Анастасия Мельникова еще способна влюбиться

Вот буквально на днях опять поверила, и мама надо мной уже три дня смеется, ведь я сижу и жду, когда же он позвонит… Я действительно очень доверчивая.— Ну, по-моему, еще кто-то из великих философов сказал, что доверчивыми оказываются как раз самые серьезные люди…— Видимо, это тоже правда. У меня все всерьез. Тут мне мама тоже говорит, что пора бы уже в мои 35 лет ко многим вещам относиться попроще. А я до сих пор романтик… Для меня важны не какие-нибудь отношения, а сразу на всю жизнь, пускай и без штампа в паспорте. Откровенно говоря, сейчас я даже несколько побаиваюсь узаконенных отношений, особенно после всего того, что пережила, но при этом внутри почему-то чувствую себя на 18 лет, и женихов вокруг какое-то безумное количество. Я их, как котят в банке, бедных, развожу, веселюсь. Наверное, я сегодня себя так веду, потому что рано вышла замуж, в 21 год, и всего этого безумного кокетства была лишена. К тому же, как человек верный, я ничего лишнего себе никогда не позволяла. А теперь чувствую свободный полет… Но я не говорю при этом, что со всеми своими кавалерами кручу романы, зачастую это просто флирт. Обожаю флирт! Томные взгляды, цветы, даже на съемочной площадке.— А как же продолжение?— Наверное, как воспитанный человек я никогда не перехожу какую-то грань. А флирт так безобиден. К тому же, если я за день не услышу 135 комплиментов, считаю, что сутки прошли абсолютно зря.— Судя по вашим интервью, вы — человек верующий, ходите в церковь, говорите Богу о своих желаниях… Как думаете, почему он вам до сих пор не послал вашу “половинку”?— А может быть, я уже встречала своего мужчину. Возможно, Тамазик, в которого я влюбилась в 16 лет и страшно переживала его смерть, как раз был моим мужчиной. Я до сих пор его люблю. Может быть, он ждет меня там… А возможно, столь сильное по накалу чувство еще впереди в моей жизни… За все на этом свете приходится платить, и, быть может, трагедиями первой половины жизни я расплачиваюсь за счастье ее второй половины.— Катаклизмов у вас действительно было много: и смерть любимого мужчины от тяжелой болезни, и автокатастрофа, и смерть отца, и неудачный брак, и развалившиеся отношения с отцом вашей дочери Маши накануне родов…— Маша — это чудо! Мне говорили, что, после того что пришлось пережить, детей я уже не смогу иметь. Но вот наконец это случилось. И даже если я никогда не выйду замуж, в этом не будет беды, потому что дочка, честно говоря, дает мне все эмоции.— Сколько сейчас лет дочке?— Скоро будет три года. Очень ее люблю, страшно балую и уверена, что делаю все правильно: дети должны купаться в любви. Я уделяю ей все свободное время, в игровой форме стараюсь обучать. Она музыкальна, видимо, у нее неплохой слух, по крайней мере, напевая, она попадает точно в ноты. Также у нее явные способности к языкам и уже большой запас английских слов. Я частенько ей ставлю мультики на английском.— Ясно, что дочка похожа на маму. Вы сами на скольких языках говорите?— В детстве учила три. После же аварии английский я вспомнила целиком, французский наполовину, а немецкий как-то вылетел, наверное, потому, что он мне никогда не нравился.— Мало кто знает, что вы проходили стажировку в США, играли в мюзикле на Бродвее. Что вам дала Америка?— Еще больший профессионализм. К русской глубокой классической сценической школе я добавила современную школу балета и пения. Поют они там совершенно по-другому, и у них есть удивительные танцы: модерн, степ, джаз. Я ведь в детстве хотела быть балериной, ходила в хореографическую студию во Дворце пионеров, занималась у станка, да и на сцену впервые вышла именно как танцовщица, а не драматическая актриса. До сих пор помню это ощущение избранности, которое я чувствовала, когда на меня смотрел весь зал. Я грезила Вагановским училищем, но когда папа меня показал Нонне Борисовне Ястребовой, приме Мариинки, она констатировала, что данные у меня, несомненно, есть, но нет специфической выворотности стоп. Ее можно было бы сделать, но папа не захотел, чтобы я в 40 лет страдала от подагры, вследствие чего в училище меня не отдал, и я ему благодарна за это. К сцене я ведь все равно пришла, а век драматической актрисы длится гораздо дольше. Кстати, меня немножко раздражает, когда балерины неожиданно выходят на сцену или соглашаются сниматься в кино. Все-таки это разные виды искусства, для сцены и кино даже правильной речи надо учиться.— Вернемся к личной жизни, можно ли сказать, что вы сейчас влюблены?