Стругачев желает убить свой «национальный» образ, а Гаркалин не любит критиков

- По каким критериям выбираете антрепризные спектакли?

- Я, судя по всему, лидер антрепризы, - за всех отвечает Гаркалин. - Нам, наверное, не дано предугадать, как наше слово отзовется. Выработалось очень предвзятое отношение к антрепризе, но многие спектакли действительно неплохие. Мы всегда руководствуемся только одним – наличием литературного материала, основой пьесы. Второй критерий – состав артистов. Сеню Стругачева я считаю выдающимся человеком современности. Олю Прокофьеву знаю уже очень давно, мы были знакомы еще до того, как к ней пришла всенародная известность после сериала «Моя прекрасная няня». Я считаю ее одной из самых ярких, «острых» актрис. Мы вместе очень долго хотели работать, и в итоге эта мечта исполнилась.

Отличное расположение друг к другу артистов особенно заметно, когда они начинают отвечать на вопросы. Актеры дополняют друг друга, соглашаясь с высказанной точкой зрения, однако каждый имеет собственное мнение. После разговоров о том, что артисты между собой ведут себя как змеи в серпентарии, эту слаженность видеть отрадно.

- На ваш взгляд, у актера должно быть амплуа или все же он универсал?

- Артист всю жизнь стремится играть в широком диапазоне, удивлять публику глубокими ролями, - объясняет Прокофьева. - Думаю, всем хочется быть универсалами. Но если человек часто играет в кино, то, скорее всего, у него появляется своя визитная карточка, та самая запоминающаяся роль. Ведь когда говорят Гундарева, сразу вспоминается «сладкая женщина», «Дульсинея Тобольская». При упоминании Женечки Симоновой все вспоминают «Афоню». И мне кажется, ничего страшного нет в том, что меня называют Жанной Аркадьевной, мне не обидно и не зазорно.

- По-моему, любое классифицирование артистов на ячейки условно и глупо, - добавляет Валерий Гаркалин. - Амплуа – тоже очень условная вещь.

- Артист, конечно, должен быть универсальным, - заканчивает ответ на вопрос Стругачев.

- Самое большое несчастье, когда ты всю жизнь Шурик. - Демьяненко очень страдал из-за того, что его все ассоциировали с Шуриком. А ведь он был глубоким и бесконечно талантливым артистом. Это ужасно, когда режиссер не видит человека или привык к определенному образу. Я всегда говорю Александру Рогожкину, мол, ты меня породил этим Левой Соловейчиком в «Особенностях национальной охоты», так ты меня и убей среди зрительского восприятия. А он никак не хочет меня снять в серьезной роли. Единственный кто решился – Бортко, дал мне роль Левия Матвея. Возможно, после этого что-то изменится… В этом смысле театр – идеальный вариант. Там артист может играть что угодно. Но зато именно кино дает известность, и если бы не было Рогожкина, то возможно и не было бы нашего с вами интервью.

Стругачев уверяет, что его ненавидят критики. Казалось бы, артисту не на что жаловаться - он заслуженный артист России, актер Санкт-Петербургского государственного академического театра им. Ленсовета.

- Во всех рецензиях мое имя упоминалось очень редко, хотя играл я главные роли, - говорит Семен Стругачев. - В Питере есть такая условность: приехал провинциал, занял чье-то место, его невзлюбили за это и больше не замечают. Я играл главные роли в замечательных спектаклях, на которые зритель просто валом валил. В итоге всех упоминали, а меня где-то в самом конце. Меня для питерских критиков просто нет, ну не существует. И что самое интересное в других городах все в порядке, такая ситуация исключительно в Петербурге. При этом корреспонденты меня любят, я их всех знаю, но у них такая установка. Вследствие этого я ничего не читаю.

- Больше привлекают кинопроекты или театральные постановки?

- Театр, безусловно, приносит удовлетворение, а кино - необъяснимо тяжелый и длинный процесс, - рассказывает Стругачев. - Ты можешь просидеть весь день, ждать своего выхода в кадр и за это время 20 раз уже перегоришь. И в кино, к сожалению, ничего не изменишь, а на подмостках все можно исправить, переиграть.

