с нововведениями не стану.

Ближайшая кадровая перемена, которая состоится в башкирском МВД – назначение на должность первого замначальника главного следственного управления. Пост долго был вакантным, и человека на это место подыскивали еще до приезда Алешина в Уфу.

- Все равно скажут, что этого человека привел я, - рассуждает Игорь Викторович. – Но я доверяю выбору своего заместителя потому, что он вывел башкирское следствие на первое место в России.

«Милиционер живет на шесть тысяч в месяц и ни в чем себе не отказывает»

- Мне кажется, в Башкирии власти четко понимают, какие важные задачи решает милиция, - говорит Игорь Викторович. – Структура МВД большая, и без помощи республиканских и муниципальных руководителей трудно работать эффективно.

Генерал Алешин ожидает, что мировой финансовый кризис негативно скажется на числе правонарушений.

- Если начнутся проблемы в экономике - жди всплеска краж и ограблений, - уверен он. – Все взаимосвязано – не будет работы, люди озлобятся, увеличится число посягательств на жизнь и здоровье.

- А в милиции сокращений не планируется?

- На мой взгляд, безотносительно к кризису, уже пора переводить количество в качество. Теоретически, если бы ситуация начала планомерно улучшаться, то можно было б все службы сокращать. А средства, которые освобождались – пускать на оплату и на улучшение содержания работников милиции. Мне непонятны рассуждения законодателей о том, что сколько стражам порядка ни повышай зарплату, они все равно будут взятки брать. Так говорят только те, кто не знает, насколько нелегок милицейский хлеб. Стажер около полугода получает зарплату в три тысячи рублей. Рядовой милиционер не имеет ни льгот, ни надбавок и живет на жалованье в шесть-семь тысяч. Отправляется в горячие точки за 100 рублей суточных. Как говорится: «Живи и ни в чем себе не отказывай»! Как будто над правоохранителями эксперимент ставят: выживут – не выживут. В Карелии содержание одного заключенного в год обходилось в 150 тысяч рублей, а милиционера – в 145 тысяч. Я к тому, что люди идут в милицию не за деньги работать, а потому что имеют призвание. У каждого малооплачиваемого сотрудника ненормированный рабочий день и непростая служба. Оперативники, раскрывая преступления, трудятся без отдыха, не жалея сил, здоровья, интересов семьи... Так что отношение к милиции в обществе нужно менять.

- После ситуации в карельской Кондопоге вас считают специалистом по межэтническим конфликтам…

- По моему мнению, как таковых чисто национальных конфликтов не бывает. Все они вызревают из социальной неудовлетворенности. И если государство никак не реагирует на невыплату зарплат, отсутствие жилья, не решает бытовые проблемы, то этой ситуацией обязательно воспользуются заинтересованные силы. И направят людское недовольство на решение своих интересов.

Кстати, в Карелии Алешину пришлось столкнуться не только с разруливанием межнационального конфликта, но и отражать нападки средств массовой информации, развенчивающих «оборотней в погонах».

- С пониманием относился к этой компрометирующей кампании, - улыбается Игорь Викторович. – Ведь даже если суслика загнать в угол – он начнет кусаться. А что говорить о людях, чьи интересы были серьезно ущемлены милицией? Они располагали таким ресурсом как СМИ, и не преминули им воспользоваться. Наверное, это нормально.

«Если хочешь быть на службе до шести вечера – найди другую работу»

Генерал уверен, что ему повезло: ни разу не приходилось делать выбор между интересами родственников и законом.

- Бог миловал, - говорит он. – В такой тяжелой ситуации я не оказывался.

Алешин – православный, но в церковь ходит не часто – когда удается. Работа такая, что домашние-то видят редко.

- Не ругают вас?

- Мне и здесь повезло, - говорит Игорь Викторович. – Супруга из милицейской семьи, мы с ней поженились, когда я уже был лейтенантом. Она отлично знает, как работают люди в погонах. Конечно, можно трудиться до шести вечера и по выходным отдыхать. Но это будет нечестно. Честно, если для тебя важен восьмичасовой рабочий день, найти себе другую работу.