— Да, я не одна. Он, слава богу, не из артистической тусовки, и наши отношения только в самом начале, поэтому пока не хочу ничего говорить на эту тему. Хотя с удовольствием обнаружила, что с моей надломленной нервной системой я еще способна влюбиться. Но при этом стена страха осталась. Эта закомплексованность меня мучает, и, несмотря на то что я с ней борюсь, победить пока не могу.— Что в мужчинах вас может оттолкнуть раз и навсегда?— Жадность. Причем я никогда не спутаю жадность с экономностью.— Вы транжира?— Нет. Хотя деньги в моих руках долго не задерживаются. Копить не умею точно. Обычно, если не хватает на какую-то крупную покупку, всегда занимаю, а затем уже отдаю. Психологически мне так легче.— И огромную квартиру в 220 кв. метров в Питере, на Марсовом поле, семь лет назад вы брали в кредит?— Разумеется. Это была моя самая большая, фантастическая авантюра. В моей жизни были разные периоды: и хорошего стабильного материального достатка, и полного краха. Так вот, после развода я переживала некоторые трудности, но категорически отказывалась от помощи мамы, которая предлагала просто снять две картины со стены и купить мне квартиру. Я не могла допустить подобное разграбление родительского дома, поэтому рискнула взять кредит, хотя безумно переживала и постоянно думала о той сумме, которую мне предстояло отдать. Плюс я еще заняла деньги на ремонт… На сегодняшний день моя жилплощадь практически уже полностью готова, к Новому году планирую вселиться. И теперь появилась новая задача: хочу приобрести в собственность еще и мансарду, так как моя квартира на последнем этаже, это будет очень удобно.— Дом, у вас, наверное, в классическом стиле, со старинной мебелью…— Да, у меня дворянский дом середины XIX века, с высоченными потолками, с лепниной и арками, точно как в Меншиковском дворце. Четыре комнаты: кухня, совмещенная со столовой, детская, моя спальня и просторная библиотека (80 кв. м) с роялем, камином, и пока в каждой есть по одной антикварной красивой вещице, но я не собираюсь на этом останавливаться. Сейчас мне реставрируют громадный павловский, XVIII века, буфет для столовой, в спальне у меня уже стоит строгий туалетный столик “жакоб” той же эпохи, а в гостиной александровский диван.— Уже предвкушаете, как будете праздновать новоселье?— Конечно. Я очень люблю гостей. У меня много друзей, я обожаю вечеринки, у меня всегда все остаются ночевать.— Ваша компания — это артисты, композиторы, певцы?— Да, но не в силу моей профессии. В родительском доме тоже всегда собиралась так называемая богема, и к вечерним посиделкам у рояля с песнями и танцами, которые порой затягивались до пяти утра, я привыкла с детства. Поэтому и мечтаю о мансарде, куда бы отправила ребенка, а сама бы имела возможность гулять с друзьями всю ночь.— Свою квартиру вы оформляли сами, не обращаясь к услугам дизайнера?— Сначала я попыталась воспользоваться услугами даже сразу нескольких профессионалов. Мне принесли пять замечательных современных стильных проектов гостиничного типа, к моему дому не имеющих совершенно никакого отношения. После чего я, честно со всеми расплатившись и даже позаимствовав кое-какие идеи, прочитала гору литературы по архитектуре и сама нарисовала план своего будущего жилища. С тех пор я, как на работу, каждый день приходила на стройку и все контролировала сама. И в итоге довольна результатом. Квартира получилась очень комфортной, и теперь уже я охвачена новой идеей — обустроить, подремонтировать родительский загородный дом, а позже присмотреть квартиру в Москве.— При стольких материальных задачах вы позволяете себе отдохнуть и расслабиться?— Нет, работаю каждый день без выходных и сплю по четыре часа. Оттого любые свободные минуты стараюсь провести с пользой. Так, например, когда на съемочной площадке ставят свет, я вяжу, вышиваю или читаю, а в самолетах, как правило, учу текст роли.— Не напрягает столь жесткий график?— Безусловно, я устаю, но дико боюсь, что если вдруг буду от каких-то проектов отказываться, то выпаду из обоймы. Недавно общалась с одним знакомым бизнесменом, очень деловым человеком, который к своим 44 годам создал империю и нажил колоссальное состояние, так он мне говорит: “Я не раб, я абсолютно свободный человек, могу в любую минуту послать все куда подальше и улететь на другой конец земного шара, и тебе тоже нужно так жить”. Но я так не могу. У него куча замов, а я у себя одна. Мою работу за меня никто не сделает, а если и сделает, то он на этой роли и останется. Это жизненный закон, поэтому приходится крутиться. И дело тут, как вы понимаете, не только в деньгах. Я не хочу потерять профессию, мастерство, навыки, технику. Причем сценический тренинг даже более важен, чем киношный.