Posted 10 февраля 2015,, 19:12

Published 10 февраля 2015,, 19:12

Modified 10 ноября 2022,, 18:44

Updated 10 ноября 2022,, 18:44

Либералы от экономики по-прежнему свято верят в чудеса рыночного саморегулирования

10 февраля 2015, 19:12
Очередной экономический кризис, в той или иной мере охвативший все без исключения страны мира, вновь поставил вопрос о причинах, порождающих эти катаклизмы. Действительно, не поняв причины, трудно бороться с их последствиями, выстраивать экономическую политику, вырабатывать адекватные антикризисные меры. В полной мере это относится к России, когда мы пытаемся оценить, насколько эффективными будут меры, прописанные в правительственном антикризисном плане.

В связи с этим большой интерес представляют взгляды ведущих экономистов на процессы, происходящие в мировой экономике и неоднозначность роли глобализации в современную эпоху.

В конце прошлого года в издательстве института Гайдара издали книгу профессора Гарвардского университета Дани Родрика «Парадоксы глобализации: демократия и будущее мировой экономики». Автор на богатом историческом материале проанализировал кризисы прошлого, прежде всего ипотечный кризис в США, пожалуй, впервые отразившийся на всей глобальной экономике, убедительно доказал, что ответственность за него (как и за последующий кризис) несет финансовая глобализация.

- Эти кризисы стали для нас откровением не потому, что они были не предсказываемыми, а потому что их не сумели предсказать, – полагает Родрик. – Экономисты (и те, кто к ним прислушивались) питали чрезмерное доверие к наиболее популярной на тот момент логической схеме: рынки эффективны, финансовые инновации позволяют перекладывать риски на плечи тех, кто в наибольшей степени к ним подготовлен, саморегулирование работает превосходно, а государственное вмешательство неэффективно и вредно. Согласитесь, насколько это созвучно с тем, что до сих пор не устают повторять наши чиновники из экономического блока правительства.

Родрик справедливо называет это «самоуверенностью, породившей ошибки», и замечает, что сегодня в это уже мало кто верит. Вот здесь-то он, пожалуй, ошибается. Мы видим, что российские либералы от экономики по-прежнему свято верят в чудеса рыночного саморегулирования.

Но, продолжим. Ипотечный кризис в США совпал с крахом в июле 2008 года глобальных переговоров об устранении препятствий в международной торговле (так называемый «Дохийский раунд»). На этом фоне наблюдается постоянный рост числа противников и скептиков дальнейшей глобализации даже среди «ортодоксальных» экономистов, например, автора классического учебника экономики Пола Самуэльсона, нобелевских лауреатов Джозефа Стиглица и Пола Кругмана, бывшего замглавы ФРС Алана Блайндера, колумбиста Financial Times Мартина Вульфа, экономического советника нынешнего президента США Ларри Саммерса и других.

Как отмечает Родрик, экономическая глобализация при всех своих «плюсах» опирается на очень шаткий фундамент.

- В отличие от национальных рынков, за которыми обычно стоят государственные регулирующие институты, глобальные рынки имеют «слабые корни», – пишет он. – У нас нет ни глобальных антимонопольных органов, ни глобальных кредиторов последней инстанции, ни глобальных контролирующих органов, ни глобальной сети социального обеспечения; разумеется, не существует также и глобальной демократии. Иными словами, глобальные рынки слабо управляются и потому нестабильны, неэффективны и не обладают серьезной массовой легитимностью.

Здоровая глобальная экономическая система невозможна без тонкого компромисса между национальным характером власти и глобальной природой рынков. С одной стороны, наделение правительства слишком большими полномочиями неизбежно сопровождается протекционизмом и автаркией. С другой стороны, слишком большая рыночная свобода порождает нестабильную мировую экономику при минимуме социальной и политической поддержки для тех, кому она призвана помогать.

Ридрик с ностальгией вспоминает три послевоенных десятилетия (1945-1975 годы), называя их эпохой Бреттон-Вудского компромисса, достигнутого в 1944 года в ходе встречи представителей союзнических держав, призванного заложить основу послевоенной экономической системы.

Для справки: в «Валютно-финансовой конференции Объединенных Наций» (таково официальное название этого мероприятия) участвовали делегации 44 государств антигитлеровской коалиции, включая СССР. В ходе встречи были подписаны соглашения о создании Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития, а также утверждены принципы формирования валютных обменных курсов. Несмотря на то, что представители СССР принимали активное участие в выработке итоговых документов конференции, советское правительство решило не присоединяться к работе МВФ и МБРР.

Бреттон-Вудское соглашение было направлено на достижение нескольких целей.

