Леонид Серебренников: «Катя Гусева заставила меня помолодеть»

– Я бы не называл наши выступления концертом, - отметил Леонид Федорович. - Это скорее музыкальный спектакль, потому что мы в нем общаемся, разговариваем со зрителем. Это особая форма. И нам в ней с Катей уютно и хорошо. Я с годами ленивый стал, моя творческая биография устаканилась. А с появлением Кати у меня все с ног на голову перевернулось. Я начал бегать на репетиции, мотаться на прогоны в девять вечера. Удивительно, но с Катей я становлюсь моложе! У нас много гастролей, переездов. Эта поездка особенно тяжелая. Недавно опоздал самолет, и мы полдня просидели в аэропорту, а сразу с самолета помчались на концертную площадку. После этого ночной бессонный поезд, потом снова концерт…

Нас с Катей свел теракт

- Как вы познакомились с Катей?

- Я был ведущим программы «Романтика романса» на канале «Культура», и в 2000 году мы пришли на мюзикл по роману Вениамина Каверина «Два капитана» – печально известный «Норд-Ост», чтобы посмотреть и пригласить нескольких артистов для участия в программе. Катя исполняла там главную женскую партию - Кати Татариновой. А через неделю произошел этот трагический теракт. Я думал, что уже ничего не получится с нашей задумкой, но ребята набрались сил и пришли к нам на программу. Тогда я и увидел, на сколько здорово Катя работает. Я саккомпанировал ей экспромтом и предложил совместный проект, не особо надеясь, что она согласится. Через пару месяцев она позвонила мне из Минска со съемок «Курсантов» и сообщила о своей готовности. Оказалось, она тоже давно хотела со мной работать, и так, потихоньку, мы стали по одному дуэтику делать. Мы очень редко виделись и репетировали: только начнем что-то нащупывать, как на месяц разъезжаемся по гастролям.

- Когда вы впервые выступили дуэтом?

- Только после двух лет совместной работы – в 2006 году. Тогда у нас было только шесть романсов. Я решил взять Катю на свои гастроли в Израиль. В быстром темпе – за полтора месяца – мы сделали большую двухчасовую программу. Отличный для дуэта романс нашего композитора-современника Журбина на слова Гоголя «Тебя зову». Нужно сказать, что, я в Израиле был с гастролями далеко не первый раз – дорожка была уже протоптана, а вот Катю там не особо знали: в Израиле не любят и не смотрят современные фильмы, а тем более сериалы. Наши бывшие соотечественники, уехавшие в страну обетованную, все больше предаются ностальгии, что вполне понятно. Я очень за нее переживал, мне так хотелось, чтобы наша совместная работа пришлась зрителям по душе, и первый же концерт оправдал мои надежды – принимали нас великолепно. Тем более, что многие звезды, приезжающие туда, работают или под фанеру, или выплывают на волне ностальгии, а мы привезли русские и советские романсы, лирические песни - из кинофильмов и военного времени. Второй-третий концерт – зал битком, причем приходили по второму разу, чтобы еще раз послушать. После того, как у нас прошло 12 концертов, мы приехали еще раз через пол года, хотя обычно должен пройти более долгий период. И после второй поездки мы снова приехали через три месяца. Три концерта за год – это очень хороший показатель успеха нашего дуэта. С Катей я бы сделал спектакль с пением. Но это мечта слишком далекая, пока ничего определенного нет.

- Как Катя реагирует на вопросы о сериале «Бригада», в котором она сыграла жену Саши Белого?

- Катюша считает, что это серьезная ее роль, потому что именно с сериала начался ее звездный час, хотя до этого у нее – еще студентки Щукинского училища - была работа в триллере «Змеиный источник». Затем были «Охота на изюбря», «Курсанты», «Танкер «Танго». Ну, и, конечно, проект «Звезды на льду», в котором она стала победительницей. К тому же она является ведущей актрисой театра имени Моссовета, играя в нескольких постановках, где она и танцует и поет. Она моя партнерша и я не могу этого не знать или не ходить на ее спектакли.

Душой я актер, а не певец

- Вы ведь тоже закончили «Щепку»?

- Когда я закончил театральный институт, то некоторое время поработал в театре, потом ушел на эстраду. Время было такое, что нельзя было совмещать работу в театре и на эстраде. Пришлось выбирать. Я, к сожалению, выбрал эстраду. К сожалению потому, что душой я – актер. Прихожу в театр - и душа болит, так хочется играть! Дело в том, что наши педагоги не занимались нашим распределением по театрам. Они нас выпускали, и мы должны были уже сами плыть. Я какое-то время работал в театре «Скоморохи». Им руководил известный в свое время скандальный режиссер Геннадий Юденич. Там были спектакли-мюзиклы, я там пел и танцевал. Но в кулуарах мне все время говорили: «Зачем ты там мучаешься? Тебе надо петь». Тем более что театр был не очень перспективный, а показываться в другие театры я уже стеснялся.

- Как решились уйти из театра?

