Долгий путь курая - от древней Шумерии до Уральских гор

Под шумерский курай молились о воскресении мертвых

После того, как мы рассказали об истории башкирского курая, редакция получила большое число откликов читателей, заинтересовавшихся затронутой темой. И вновь мы обратились к мнению ученых и специалистов, узнав от них много неожиданного и интересного об инструменте, на котором, оказывается, в Шумерии играли при исполнении жутких для современных людей ритуалов.

Жизнь в древности была полна невзгод, опасностей и лишений. Все мысли и действия человека были направлены на то, чтобы выжить. Поэтому вещи и предметы в то время имели конкретное практическое значение. Это же относилось и к первым музыкальным инструментам.

- В древности инструментальная музыка культивировалась в основном в двух функциональных сферах: пастушестве и обрядово-ритуальных действах, – подчеркивает Алла Соколова, один из ведущих российских этномузыковедов и инструментоведов, доктор искусствоведения, профессор Адыгейского государственного университета, член союза композиторов России. - Игра на музыкальных инструментах в традиционном сознании определяется как священнодействие, занятие, угодное богам, часто ими санкционированное.

Древние шумеры - изобретатели продольной флейты, использовали её и другие созданные ими музыкальные инструменты, прежде всего в своих многочисленных религиозных ритуалах. Использование каждого музыкального инструмента было строго регламентировано и детализированно и имело глубокий мистический смысл, связанный с циклами умирания всего живого и его последующего воскресения.

Так на продольной флейте, как и на других своих инструментах, они играли во время исполнения жутких для современного человека ритуалов погребения правителей. Ученым удалось их реконструировать. Царские вельможи в дорогих одеяниях, а также нарядные придворные музыканты вместе со слугами и царскими телохранителями спускались по украшенному цветами наклонному спуску в погребальную яму десятиметровой глубины. Там все по общей команде выпивали чаши со смесью ядов, вина и наркотиков, чтобы разделить с усопшим владыкой или его супругой пребывание в потустороннем мире. Затем самоубийцы располагались в заранее определенном порядке и ждали смерти. Но царские музыканты и музыкантки должны были играть до самого последнего мгновения своей жизни. В таких позах с инструментами в руках их и нашли археологи.

Наверху в это время из всех сил рыдали профессиональные жрицы-плакальщицы, пел храмовый хор, толпился народ, которому полагалось рвать на себе волосы, царапать до крови лицо и рыдать в голос. Храмовые музыканты, а они по сценарию не спускались в погребальную яму и оставались в живых, громко играли на флейтах, трубах, арфах, лирах и лютнях, своей музыкой заглушая стоны агонизирующих. Причем, каждый инструмент служил конкретной цели. Так мелодия шумерского курая, по мнению древних людей, была способна воскрешать умерших, что было связано со способом звукоизвлечения – дыханием, которое считалось тогда признаком жизни. Арфы, тоже изобретенные жителями Междуречья, воспроизводили речение (ворчание) священного быка, а звук труб, которые изготавливали из рогов животного – его рёв. Вместе с барабаном они служили для отпугивания злых духов. Кстати, еврейская ритуальная труба шофар – отголосок тех времен, хотя, сейчас, её делают из рогов газелей, антилоп и козлов.

Тех, кто ещё шевелился в яме, солдаты закалывали острыми стилетами, которые нашлись в захоронениях. Руководили ритуалом похорон бдительные жрецы. Они же проверяли правильность расположение мертвых тел и предметов в «братской» могиле и только потом запечатывали царский склеп с усопшим царем или царицей и давали команду могильщикам закидывать захоронение землей. Останки несчастных людей, убитых животных, многочисленные золотые предметы и украшения, разрушившиеся от времени музыкальные инструменты ученые обнаружили в большом количестве в гробницах Шумерии. Там же нашли и медные сосуды с высохшими следами ядовитого дурмана. После окончания погребения начиналась поминальная трапеза, вокруг захоронения разжигали костры, закалывалась новая партия жертвенных животных, а в погребение проводили глиняный желоб, куда лили вино. И вновь звучала ритуальная музыка…

Высокопоставленных музыкантов, как и других вельмож, никто не принуждал умирать, но они считали за благо сохранить свой высокий статус хотя бы в загробном мире. Остаться в живых, но потерять привилегированное положение вместе со смертью своего покровителя, означало для многих стать обычным человеком с его беспросветной жизнью, тяжелым трудом и полуголодным существованием.