Интересно, что старшая дочь Алешина, 18-летняя Анастасия, пошла по его стопам – поступила в Омскую Академию МВД. Теперь так называется высшая школа милиции, которую оканчивал и Игорь Викторович.

- Поначалу ей очень тяжело было – на первом курсе они жили в казарме, где подъем в шесть утра, физподготовка до седьмого пота, и девчонки занимаются наравне с мальчишками, - рассказывает отец. - Как-то к дочери приехал в гости приятель, он учится в политехе, и она нам, потом, смеясь, рассказывала: «Я живу в казарме, учусь рукопашному бою, бегаю в бронежилете и в противогазе, ко мне на свидание приезжает парень с гражданки, и мы с ним встречаемся на КПП. И кто из нас теперь получается мужик?»

- Дочь советовалась с вами, когда заводила знакомство с юношей?

- Нет, что вы! Я в личную жизнь своих детей не лезу. Но у меня хорошие дочери, я горжусь ими, хотя воспитывал их больше по телефону. Мои родители тоже старались не вмешиваться в мою жизнь, и считаю, что это правильно.

Отец Алешина, Виктор Васильевич, военный летчик. И он тоже спокойно воспринял выбор сына, когда тот принял решение стать милиционером.

Семью Алешиных помотало по гарнизонам Советского Союза – военные не выбирают место службы.

- Непросто было, - вспоминает генерал. – Практически каждые два года новая школа, новые одноклассники, только на одном месте приживешься, а надо снова уезжать.

В юности Игорь Алешин всерьез занимался парашютным спортом. Сделал более 70 прыжков, но последний раз прыгнул еще в 16 лет. После этого как-то с небом не складывалось.

- А что все-таки повлияло на выбор профессии?

- Друг рассказал, как это увлекательно, он просто бредил милицейской работой. И я настолько загорелся этой идеей, что даже написал письмо в Хабаровскую высшую школу милиции. И начальник отдела кадров, наверное, душевный был человек, ответил мне лично: «Игорь, твое желание стать милиционером похвально, но попасть в ряды стражей порядка можно только после службы в армии». Я это письмо до сих пор храню. Без срочной службы в вооруженных силах принимали только в Омскую высшую школу милиции, кстати, старейшую в стране. Туда я и подал документы, но уже после того, как год отработал в отделе связи УВД Курганской области - тогда кадровики весьма строго относились к юношам, мечтающим носить милицейскую форму. Еще в Кургане я стал серьезно заниматься самбо, даже стал третьим во всесоюзном юношеском первенстве «Динамо», и конечно, мои спортивные успехи тоже сыграли свою роль при поступлении в школу милиции.

«Из-за людских трагедий буду переживать, пока кардиограмма не распрямится»

- В молодости знали, что дослужитесь до генерала?

- Тогда я думал: вот бы дослужиться до майора. У нас в отделении уголовного розыска был такой убеленный сединами человек в майорском звании, мне он казался эталоном. Вот я себя представлял этаким седым милиционером с майорскими погонами на плечах. Но, если честно, рост, конечно, важен, но генеральское звание никогда не было для меня самоцелью.

Свое первое дело Алешин помнит отлично – он только начинал работать опером в Советском ОВД Кургана.

- Тогда впервые столкнулся с фактом, что в жизни не все так однозначно, - вздыхает он. – Меня направили в группу квартирных краж и выдали стопочку оперативно-поисковых дел. Я выбрал одно, где нетрудно было установить злоумышленника. Речь шла о краже золотого кольца и, скорее всего, украшение увела у одной зажиточной мадам соседка по квартире. После исчезновения ювелирного изделия девушка уехала в родную деревню – у меня сомнений не было, что воровка она. Я отправился на перекладных в это дальнее село – тогда ведь служебных машин у милиционеров не было, молодая крестьянка сразу призналась в краже и отдала кольцо. Обратно мы ехали вместе, и она рассказывала про свою нелегкую жизнь. Так вот, пострадавшая была дамой, которая имела нелады с законом. Женщина подворовывала всерьез, но за кражу осудили бедную девушку, которая посягнула на украшение из-за беспросветной нищеты. Правда, ей дали условно, но тогда я очень переживал из-за несправедливого мироустройства.

- А сейчас переживаете?