- Один знакомый из «Москонцерта» посоветовал мне показаться там, и я, можно сказать, от безысходности, пришел - и меня взяли в коллектив. Я пел сольно и вел программу. Потом меня пригласили в оркестр советской песни. Потом послали на конкурс в Сочи. Но я там не стал лауреатом, я получил звание дипломанта. Потом я стал дипломантом конкурса «С песней по жизни». Эти звания как-то помогли мне стать заметным, на этих конкурсах я познакомился с прекрасными композиторами - Флярковским, Кажлаевым, Богословским, Фрадкиным, Фельцманом... Они обратили на меня внимание, стали предлагать свои песни - и я втянулся, потихонечку я закрепился на эстраде. Этих гениальных людей я помню великолепно! С Никитой Богословским мы более 15 лет дружили домами, семьями. У нас с ним было много совместных поездок. Мы даже вместе с ним и Оскаром Фельцманом в Израиле гастролировали. Ну, разница в возрасте, конечно, имела значение, но все равно мы тесно общались.

- Исполнительский талант вы унаследовали от родителей?

- Мама в молодости очень хорошо пела. А в детстве она мечтала стать балериной, и ее даже брали в балетную школу. Но время было тяжелое, кроме того, ее семья жила на Урале, а там никаких школ балетных не было. Мама вроде как через меня попыталась осуществить свою мечту о сцене. Но это у меня заняло три года. На второй год поступил в Иркутское театральное училище, уехал туда, проучился год, но вернулся в Москву и опять заново поступил в театральный. Трудновато было. Должен сказать, что у меня с экзаменами всегда трудно, то ли волнение, то ли еще что-то. Когда начинается работа, я там себя хорошо могу реализовать, а в экстремальных ситуациях чувствую себя сложно.

- Известным вас сделали работы в кино?

- Да, песни для фильмов. Выполнял какую-то смысловую, эмоциональную нагрузку мне очень нравилось. Особенно запомнилась работа с Геннадием Гладковым над песнями к фильму «Обыкновенное чудо». С Гладковым работать - одно удовольствие: он такой хулиган в хорошем смысле слова. Невозможно без хохота что-то с ним делать.

Настоящие артисты России не нужны

- Легко вошли в роль телеведущего?

- Проблем не возникало. Я - драматический актер, и слово мне близко. Когда я выхожу на сцену, я не чувствую себя профессиональным конферансье. Я просто выхожу и общаюсь с публикой, шучу, и у нас возникают самые непосредственные отношения. Конечно, актерская школа мне всегда помогает. Но я уже давно перестал вести «Романтику романса», на канале «Культура» произошли очень большие изменения. К сожалению, ушел из жизни мой помощник по этой программе Валерий Сташковский. Он был коллекционером союзного значения, у него было огромное собрание записей, и он со мной постоянно сидел в каждой программе, на нем была историческая нагрузка. После его смерти началась пертурбация на канале. С самого начала передача была не очень заметна руководству, но потом, когда выросли рейтинги, на нее, можно сказать, наложили лапу. Теперь передачу делают другой режиссер и новый ведущий.

- Уход с канала тяжело переживали?

- Когда я вел программу, то получал такое огромное количество писем, в том числе из Израиля, даже цитировал в эфире стихи, полученные от зрителей. И из Америки писали, и из европейских стран. И благодарили - не за романс, а за замечательную русскую советскую песню, потому что романс уже для многих перестал быть таким узконаправленным жанром, это уже нечто большее. А когда я перестал вести эту программу, телефонных звонков и писем стало в десять раз больше. Люди расстроены этим обстоятельством. Я даже не подозревал, что у меня столько друзей.

- Вы нашли замену телепрограмме?

- Я, в свою очередь, приглашен в Международный дом музыки ежемесячно вести цикл музыкальных вечеров под названием «И не только романс». У нас это сейчас самая престижная музыкальная площадка, три больших зала: огромный органный, камерный и театральный. Так что моя работа опять-таки продолжается в качестве ведущего, руководителя проекта. В моей программе звучат и лирические песни, и инструментальная музыка, и песни военных лет, и камерная музыка, и русские народные песни, - то есть более широкий диапазон, нежели просто романс. Большие, настоящие артисты неинтересны журналистам, потому что это вроде бы неформат, вчерашний день. Настоящие артисты либо выступают в зале Чайковского, консерватории, Международном доме музыки - либо ездят за рубеж. И их с удовольствием там принимают.

- На ваш взгляд жанр романса по-прежнему современен?

- Что такое романс вообще? Есть такой известнейший романс – «Ночь светла, над рекой тихо светит луна», и еще «Ночь коротка, спят облака, и лежит у меня на ладони незнакомая ваша рука», - «Случайный вальс», написанный Фрадкиным в годы Великой Отечественной войны. Какая между ними разница? Мелодии разные, слова разные, а настроение - одно и то же. Романс - это лирическое объяснение в любви на языке музыки. Молодежь уже понимает, что сегодняшние песни - они никак не отвечают спектру души человека. На чем бы он ни ездил - на телеге, в карете или в авто, а все равно, когда любовь приходит, человеку всегда хочется пропеть красивые лирические слова. И те композиторы, которые сегодня приняли эстафету русского романса, сочиняют замечательные вещи. Вот Андрей Петров, который ушел из жизни, - какие у него замечательные песни! Ведь это, по сути, романсы сегодняшнего дня. Прекрасные романсы у Журбина, Богословского. Просто они претерпели изменения, получив определение «современная лирическая песня».

Дмитрий СТЕКОЛЬ.