Шумерские флейты изготавливали из тростника, считавшегося священным растением и который в изобилии рос по берегам рек и каналов Шумерии. Правда, поначалу инструмент больше походил на свисток с одним отверстием. Но, как выяснили ученые, очень быстро музыкальная трубка усовершенствовалась и приобрела свой нынешний законченный вид.

Флейты использовались шумерами и в их «обычных» религиозных обрядах в храмах, когда они вместе с арфами и барабанами сопровождали исполнение гимнов и благодарственных молитв. На ежегодных праздниках в честь вечно воскрешающего бога Думузи, который «по совместительству» был ещё и покровителем скотоводов, шумерские «кураи» были главным инструментом, своим звуком олицетворяя его воскресение.

Археологами обнаружены и литературно-музыкальные шумерские произведения: плачи, культово-любовные песни и даже очень откровенные эротические тексты, написанные высокохудожественным и чувственным языком, заклинания и заговоры от мистических видений, ночных кошмаров, встреч с бесчисленными злыми духами, сопровождаемые специальными пометками - колофонами, поясняющими, что их нужно исполнять под аккомпанемент продольной флейты или ударных инструментов, петь сольно или хором. Кстати, ученые смогли расшифровать шумерские «ноты» - специальные клинописные значки на глиняных табличках, которыми записывалась музыка древнего курая. Современные музыканты воспроизвели некоторые мелодии, исполнявшиеся несколько тысяч лет назад, которые отдаленно напоминают симфонические произведения.

Были в древней Шумерии и «дома музыки», представлявшие из себя гибрид древней «консерватории» и первых цирков, в которых зрители могли за умеренную плату не только послушать любимый инструмент, но и посмотреть выступления дрессированных обезьян.

Инструменты – великие путешественники

Помимо ритуальных функций продольная флейта начала постепенно использоваться скотоводами и в чисто практических целях – в качестве сигнального инструмента. Шумеры заметили, что животные очень хорошо дифференцируют музыкальные звуки и мелодии.

И постепенно с пастухами продольная флейта стала проникать в соседние с Междуречьем регионы, народы которых и сейчас считают её национальным инструментом. Одно из первых мест, куда она попала, был Египет, где археологами обнаружены фрески, изображающие древних «кураистов». Внешний вид трубки и способ игры дают полное основание сделать такой вывод.

В Израиле флейта называется «халиль», что значит на древнееврейском - «полый». Раньше трубка изготавливалась из тростника, а сейчас чаще из дерева. Играют на ней на свадьбах и похоронах. До сих пор в некоторых еврейских общинах, при прощании с покойным, под аккомпанемент минимум двух халилей неутешно рыдают специально приглашенные плакальщицы. Помимо этого, они периодически поют хором и ритмично хлопают в ладоши. Управляет ритуалом особая церимониаторша. Вот вам и живой отголосок шумерской древности…

- К сожалению, в Уфе и республике сейчас на халиле не играет никто, - констатирует Эмма Шкурко, известный уфимский краевед, специалист и автор книг по истории еврейской диаспоры Башкирии.

А между тем, в интернете можно найти впечатляющие по уровню исполнительского мастерства композиции на еврейском «курае», исполняемые израильскими музыкантами как сольно, так и когда халилю аккомпанирует, например, фортепиано.

Достаточно быстро продольная флейта проникла и к нам на Кавказ, который сравнительно недалеко находится от Междуречья и давно называется «дорогой народов», где тоже стала национальной для проживающих там племен. Так, например, у карачаевцев флейта называется «сыбызгъы», а у осетин - «уадындз» и изготавливаются они, как и курай, из стеблей зонтичных растений.

У некоторых кавказских народов до недавних пор сохранялись атавизмы древних магических обычаев. Так на абхазской продольной флейте – «ачарпыне» ещё совсем недавно играли при совершении обрядов вылавливания душ утонувших или упавших с утеса людей. Местные пастухи специальной мелодией и сейчас созывают коз и овец на пастбища, особыми песнями выбирают из табуна лошадей определенных возрастов. Магические свойства этой флейты ещё сто лет назад широко использовались в обрядах исцеления от целого ряда недугов, переломов и ранений. Конструктивно абхазский «курай» неотличим от башкирского. Изготовляют его тоже из стеблей зонтичных растений.

