Posted 15 октября 2014,, 19:00

Published 15 октября 2014,, 19:00

Modified 10 ноября 2022,, 18:45

Updated 10 ноября 2022,, 18:45

Валентин Святынчук: «Хочу чтобы меня похоронили с сыном»

15 октября 2014, 19:00
Во вторник стало известно о кончине на 58-м году жизни главы комбината спецобслуживаня (КСО) при мэрии Уфы Валентина Святынчука. Валентин Степанович 17 лет руководил уфимскими кладбищами, а теперь упокоится на одном из них. Все эти годы он пытался реформировать похоронную отрасль и, в первую очередь, избежать «жилищного голода» для усопших. Он был сторонником открытия крематория и колумбария, и нередко подвергался критике и нападкам коммерсантов от похоронного дела.

Журналисты давно присвоили г-ну Святынчуку неофициальное звание «мэра города мертвых», так как «население» погостов, упокоившееся только в прошлом столетии, превышает число еще живых в два-три раза.

Интересно, что сам г-н Святынчук был сторонником кремирования.

Четыре года назад в беседе с корреспондентом «МКС», он признался, что бесконечно тратить пригородную землю на погосты невозможно, и идеальным решением для большого города должен быть крематорий.

- Я сам хотел бы, чтобы меня после смерти кремировали, а урну поставили в могилу рано погибшего сына, - сказал тогда Валентин Степанович.

Сам он признавал, что появления крематория ждать пока не приходится. Инвесторы не спешат вкладываться в «социальный» проект, ведь отдача от этого специфического учреждения придет не скоро. Как только бизнесмены садятся подсчитывать барыши от огненного ритуала, то понимают, что горожане не сразу осознают необходимость подобного упокоения и вряд ли встанут в очередь, чтобы сжечь тела родственников. Консервативно настроенное население будет продолжать предавать близких земле по христианскому и мусульманскому обычаю.

А ведь, обращение в крематорий несет немало плюсов. Например, кремированному покойнику открыты двери всех закрытых погостов. Ведь закопать урну с прахом можно в могиле родственников, даже если некрополь давно превратился в закрытый для захоронения мемориальный парк, такой как Мусульманское или Сергиевское кладбища. А пока в Уфе не появился свой крематорий, кремировать покойников из Башкирии возят в Екатеринбург и транспортные расходы обходятся близким в копеечку.

– Нет разницы, каким способом человек обретет последнее пристанище, - был уверен г-н Святынчук. - Мы приходим поклониться памяти, а не костям.

Между тем, другой его проект, обещавший остановить расширение Южного кладбища в сторону жилых поселков, вызвал неодобрение надзорных органов. Глава комбината ратовал за так называемый «тольяттинский опыт». Это метод родился в Самарской области, и долгое время считался перспективным. На «безродных» могилках размещается объявление, что родственники должны явиться в дирекцию кладбища, аналогичное уведомление отправляется близким по почте. Если в течение двух лет обращение остается безответным, земля используется для повторного захоронения. Но только с условием, что с момента похорон прошло не менее 20 лет. За это время от останков ничего не остается. Было подсчитано, что если такой метод использовать на Южном кладбище Уфы, то там вновь откроются для захоронений более десяти тысяч могил. Однако после некоторых разъяснений прокуратуры, и правовой экспертизы, «тольяттинский опыт» посчитали незаконным.

- У нас такого точно не будет, - признавал сам г-н Святынчук. - Могила – частная собственность и снести ее можно только по решению суда.

Глава комбината спецобслуживания постоянно опровергал слухи о загробной «прописке» уфимцев, например, что якобы за взятку покойника можно «подселить» на почетную аллею.

По его словам, места на «почетке» даются распоряжением главы администрации и только людям, имеющим заслуги перед городом.

Также Валентин Святынчук напомнил, что места на погостах – бесплатные, купить последнее пристанище нельзя. Государство гарантирует каждому скончавшемуся уфимцу земельный участок для могилы, размер которой в ширину 1 метр, в глубину – 1,5, а в длину – 2 метра.

Последние годы чиновник в общении с журналистами высказывал обеспокоенность циничной тенденцией – все больше родственников отказываются забирать близких, которых на сленге похоронщиков называют «невостребованными». И если в конце 80-х годов прошлого века брошенных покойников было не более 12 в год, то теперь ежегодно около 400 усопших.

- «Невостребованный» не означает, что покойник безродный, чью личность не смогли установить, - рассказывал Валентин Степанович. – Родственникам прекрасно известно об умершем, но они решают переложить бремя его погребения на государственные плечи. Им известно, что в течение десяти дней невостребованного похоронят за государственный счет и не придется тратиться. Зато потом, когда выясняется, что для того, чтобы претендовать на наследство нужна справка о захоронении, такие с позволения сказать родственники начинают бегать за документами. Мерзко смотреть на эту публику.

Что же касается «неизвестных», никем не опознанных и найденных без документов, то Валентин Степанович отрицал, что эту категорию умерших хоронят «вповалку как собак».

- Это нормальные похороны, ничем не отличающиеся от остальных, только родственники не плачут над могилой, да вместо таблички с именем – номер.

Бывают и счастливые истории – родственники вдруг узнают о погибшем и надгробия получают имена и фотографии.

Последние годы глава КСО прорабатывал проект открытия нового погоста взамен Южного кладбища, которое так или иначе, несмотря на последние расширения, скоро исчерпает свободные площади. Выходом могло бы стать кладбище в Курасково с рабочим названием «Западное»: 102 гектара, 40 из которых планировалось отдать под захоронения, а 60 оставить в резерве.

По словам Валентина Степановича, появление нового кладбища в Курасково предусматривалось Генпланом Уфы в 1993 году, но тогда в этот проект не смогли вдохнуть жизнь. Решением городского совета просуществовавший год погост закрыли – якобы было много жалоб на то, что в могилах стояла вода.

По признанию Валентина Степановича, погосты едва ли не единственное место, избавленное от суеты.

- Когда мне требуется о чем-то серьезном подумать, собраться с мыслями, я выхожу из своего офиса на Южном кладбище и прогуливаюсь по аллеям среди рядов могил, или присаживаюсь на чью-нибудь скамеечку: никто не против, - говорит он.

Вместе с тем, чиновник признался, что погосты живут своей жизнью и рассказы о загробном мире, возможно, не досужие домыслы.

- Однажды доработался допоздна и решил до дома в Затоне дойти пешком, - вспоминает начальник уфимских кладбищ. - Вышел на кладбищенскую дорогу, ведущую к затонскому шоссе, и почувствовал, что за мной кто-то идет. Но сколько бы я не оборачивался, никого не увидел, словно кто-то незримый провожал меня до границ погоста. Наверное, не стоит думать, что мир мертвых не следит за миром живых.

Дмитрий КОЛПАКОВ.

"