Елизавета Мантрова: «Я старалась никому не рассказывать, что Инна Чурикова – моя дочь»

«Все сердцем чувствовала, что рожу девочку»

- Белебей? Как же, помню Захудалый такой городишко. В рытвинах и оврагах, Мы там с мужем Мишей по его службе оказались. Он офицер, а в Белебее формировали в то время часть, чтобы перебросить ее на дальний восток на войну с Японией.

- Елизавета Захаровна, вы, похоже, с военных времен больше не были в Башкирии. Сейчас Белебей большой современный город…

- Может быть, может быть. Но вы, юноша, не перебивайте. Я же вам про людей тамошних хотела рассказать. Они добрые и открытые, вот в Москве таких нет. Я, помню, Инной беременна была и постоянно за молоком на рынок ходила, что через овраг от нашего дома. Женщины со мной здороваются: «Как, - говорят, - королева ваша в животике поживает?». Я отвечаю: «Спасибо, с королевой все в порядке». И вот как-то я так намаялась, что села под деревом и уснула. Просыпаюсь оттого, что кто-то дергает меня за плечо. Смотрю – незнакомый мужчина стоит. Я испугалась. А он мне: «Милая девушка, разве можно в вашем положении на холодной земле сидеть? Осень на дворе. Вы далеко живете? Позвольте, я вас провожу». Так и довел до самого дома, через овраг помог перейти, бидон с молоком донес. Даже сейчас я вспоминаю его с чувством благодарности.

- А откуда вы знали, что должна родиться именно дочь?

- Муж только мальчика хотел, а я, как говорится, всем своим существом чувствовала, что будет девочка, Анастасией думала назвать.

- Так почему же вы дали дочери другое имя?

- Пока лежала в роддоме, а дочка еще не появилась, я постоянно спрашивала у соседок по палате, женщин уже рожавших, как кормить, как пеленать. Инна ведь у меня первая, и, как оказалось, единственная. И вот в какой-то момент я спросила ради интереса: «А какое в Башкирии самое красивое русское имя?». Мне чуть ли не хором ответили: «Инна». Только дней через пять после родов вернулся муж со сборов, и мы стали обсуждать, какое имя дать дочери. Михаил наотрез отказался назвать ее Анастасией: «Лиза, мы ведь с тобой родом из деревни. Кто знает, может, после войны вновь придется в село вернуться? Деревенские девочку заклюют: «Эй, Настька! Эй, Настасья!». Нужно, чтобы имя было красивое». Ну, я и предложила Инну. На том и порешили.

- Елизавета Захаровна, как вам белебеевские врачи?

- Врачи и акушеры замечательные. Только вот рожать мне пришлось в муках 24 часа. В родильном доме я лежала лицом к окну, а за ним – кладбище. И, дура, думала, если не вытерплю, умру, то хоть далеко везти не придется. Наконец-то Инночка появилась на свет. Первый мой вопрос был вовсе не «Мальчик или девочка?», а «Руки, ноги, голова на месте?». Врачи мне в ответ: «Мамаша, да вы что?! У вас здоровая и красивая дочь». Уже в палате для рожениц соседки поинтересовались о поле ребенка. И я им с гордостью заявила: «Если рожать, то рожать королеву!». Когда же Инночку в первый раз принесли кормить, другие роженицы сказали: «Да, королева что надо!».

Не хочу показаться глупой, но Инна действительно стала королевой. Правда, на сцене. Она сыграла не одну такую роль, вот только царицей не была. Ей, правда, муж Глеб Панфилов, кинорежиссер, предложил сыграть роль императрицы в своем фильме «Романовы: венценосная семья». Но там есть одна жестокая сцена. Инна отказалась: «Я не могу играть, когда детей казнят перед матерью».

«Внешность в актерском ремесле – не главное»

- Тяга к актерству у нее появилась с детства?

- Лет с пяти. Мы уже тогда переехали в Подмосковье в Коренево. Инна очень любила бывать со мной и моим бывшим мужем в Москве на демонстрациях или парадах. Пока ехали в электричке, она всю дорогу пела, плясала, детские стишки рассказывала. Я ее дергаю, мол, садись, посмотри, как остальные дети себя спокойно ведут. А Инна посидит немножко и опять за свое. Весь вагон на нее смотрит, люли улыбаются, аплодируют. Ей нужна была аудитория уже в таком возрасте.

- Вы сказали о муже «бывший»…

- Я о нем всегда говорю мало. После войны он уволился из армии. Я работала в НИИ, а Михаил там же в Кореневе механиком. Трактор наладить – бутылка, соху – тоже выпивка. Сами понимаете – это не жизнь. Дочь поднимать на ноги надо, а ему только водка. В общем, не сложилось, мы с Чуриковым развелись, когда Инна была еще маленькой.

- Елизавета Захаровна, получается, что вы с самого детства поддерживали ее стремление стать актрисой?