С течением времени ритуальное предназначение продольной флейты постепенно забывалось и вместе с хозяйственным применением люди оценили музыкальные достоинства инструмента. Полезная флейта через контакты скотоводов распространилась по свету и, через много веков после своего рождения в междуречье Тигра и Ефрата, попала на территорию современной Башкирии, где и стала впоследствии называться кураем. Интересно, что учеными выявлены отголоски использования этого инструмента в шаманских ритуалах у башкир в прошлом.

У разных народов продольная флейта называется по-разному, но, по сути дела, это один и тот же инструмент, что лишь подтверждает крылатые слова знаменитого английского ученого-инструментоведа Энтони Бейнса, сказанные им на международной конференции фольклористов в Румынии ещё в 1959 году: "...инструменты - это великие путешественники, зачастую переносящие напевы или другие музыкальные элементы в народную музыку далекого народа...".

«Причины местного характера»

В столице Карачаево-Черкессии - Черкесске нам показали традиционную продольную флейту «камыль», один из древнейших адыгских (черкесских) музыкальных инструментов. По своему виду и звучанию она совершенно идентична кураю. Изначально инструмент изготовлялся из тростника, на что указывает название, в буквальном переводе и обозначающее «тростник». Иногда для лучшего звучания адыгские мастера обтягивали камыль тонкой бараньей кишкой. Потом его стали делать из металлической трубки. Интересно, что чаще всего в дело шел старый ружейный ствол - Кавказ есть Кавказ! Впрочем, сейчас нередко делают инструмент из дерева, а молодой и талантливый адыгский камыляпщэ (исполнитель музыки на камыле) Заур Нагоев, как рассказали нам в Черкесске, узнав, что в древности адыги играли на серебряных флейтах, изготовил такой же инструмент и для себя.

В историко-культурном и природном музее-заповеднике Карачаево-Черкесии мы услышали легенду об обретении камыля одним из героев древнего нартского эпоса Ашамезом, когда он во время охоты, устав, заснул под деревом. Проснулся богатырь от звука, которое издавало сломанное растение с отверстиями, прогрызенными червями. Ашамез срезал ветку, подул в неё, и полилась музыка. Так народы Каказа получили новый инструмент. История со схожими мотивами, как известно, есть и в нашей литературе для детей, правда, вместо нарта Ашамеза, фигурирует башкирский юноша.

Камыль в течение многих веков был главным свадебным музыкальным инструментом адыгов. Но затем, как мы узнали в этой командировке, вместе с вездесущими купцами на Северный Кавказ попала вятская гармонь, которую богатые черкесы стали покупать своим женам и дочерям в качестве дорогого диковинного сувенира или игрушки. И произошло то, что специалисты называют «сменой лидирующего музыкального инструмента». Гармоника стремительно потеснила старинные инструменты. Но, благодаря ей, появились новые жанры, стилевые и тембровые характеристики музыки, исполнительские формы и традиции.

Черкешенки быстро освоили новый инструмент и увлечение им стало поистине массовым в их среде. А потом и мужчины, поначалу считавшие для себя неприличным играть на женском инструменте, оценили его по достоинству и тоже стали исполнять партии на гармони. И вскоре серьезные «ходоки» с Кавказа направились в далекий северный русский край к знаменитому мастеру Федору Столбову, которому высказали свои пожелания. Им хотелось, чтобы гармоника меньше весила: ведь адыгские музыканты играют по нескольку часов подряд, причем играют стоя – сложно этих условиях держать тяжелый инструмент. Вместо кнопок с правой стороны, появилось 16 клавиш для того, чтобы можно было играть «вслепую», а слева осталось всего несколько рычагов. Регистры адыгам были не нужны, но регистровые кнопочки попросили оставить – для красоты. Остались там и колокольчики, впрочем, применяемые обычно, когда музыкант хочет предупредить о перерыве в игре.