- Были устранены некоторые из наиболее вопиющих препятствий к международной торговле, и в то же время ведущие правительства вправе были проводить независимую экономическую политику и строить предпочтительный вариант социального государства, – пишет Ридрик. – В свою очередь, развивающиеся страны имели возможность проводить избранные ими стратегии роста при отсутствии серьезных внешних ограничений. При этом международные потоки капитала жестко контролировались. Бреттон-Вудская система обеспечила высокие темпы восстановления послевоенной экономики.

Однако уже в середине 70-х годов эта система начала давать сбои, что стало следствием возрастания мобильности капитала и резкого падения цены на нефть. В конечном итоге, установленный Бреттон-Вудской конференцией режим экономических отношений сменился в 1980-1990-е годы более амбициозной программой экономической либерализации и глубокой интеграции, представляющей собой попытку создать то, что Дани Ридрик назвал «гиперглобализацией».

- Торговые соглашения вышли за рамки традиционных мер по ограничению импорта, вторгаясь в сферу внутренней политики, был ликвидирован контроль над международными рынками капитала, а развивающиеся страны столкнулись с жесткими требованиями открыть свои рынки для внешней торговли и инвестиций, – считает экономист. – По сути, экономическая глобализация превратилась в самоцель.

Во что все это обернулось, мы сегодня видим наглядно. Вместо высокого уровня инвестиций и ускоренного экономического роста финансовая глобализация привела к нестабильности. На национальном уровне тенденция та же: вместо роста благосостояния для всех без исключения – усиление неравенства и незащищенности.

Как отмечает Ридрик, лишь Китай и Индия предпочли играть в глобализацию не по новым, а по бреттон-вудским правилам.

- Вместо того чтобы безоговорочно открывать свои рынки для международной торговли и финансов, они избрали комбинированную стратегию, предусматривавшую активные государственные интервенции, направленные на диверсификацию экономики, – подытоживает экономист.

Дани Ридрик особо подчеркивает необходимость осознания тонкого баланса между рынками и властью.

- Во-первых, – замечает он, – рынки и правительства дополняют, а не заменяют друг друга. Если мы хотим, чтобы у нас было больше рынков и чтобы они были более эффективными, нам нужно больше власти, и она должна быть более эффективной. Рынки лучше всего работают не там, где государство слабое, а там, где оно сильное.

Во-вторых, Ридрик предостерегает от выбора одной-единственной модели капитализма.

- К экономическому процветанию и стабильности можно прийти, применяя различные комбинации институциональных механизмов на рынках труда, в финансах, в корпоративном управлении, социальном обеспечении и в других сферах, – пишет экономист. – Отдельные страны имеют право, и наверняка будут, выбирать разные наборы этих механизмов в зависимости от своих ценностей и потребностей.

Исходя из этого понимания, Дани Ридрик выводит то, что он назвал «фундаментальной политической трилеммой мировой экономики». Суть этой трилеммы заключается в том, что сегодня «мы не можем одновременно поддерживать демократию, национальное самоопределение и экономическую глобализацию».

- Если нам нужна более глубокая глобализация, следует отказаться либо от национального государства, либо от демократической политики, – считает экономист. – Если мы хотим сохранять и укреплять демократию, нам придется делать выбор между национальным государством и международной экономической интеграцией. А если приоритетами объявлены национальное государство и самоопределение, то нужно выбирать между углублением демократии и углублением глобализации.

Именно в нежелании смириться с неизбежностью этого выбора Ридрик видит корни всех проблем в экономике.

По мнению Ридрика, существует только один способ попытаться достигнуть одновременно и демократию, и глобализацию – это их волевое насаждение путем создания глобального политического сообщества, «намного более амбициозного, нежели то, с чем мы стакивались до сего дня или можем столкнуться в ближайшем будущем», установления глобальных демократических правил, подкрепленных механизмами подотчетности, намного превосходящими все то, что мы имеем сегодня. Однако, как считает ученый, глобальное демократическое правительство такого рода – химера.

- Национальные государства слишком отличаются друг от друга для того, чтобы их потребности и предпочтения могли быть учтены в рамках единых правил и институтов, – уверен Ридрик. – Исключительное разнообразие, которым отличается наш нынешний мир, делает гиперглобализацию несовместимой с демократией.

Итак, судя по всему, нам придется выбирать между демократией и национальным государством, с одной стороны, и гиперглобализацией, с другой стороны. Сам автор «Парадоксов глобализации» однозначно солидаризуется с теми, кто придерживается первого варианта.

- Демократии имеют право защищать свою социальную систему, – подчеркивает он. – И в тех случаях, когда это право сталкивается с требованиями глобальной экономики, отступать должны последние.

Добавим, что при неизбежном столкновении социальных механизмов демократии с требованиями глобализации, на первый план должны выходить национальные интересы. Для современной России это крайне актуально.

Вячеслав ПЕТРОВ,

кандидат философских наук, член-корреспондент РАЕН

"