- Поддерживала стремление к актерскому мастерству, но не желание связывать свою жизнь с этой профессией. Я думала, что она, как и мать, станет биологом. Поступить в МГУ непросто, Инна занималась серьезно биологией и химией, и вот перед самыми вступительными экзаменами в университет она вдруг заявляет, что хочет стать актрисой. Я была непреклонна: «Реально оценивай свои возможности. Посмотри, какие красивые на сцене актрисы – Вера Пашенная, Алла Тарасова! У тебя ведь не такая внешность!». Инна встала передо мной на колени и говорит: «Нутром чувствую, я тебя порадую», тут я и сломалась.

- Как же за такое короткое время Инна Михайловна сумела подготовиться к творческим экзаменам, ведь конкурс в актерские вузы всегда очень высокий?

- Мы с ней готовились вместе. Помню, Инна решила петь на экзамене что-то классическое. Я ей говорю, что какая-нибудь ария в твоем исполнении не попадет в яблочко, нужно петь веселое, что всегда у Инны хорошо получалось. Остановились на популярной тогда песне:

Гармонист ты, гармонист,

Я в тебя влюбляюся.

Если у тебя другая,

То я извиняюся.

Приемная комиссия легла от смеха

Нужно было еще исполнить что-то диаметрально противоположное. Дочь опять за советом ко мне, решили, что будет петь «Белым снегом все дороги замело». Репетируем, но не получается у нее, не идет, не так. «Помнишь, в школе Витька Горленко тебя на велосипеде катал? – говорю ей. – А потом стал другую девочку возить, а ты очень переживала. Попробуй вспомнить эти ощущения и переложить их на песню». И вы знаете, у нее сразу все получилось.

- В прессе проскользнула информация о том, что на вступительных экзаменах один преподаватель сказал ей: «Девушка, а вы давно рассматривали свое отражение в зеркале?»…

- Это неправда. Так никто не мог сказать. Дело в том, что в актерских вузах три творческих экзамена, причем последний – самый серьезный и решающий. Вероятно, ей намекнули о том, что на последнем этапе у нее просто нет шансов. Она ведь подавала документы и в школу-студию МХАТ, и в «Щуку», да туда ее не приняли. Но зато в «Щепку» при Малом театре ее приняли с первой попытки. Пришла домой: «Мама, я прошла!» - и заплакала от счастья. Да и вообще, внешность в этом ремесле не главное. Что, артистка Носова – первая раскрасавица? Или певица Маша Распутина? Она с каждым годом внешне все хуже и хуже.

- Инну Михайловну заметили еще в Щепкинском училище?

- Студентов часто занимают в массовках. В Малом шла «Гроза» Островского. Заглавную роль исполняла Вера Пашенная, а Инны эпизод – нищенка. Как-то ей надоело играть просто оборванку, и она сделала свой персонаж еще и пьяницей. Публика начала смотреть на мою дочь. После спектакля помреж был в ярости: «Девочка. Народ пришел на Пашенную, а не на тебя! еще раз такое выкинешь, я тебя заменю на другую актрису». Но тут подошла сама Вера Николаевна и поцеловала Инну, сказав: «Молодец, ты далеко пойдешь». В жизни не бывает случайностей, уже после смерти Пашенной много позже Инна переиграла многие роли, в которых прима Малого театра прославилась, например, Вассу Железнову.

Ну, а, кроме того, еще будучи студенткой, она снялась в сказке «Морозко», сыграв Марфушку. По-моему, очень неплохо.

- Однако настоящая известность к ней пришла после фильма «Начало»…

- Да, вы правы. Картина произвела фурор. Об Инне заговорили как о гениальной актрисе. Но я не люблю слово «гениальность», она может пропасть, а вот талант – он или есть, или нет – никуда не денется. После «Начала» за Инной начали бегать журналисты с просьбой об интервью. И в одном из них она сказала: «Первый мой учитель и режиссер – мама». Мне было очень приятно. Правда, Панфилов был недоволен и все выговаривал Инне, что она плохое дала интервью. Ему казалось, что артистку Чурикову сотворил исключительно он. Позже я обратилась к нему: «Глеб, ты для меня оставляй какое-нибудь местечко. Ведь мне можно быть благодарным только за то, что я Инну родила». Глеб долго думал. Мне казалось, что сейчас брякнет что-нибудь эдакое. Но он выпалил: «Да» и вышел.

«Артисты – это пчелы, осы, змеи»

- Елизавета Захаровна, творческий путь вашей дочери сложился удачно. Неужели не было никаких неприятностей?