Вместе с гармошкой попала на Кавказ и русская северная трещотка, тоже органически вписавшись в местные музыкальные традиции. И если на кадрах старой кинохроники вплоть до конца 1920-х годов ансамбль черкесских музыкантов включал помимо гармониста и тех, кто играл на камыле и национальных струнных инструментах, то уже в середине ХХ века были уже, как правило, только гармонисты и трещеточники. Объективно более выразительные возможности гармони, тем более учитывающие национальные особенности народа, позволили ей занять доминирующее положение среди других традиционных инструментов.

Сейчас невозможно представить кавказскую музыку без гармони. Знаменитая лезгинка, имеющая, оказывается, свои истоки ещё в танцах Хазарии – древнего еврейского государства на берегах Волги и Северного Кавказа, не исполняется без неё вовсе. Вспоминает ли кто сейчас о месте её рождения? Но так получилось, что танец страны иудеев конца первого тысячелетия стал со временем национальным танцем практически всех народов Кавказа.

Более тысячи лет нет могущественного Хазарского каганата, а зажигательный танец сохранился. Есть в древнейшем городе России – Дербенте или Дербенде, как называет его местное горско-еврейское население и популярный молодежный танцевальный ансамбль «Хазар», успешно гастролирующий не только по России, но и по всему миру. Причем, как уверяют местные знатоки, молодые ребята из «Хазара» танцуют «настоящую» - оригинальную, а не привычную нам стилизованную лезгинку.

Интересно, что тем же путем, как и у горцев Северного Кавказа, появилась гармонь у ногайцев, прежде владевших башкирскими землями. Правда у них прижилась и изменилась под ногайскую музыку не вятская, а небольшая саратовская гармонь, оттеснив домру и сыбызгы. Если у ногайской девушки в списке приданого её не было, то она просто не могла выйти замуж. Игра на гармошке и сейчас в XXI-м веке является женской привилегией этого народа.

С купцами попала гармонь и в наши края, где у большинства народов тоже произошла смена лидирующего инструмента на более совершенную гармонику. Теперь веселая татарская плясовая, задорный мордовский или марийский танец не исполняются без национальных гармошек этих народов.

- Национальные гармони у татар, марийцев, мордвы и некоторых других этносов, живущих между Волгой и Уралом, стали появляться в конце XIX века, - поясняет заведующая отделом истории края Национального музея Республики Башкортостан, кандидат исторических наук Вера Макарова. – Постепенно сыбызга у татар отошла на второй план под напором национальной татарской гармошки, марийская волынка «шувыр» и продольная флейта «шиялтыш» уступили первенство национальной «марла гармонь», а мордовская гармошка подвинула «вяшкому» – национальную продольную флейту и две разновидности волынок, называемые у мордвы-эрзи «пувама», а мордвы-мокши – «фам».

Но в тоже время в марийском, мордовском, как и чувашском народном ансамбле не только сохранили, но и упрочили свои позиции национальные барабаны этих народов, великолепно вписавшийся и в современные эстрадные молодежные группы Мари Эл, Мордовии и Чувашии. Эти древние ударные инструменты создали неповторимую музыкально-ритмическую основу и колорит исполняемых композиций.

Если у большинства народов России родились свои национальные гармони, то в Башкирии, как тактично отмечает кандидат искусствоведения, старший преподаватель УГАИ им. Загира Исмагилова Рашида Сагадеева, происходил противоположный процесс – башкирская национальная музыка развивалась по пути освоения уже имевшихся в стране инструментов.

Уфимский ученый, основываясь на большом массиве архивных документов, первой подняла эту ранее замалчиваемую и болезненную тему. Дело в том, что национальная башкирская гармонь так и не появилась на свет, хотя дело шло к её созданию. Но, оказывается, даже те башкирские композиторы, которые в 1920-1930-е занимались гармонью, вынуждены были это делать тайно, тщательно скрывая сам факт того, что они умеют играть на ней, потому как, «подвергались осмеянию».