— Вы играете в основном только в антрепризных спектаклях?— Хотя официально числюсь в театре Комиссаржевской, но ничего там не играю. В начале каждого сезона я подхожу к нашему художественному руководителю и задаю сакраментальный вопрос: “Ну что, увольняться?!” “Любимый ребенок, — отвечает он мне, — зачем тебе это надо? Но планов на тебя у меня пока нет”. Так что если я никому не мешаю, то чего рыпаться, особенно если работы полно в антрепризе. Сейчас, допустим, играю в спектакле по Пристли “Скандальное происшествие”, в спектакле по Камолетти “Пижама на шестерых”, три антрепризы лежат уже на выпуске, и параллельно я репетирую еще в двух спектаклях.— В кино только “Опера”?— Пока да. Мне говорят, сколько уже можно?! А вот вы попробуйте после двухсот серий удерживать внимание зрителей. Каждый раз это для меня новая история, потому что один раз в пять серий режиссер и оператор меняются. И дай бог, еще полтора года этот сериал будет сниматься. Также очень хорошие впечатления у меня остались от сериала “Всегда говори “всегда”–2” и от “Риэлтора”. А вот совсем недавно я закончила сниматься у Юрия Грымова в “Казусе Кукоцкого”, премьера которого ожидается осенью.— Вы влюбчивая?— К счастью, очень. Вне любви жить просто не умею. Еще в детском садике влюблялась, три дня сходила с ума, потом находила новый объект и снова умирала от любви. Вы думаете, с тех пор что-то изменилось?— Ухаживают за вами красиво?— Да, было, и самолет, полный цветов, мне дарили, и на всем Марсовом поле на снегу вытаптывали, как меня любят и сколько будут любить, и все было покрыто розами… Как в песне, я просто открыла окно и все это увидела… Вообще я не склонна принимать дорогие подарки от малознакомых ухаживающих мужчин, с юности усвоила, что это неприлично, мама меня так воспитала, но вот свои любимые розы или сирень в качестве презента всегда возьму с удовольствием.— А вы не слишком послушная дочь?— Да, это так. Моя мама, Елена Олеговна, — очень мудрая женщина, иной раз она мне что-то говорит, и я даже не задумываюсь, а сразу принимаю на веру. Пожалуй, я ее ослушалась лишь дважды, когда два раза выходила замуж. Она выступала категорически против моих союзов и, как оказалось, была права. Мы с мамой настоящие подруги, подчас она даже лучше меня знает, что я сделаю в следующую секунду. Я жутко эмоциональная, а она — спокойный, рассудительный ученый, врач-гинеколог, привыкший мыслить логически, системно, — меня утихомиривает, уравновешивает. И самое важное — она меня научила тому, что мечты должны сбываться. Это надо воспринимать как аксиому.— И все ваши мечты сбываются?— Пока да. Вот Машка у меня появилась…И теперь у меня уже нет сомнений, что в будущем я рожу еще и мальчиков. Второй моей мечтой было желание стать актрисой. Когда все в твоей семье потомственные врачи, а папа, Рюрик Александрович, — знаменитый в городе онколог, это стремление выглядело почти утопически, он ведь хотел для меня научной карьеры, и ради отца я пошла в аспирантуру. Ну, наверное, еще ради того, чтобы был отходной вариант: кто знает, как все сложится дальше, а так я всегда могу преподавать и читать студентам лекции по искусствоведению. Когда-нибудь, возможно, я найду время, чтобы защитить уже написанную диссертацию.— Вы, насколько я понимаю, перфекционистка?— Я все стараюсь делать максимально хорошо, на “пятерку”, или не делать вовсе. Я вам передать не могу, как болезненно отношусь к конкуренции! Поэтому, когда была замужем, у меня была к мужу огромная просьба: если вдруг что-то у него случится на стороне, чтобы, во-первых, девушка того стоила и ему было бы хорошо и, во-вторых, чтобы я никогда об этом не узнала. Правда мне никогда не была нужна, пусть уж лучше я останусь в своей сказке и буду пребывать в этой прекрасной эйфории… Мне так жить проще.— Хозяйка вы тоже идеальная?— Стараюсь быть таковой. Я люблю заниматься домом и в принципе умею все. Но это не моя заслуга, меня всему научила мама. В квартире у меня всегда чистота и порядок, спать можно даже на полу, несмотря на то что у меня две собаки, скотч-терьер Шерик и длинношерстный бобтейл Портос. Я не люблю, когда семья ест на кухне, — мы всегда накрываем большой стол в гостиной, с льняной скатертью, салфетками, и обед у нас из трех блюд. И эту культурную традицию хочется беречь. Думаю, что в моей будущей семье все будет точно так же. Я почему-то чувствую, что она у меня появится, когда отдам свой последний долг за квартиру. Очень хочу, чтобы рядом со мной появился мужчина, который был бы уверен, что кроме него самого мне больше от него ничего не надо.Елена ГРИБКОВА.