- Да что вы! Были, и еще какие! После фильма «Начало» Инну пригласил в театр Ленком Марк Захаров и сразу занял ее в спектакле «Тиль Уленшпигель», там она исполняла сразу три роли: проститутки, чистейшей девушки Неле и официантки. «Тиль» имел оглушительный успех – на каждом спектакле аншлаги. Зато совершенно иначе к дебюту моей дочери в Ленкоме отнеслась большая часть труппы. Это пчелы! Это осы!! Это змеи!!! Сколько грязи было вылито на молодую артистку Чурикову! Причем все это дерьмо сливалось в прессу, одна актриса – даже не хочу называть ее фамилию – напечатала опус в «Советской культуре», который заканчивался словами: «Вам бы в свинарнике работать, а не в театре».

- Инна Михайловна плакала?

- Нет, она не плакала, но сильно переживала: «Откуда у них столько злобы? Я разве им дорогу перешла? Я всего лишь сыграла в одном спектакле, в который меня утвердил Марк Захаров. Мама, ну почему я не красива?!».

И только когда Инна забеременела Ванечкой, от нее отстали, и все успокоилось само собой.

- Иван часто бывает у вас?

- К сожалению, не очень. Он закончил МГИМО, дипломат. Ванечка - способный и красивый мальчик. Я люблю его, но не вижу в нем того, что было в моей дочери. Ваня – другой, в нем больше преобладает Глеб, а не Инна.

- Вы просто боготворите свою дочь, неужели у нее нет недостатков?

- Есть. Пьянство. Вы знаете, как-то я зашла на репетицию спектакля Sorry, там они играли с Колей Караченцовым. Так они прямо на сцене до такой степени напились, что просто противно. Репетируют, а сами все пьют и пьют, осушая бутылку за бутылкой. В результате Коля и Инна стали похожи на свиней. Я к Инночке: «Доченька, что же ты делаешь? Разве так можно?». А она мне, абсолютно трезвая: «Мама, мы же актеры. В бутылках была вода», - объясняет Елизавета Захаровна, заливаясь смехом от собственной шутки.

- На спектакли дочери ходите часто?

- Я все ее работы смотрю ровно по 17 раз. Вначале, конечно, все внимание на спектакль, а уж когда раз в восьмой, на публику. Меня просто коробит, когда кто-то шуршит фантиками от конфет – значит, артисты плохо играют и моя дочь тоже. В Ленкоме меня хорошо знают, когда прихожу – предлагают сесть на режиссерское забронированное место. Но я так не люблю. Мне лучше тихонечко, незаметно постоять где-нибудь в уголочке. Помню, много лет назад, когда Инна только начинала играть в Ленкоме, я в очередной раз пришла на спектакль. И один молодой человек, видимо, заядлый театрал, у меня спрашивает: «Я вас не первый раз здесь вижу. Отчего вы так часто ходите в театр?». Я ему: «Да вон посмотреть на ту девушку». А он в ответ: «Господи, неужели вы не знаете. Кто это?! Это же Чурикова!!!».

Я всегда старалась никому не рассказывать, кто моя дочь. Ни к чему это. И даже в университете долгое время не знали, что профессор Мантрова – мать артистки Чуриковой.

- Были ли спектакли, которые вас особенно поразили?

- Меня все спектакли с участием дочери поражают. Но плакала я только на одном. В чеховском «Иванове» Инна играла Сару, которая безумно любила главного героя. Роль Иванова исполнял Евгений Леонов. По пьесе от любви к Жене-Иванову Инна-Сара погибает. Мне так стало жалко, что моя доченька умерла, и я заливалась слезами, даже когда артисты вышли на поклон. Кто из зрителей сказал мне: «Ну что вы плачете? Это ведь только спектакль», - а я все равно не могу остановиться. Уже вышла на улицу. Реву. Вдруг вижу плакат, на котором изображен портрет Леонова, а я на всю улицу Горького: «Боже мой! И по кому она так убивалась! Был бы мужик. А это кто?!». Здесь прохожие как начали смеяться надо мной. Я подумала: «Ну и дура!», сама захохотала, и уже вернулась домой в отличном расположении духа.

- Елизавета Захаровна, а сами не пробовали себя в качестве актрисы?

- Здравствуйте, милейший! Я ведь даже в кино снялась. Правда, фильм был публицистический, назывался «Корни Чуриковых». Я, правда, сначала против кино была, квартира уже обветшала, а режиссер хотел снимать меня именно дома. Так они ремонт сделали. Прямо в камеру спела все песни – я вам говорила, - которые мы с Инной готовили к экзаменам. Вот недавно фильм по телевизору показывали. Мы всей семьей смотрели. Вы не видели? Вот и Глеб тоже не видел, он даже из дому ушел.

- Елизавета Захаровна, позвольте пожелать вам здоровья, долгих лет жизни и огромное спасибо вам за интервью.

- Это вам спасибо, что слушали – не утомились. Сегодня воскресный день, мне никто не позвонил, никто не зашел, я уж никак не думала, что весь вечер моим собеседником будет журналист.

Марат АМИРХАНОВ.