Да уж, что-что, а шельмовать таланты у нас умеют. Как и мастеров, работавших над созданием национальной башкирской гармони, предавать забвению тоже. Так чинуши от искусства в Башкирской АССР, образно названные Рашидой Гильмановной «причинами местного характера», не дали своему народу обрести новый музыкальный инструмент, фактически обделив его. Поэтому когда стало очевидным, что кураю на сцене не обойтись без аккомпанемента, пришлось использовать для этой цели универсальный, но, увы, не имеющий национального колорита баян. А люди в башкирских селах стали играть на национальных гармонях других народов, в основном «тальянках», и тех же баянах. И никакие начальники из Наркомпроса БАССР, «командовавшие» тогда культурой и искусством в республике, не смогли приказать им какую музыку слушать или запретить играть на полюбившемся инструменте. Более того, констатирует Рашида Сагадеева: «гармоника обусловила значительные достижения национальной композиторской школы» и «прекрасно вписалась в башкирский народный быт, расширив круг традиционных музыкальных инструментов».

Всего сто лет назад главными музыкальными инструментами на марийских свадьбах в Уфимской губернии были волынка и барабан. Редкое фото, сделанное в 1913 году финским этнографом Уно Хольмбергом

Судьба курая в руках молодых

К сожалению, большинство старых инструментов почти у всех народов постепенно выходят из музыкального обихода. И, как ни печально, но возможно, на том же Северном Кавказе судьба продольных флейт подходит к определенному критическому рубежу. Игра на них держится усилиями сравнительно небольшого числа энтузиастов, хотя местные власти и оказывают всяческую поддержку музыкантам, играющим на древнем инструменте, а уровень мастерства ведущих музыкантов вызывает восхищение. Иногда в их исполнении местные «кураи» звучат похожими на классическую поперечную флейту. А это очень не просто сделать, играя на таком незатейливом инструменте, как продольная флейта открытого типа. Для этого нужно иметь высокое мастерство и подлинный профессионализм. Дело в том, что усовершенствованная ещё в XIX веке немецким музыкантом Теобальдом Бемом, поперечная флейта необычайно расширила виртуозные возможности инструмента, а её звук приобрел кристальную чистоту. И тогда же она вытеснила в оркестре свою старую соперницу – продольную.

В столице Адыгеи Майкопе нам рассказали, что в марте этого года на межрегиональном фестивале исполнителей на камыле, что прошел в этом городе, в трех республиках – Адыгее, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии насчитали всего 25 мастеров, а приехало на смотр ещё меньше – 15. Похожие процессы происходят и у наших соседей между Волгой и Уралом. Несмотря на предпринимаемые усилия, искусственно задержать в музыкальном быту, процесс сужения сферы использования традиционных видов духовых инструментов, по мнению музыковедов, необратим. Это объективно, поскольку им сложно противостоять гораздо совершенным кларнету, гобою, поперечной флейте и другим инструментам, имеющим более широкие возможности и совершенное звучание.

- С течением времени инструментальная традиция видоизменяется, трансформируется или даже отмирает, - констатирует профессор Алла Соколова.

Более того, некоторые традиционные музыкальные инструменты исчезают и как памятники материальной культуры. Видный российский ученый подчеркивает, что этому содействуют и межэтнические связи, и те объективные социальные условия, в которых оказываются современные народы.

В двадцати километрах от Кисловодска на древней земле Карачая, расположен этнографический музей «Карачаевское подворье», который ежегодно посещают более 70 тысяч человек. Карачаевцы, как известно, не адыги, хотя объединены с черкесами в одной республике, а тюрки, народ родственный татарам и башкирам. В обширной и колоритной экспозиции музея, отражающей быт и культуру карачаевского народа, мы, к сожалению, не увидели местную продольную флейту «сыбызгъы» и карачаевскую волынку «гыбыт къобуз», на которую особенно любопытно было взглянуть и сравнить с хорошо известными в Башкирии марийской или мордовской волынками.

- Сложно сейчас найти оригинальные старинные народные инструменты, - поясняют сотрудники музея. – Но фонды музея постоянно пополняются, нам активно помогают неравнодушные люди со всей страны, и мы обязательно найдем и выставим не новодел, что для нас принципиально, а изготовленные ещё старыми мастерами сыбызгъы и волынку.