- Стараюсь сдерживать себя, - подумав, признается Алешин. – Если рвать сердце на части, то никакого здоровья не хватит.

- Зачерствели, значит?

- Вы меня не поняли, - обижается Игорь Викторович. – Привыкнуть к трагедиям все равно невозможно. Но у нас работа такая – сталкиваться с грязью, предательством и кровью ежедневно. У психологов даже существует понятие – профессиональная деформация личности, человек же не может прийти домой и, щелкнув тумблером, мгновенно переключиться, забыв все, что было на работе. Мы все люди, а потому будем сочувствовать и болеть душой всегда. И вы бы переживали, и я буду переживать, пока кардиограмма не распрямится…

«Понял, что рисковал жизнью, когда преступник голыми руками согнул решетку»

Алешин считает себя сдержанным человеком, способным взвешивать свои поступки. Однако и он не избежал ситуации, когда под угрозой оказалась его жизнь.

- Я тогда возглавлял горотдел в омском пригороде под названием Московка, - вспоминает он. – В этот день пропал офицер из соседнего гарнизона, он подрабатывал частным извозом. И вечером в одиннадцатом часу поступила информация о том, что мужчину лишили жизни из-за машины, а причастные к убийству находятся в одной из квартир в поселке Черемушки. И я, взяв с собой начальника отдела уголовного розыска, отправился в это жилище, причем, как был, в форме.

- Начальник городского отдела сам пошел брать преступника?

- А что было делать? Ночь почти, все сотрудники уже разошлись.

- Вы рисковый человек?

- Нет, это дело случая. А убить и кирпич может, свалившись на голову.

И в этом он весь. Похоже, для Алешина действительно главный жизненный принцип – хорошо делать свое дело. Однако тогда желание не упустить преступника могло закончиться для него весьма плачевно. Ведь в начале 90-х у милиционеров не было ни спецобмундирования, ни спецтехники для встречи с вооруженными бандитами, не разработали тогда и методик для обезоруживания гангстеров.

- Мы позвонили в дверь, и злодей открыл нам сам, - продолжает генерал. – Молодой человек был огромного роста и имел косую сажень в плечах. Потом выяснилось, что парень – мастер спорта по одному из видов рукопашного боя, да еще и служил в горячей точке. Он ждал девушку, которая выбежала за сигаретами, а потому не думал увидеть других гостей. Наше появление, да еще в милицейской форме стало для него настоящим шоком. Парень сразу обмяк как холодец, и мы легко доставили его и еще троих преступников в отдел. Там он рассказал и где спрятали машину, и где утопили труп.

Я понял, насколько мы рисковали, только когда пришедший в себя опасный задержанный голыми руками согнул решетку и попытался скрыться.

В конце 80-х прошлого века, когда в милиции еще не было своего спецназа, «группы захвата» были внештатными и создавались из сотрудников, занимавшихся силовыми видами спорта. В такую группу и включили молодого Алешина, имевшего навыки самбо.

- В райотдел ворвалась женщина и рассказала, что ее сын сбежал из тюрьмы и закрылся в квартире, вооружившись охотничьим ружьем, - вспоминает Игорь Викторович. – Мы надели 30-килограммовые бронежилеты, они тогда громоздкие были, как рыцарские доспехи, и длиной до колен. На голову – солдатские каски, взяли ключи от квартиры и вошли в пятиэтажный дом. По лестнице, видать, в таком тяжелом обмундировании шумно поднимались, потому что как только открыли дверь, преступник принялся стрелять. А коридор – узкий, и куда палить непонятно. Да и умений у нас отражать такие атаки – никаких. В итоге заблокировали бандита в одной из комнат и начали вести переговоры. Несколько часов уговаривали горе-террориста сдаться. И у нас получилось: он бросил оружие и вышел с поднятыми руками. Никто не пострадал, кроме служебной собаки – в нее попала первая пуля. Интересно, что преступнику добавили к сроку еще и наказание за умышленное уничтожение государственного имущества. Ведь пес числился на милицейском балансе.

Впечатления от встречи с вооруженным бандитом, конечно, сильные остались, и хорошо, что сейчас в таких случаях работают профессионалы.