- Я всю жизнь была театральной актрисой, причем востребованной, - утверждает Ольга Прокофьева. - С театром живу уже 20 лет и не помню, чтобы у меня были простои. Театр мне, конечно, роднее и любимее. Сегодня, пожалуй, энергетический обмен со зрителями остался лишь на сцене… Ну, или может быть еще в спорте. Кино – более ремесленное занятие, причем для меня это большой труд. Скажу честно, в сериале «Моя прекрасная няня» я начала испытывать удовольствие только в конце съемок, когда уже полностью втянулась в процесс.

Валерий Гаркалин в звездном трио несомненный тяжеловес, однако своим превосходством актер не кичится, а напротив, старается лишний раз не затенять коллег.

- Валерий, вам удалось сыграть роль Гамлета, о которой мечтает каждый артист…

- Гамлет – это Библия для артиста, выдающаяся пьеса, - соглашается Гаркалин. - Спектакль Дмитрия Крымова, в котором я играл эту роль, теперь не идет, в связи с тем, что исполнитель роли Клавдия Николай Волков ушел из жизни. А постановка была так соткана, что если один артист выпадает из ансамбля, то разрушается что-то целостное. Конечно, эта постановка изумительная, главное был сделан замечательный перевод Андрея Чернова - петербургского поэта, на которого огромное влияние оказал Иосиф Бродский. Я считаю, что многие авторы и в том числе Шекспир требуют нового перевода, учитывая особенности современного языка. Трудно представить, что «Гамлета» сейчас будут смотреть молодые люди и не уснут после первого действия. «Древний» перевод уже никуда не годится. Кстати, вспомнил сейчас очень забавный эпизод, связанный с постановкой этого произведения. Когда-то очень давно, до войны, в театре имени Маяковского шел «Гамлет». Во время спектакля как в «Место встречи изменить нельзя» из гардероба украли дорогущую шубу. Это была единственная норковая шубка во всей стране, принадлежала вещица жене какого-то чиновника, этакой светской львице. Когда стало известно о краже, здание «оцепили», но так ничего и не нашли. И представляете, что сделал Сергей Владимирович Михалков? Утром он позвонил этой даме и сказал: «Ну что, Галя, теперь ты точно знаешь, что «Гамлет» – это настоящая трагедия?»

- Читаете ли вы театральные рецензии?

- Статьи про меня всегда пишут оскорбительные, не имеющие никакого отношения к тому, что я делаю на сцене, - негодует Гаркалин. - Совсем другие вещи писали настоящие театральные критики, такие как Наталья Крымова. В свое время, перед тем как идти в театр, я читал ее материалы, где она давала мне советы, как сыграть ту или иную роль. То была настоящая критическая разработка. Современных авторов я бы даже и не подумал читать перед спектаклем.

- Я читаю статьи, особенно рецензии на спектакли. Меня часто хвалят, - не соглашается Прокофьева.

- Ты просто за это деньги платишь, - подтрунивает над коллегой Стругачев.

- Недавно в театре имени Маяковского вышел очень серьезный спектакль «Шаткое равновесие» по Эдварду Олби, - продолжает «Жанна Аркадьевна». - И один критик написал, что Прокофьеву в нем выпускают для того, чтобы показать медийное лицо. Но Виталий Вульф в передаче «Мой серебряный шар» заступился за меня и устроил обструкцию этому журналисту, посчитав, что критик оскорбил театр. Я люблю, когда зритель приходит в театр подумать. Бывает, конечно, что театр ставит перед собой задачу устроить три часа гомерического смеха… Я такой подход не приветствую. Сейчас, к сожалению, в театр приходят посмеяться. Но это, наверное, нормально. Зритель тянется к юмору, ведь по телевизору показывают все что угодно, даже казни.

- Я считаю, это нормально, что зритель идет в театр за эмоциями, - не соглашается Стругачев. - Зачем заставлять думать насильно? Надо просто правильно все преподносить со сцены. Я счастлив, когда в первом акте люди смеются, а во втором рыдают. Это для меня высшее достижение, что я заставил их сначала смеяться, а потом сопереживать.

Вика ЗВЕРЕВА.