Несколько отклоняясь от темы можно добавить, что расширение экспозиции музея привело к тому, что она уже не умещается в прежних стенах и не справляется с потоком туристов. Поэтому сейчас неподалеку на площади трех гектаров активно возводится новый этнографический комплекс «Алан-Шахар». Правительство Карачаево-Черкесии сумело внести эту стройку в федеральную целевую программу "Развитие внутреннего и въездного туризма в Российской Федерации до 2018 года", которая предусматривает софинансирование инженерной инфраструктуры и нашло заинтересованного частного инвестора. Нам же о подобных вещах в Башкирии пока приходиться только мечтать. Кстати, посещение музея, в отличие от нашего этнопарка «Ватан», сооруженного возле «Конгресс-холла», абсолютно бесплатно и все деньги делаются на сопутствующей инфраструктуре: турбазе, конных выступлениях, этнографических фестивалях, ресторане, кафе с непревзайденной кавказской кухней и многом другом.

На кадрах старой кинохроники 1950-1980-х годов можно увидеть, что тогда кураист обычно выступал дуэтом с баянистом, который «сопровождал» мелодию курая потому, как самостоятельно «вытянуть» сложную или ритмичную мелодию продольной флейте объективно трудно. Сейчас баян используется реже, а курай в молодежных музыкальных коллективах зазвучал вместе с гитарами, трубами, рокерскими ударными установками синтезаторами, и даже иногда с этническими барабанами африканских и азиатских стран. Стал настоящим популяризатором башкирского инструмента кураист Роберт Юлдашев, записав с двумя известными рокерами Николаем Носковым и Гариком Сукачевым композиции, где звучит курай.

В клипе Гарика Сукачева «Долгая дорога» курай ведет основную музыкальную тему, делая композицию известного рокера особенно притягательной. Кроме того, башкирский исполнитель звучит в альбоме «По пояс в небе» экс-участника группы «Парк Горького» Николая Носкова, который по достоинству оценили фанаты рока. Роберт Юлдашев выступал с Николаем Носковым в Кремлевском дворце съездов, где партии курая аккомпанировали 60 музыкантов.

- Могу совершенно точно сказать, что для подростков курай стал интересным инструментом, - рассказывает Роберт Юлдашев. – Имена Сукачева и Носкова авторитетны для молодежи, а потому многие избавились от скепсиса, с которым они воспринимали курай раньше.

- Каждый раз на репетициях мы стремимся найти оптимальное сочетание музыкальных инструментов, обсуждаем, спорим, потому как, это живой процесс, - делится секретами музыкальной «кухни» солист популярной уфимской группы «Караван» Эльмир Абубакиров, с которым мы разговорились после очередного концерта коллектива, прошедшего при почти полном зале в стенах Башгосфилармонии. – С фортепиано, правда, пока не экспериментировали, всё-таки это не совсем наш формат. Но большие возможности дает, конечно, синтезатор.

Действительно, без синтезатора в наше время сложно обойтись, если музыканты хотят, чтобы исполняемые мелодии имели качественную и оригинальную аранжировку, а их композиции нравились молодежи. Правда, в группах, где поет курай, его почему-то обычно располагают где-то на заднем плане или сбоку, чуть ли не в тени света софитов. Присутствие синтезатора не афишируется, но, по правде говоря, стесняться здесь нечего потому, как он совершенно органичный элемент современной музыкальной культуры.

Отрадно, что наши молодые исполнители настойчиво ищут новые творческие приемы и место курая в современной музыке, а диапазон исполняемых на нем мелодий стал значительно шире. Очевидно, что инструмент имеет своё будущее, резервы для повышения мастерства у музыкантов тоже есть и ребята это понимают. Последнее особенно важно потому, как в других регионах России на продольных флейтах профессионалы играют нисколько не хуже чем у нас.

- Сейчас молодежь, а не кто-то другой – по-чиновничьему приказу сверху, стремится вдохнуть в курай новую жизнь, - заключает популярный исполнитель.

И это, пожалуй, самое главное. От неравнодушной творческой молодежи зависит судьба башкирской продольной флейты, чтобы со временем она не превратилась в этнографический экспонат музеев и была интересна, разве что историкам и музыковедам. Вопрос лишь в том, хватит ли молодым музыкантам терпения и не иссякнет ли желание работать? И самое, главное, чтобы музыка, исполняемая на инструменте, появившимся на свет в древнем Междуречье в качестве ритуального, но ставшим впоследствии у нас в Башкирии национальным, по прежнему нравилась зрителям и была ими востребована.

Автор благодарит Александра Костицына за оказанную помощь в подготовке статьи