«Общество само порождает людей, способных на кровавые убийства»

Говорить о профессиональных достижениях Алешин не любит, повторяя обтекаемые фразы о том, что он всего лишь «добросовестно выполняет свой долг». Однако за время его работы главным милиционером Карелии раскрыто немало резонансных преступлений. В частности, дерзкое ограбление, совершенное средь бела дня в музее-заповеднике Кижи прямо в центре Петрозаводска на площади Кирова. Выручку увозила женщина-кассир, а в качестве охранника был ее муж, и, судя по всему, преступникам было прекрасно известно о том, как легкомысленно относятся к деньгам инкассаторы музея. Злодеи оказались весьма предприимчивыми – на пути «Волги» музейных работников поставили знак «Объезд» и, когда машина свернула, заблокировали маленькую улицу своими «Жигулями». Как только инкассаторы остановились, гангстеры расстреляли супружескую пару через лобовое стекло и, забрав свыше миллиона рублей, скрылись. Автомобиль принялся преследовать наряд ДПС, но бандиты обстреляли и милиционеров. Однако менее чем через месяц злоумышленников задержали.

- Ими оказались неоднократно судимые за серьезные преступления, в том числе и за убийство, молодые жители Петрозаводска, - комментирует бывший глава МВД Карелии. – К сожалению, само общество порождает таких криминальных типов. Наша гуманная исправительная система отправляет досрочно на свободу убийцу через четыре года, тогда как он должен отсидеть 10 лет. А экс-заключенный, кроме как убивать и воровать, ничего делать не умеет. Найти оружие для него – не проблема, да и для того, чтобы спланировать ограбление, большого ума не надо.

Как уверяет Игорь Алешин, в советское время криминогенная ситуация была намного лучше, потому что государство имело крепкую систему профилактики преступлений.

- Все побывавшие в местах лишения свободы находились на учете, и инспекторы отслеживали, какой образ жизни они ведут, устроились ли на работу. Точно так же под особым наблюдением находились люди, совершившие сексуальные преступления. А сейчас? Прожженный зек возвращается домой, и единственная управа на него – молоденький участковый, которого он попросту пошлет подальше. А другой системы надзора за такими людьми не существует.

- Как вы относитесь к законодательной инициативе депутатов Госдумы, намеревающихся восстановить систему принудительного лечения от алкоголизма - ЛТП?

- Положительно отношусь, - рапортует милицейский министр. – С уверенностью могу сказать, что «пьяных» преступлений сразу станет меньше. В 90-х годах прошлого века, когда ЛТП начали закрываться, случился шквал бытовых трагедий – число правонарушений, совершенных в нетрезвом виде, выросло в четыре раза. В Петрозаводске я добился, чтобы заново открылся вытрезвитель – его закрыли 10 лет назад. Но это ужасно, когда человек умирает в райотделе от того, что у него с похмелья прихватило сердце, а дежурный сержант ничем помочь ему не может.

- А какой еще опыт вы бы использовали из советских времен?

- Воспитание молодежи. Вспомните, сейчас комсомол обвиняют в формализме, но ведь

неадекватное поведение асоциальной личности отслеживалось уже в школе. И трудовую закалку молодые люди получали именно в комсомоле, и познавали чувство товарищества, и учились сопереживать ближнему. А сегодня новое поколение уверено, что такие понятия как долг, честь и совесть - не более чем абстрактные нормы. Но если государство не занимается молодежью, то эту нишу заполняет кто-то другой. Кто-то тащит студента на митинг за 500 рублей, а ректор разводит руками: «Наше дело – учебный процесс!». А на самом деле, когда в свободном времени у парня образуется вакуум – жди беды. У молодежи масса энергии, и ее нужно куда-то вложить. Государство самоустранилось, значит, использовать эту силу будут националисты, экстремисты и криминалитет.

Вот и министр внутренних дел России Рашид Нургалиев настаивает, что главное - заниматься подрастающим поколением. Открывает детские спортзалы милицейские, принимает участие в комиссиях по делам несовершеннолетних. И это очень важно. Так что даже воспитание подростков – дело милиции.

- Считаете, что вы нашли себя в профессии?

- Я ведь больше ничего не умею, - говорит он. – Может, это нескромно, но свою работу знаю хорошо.