В тесноте, да на свободе

Веселых раздолбайских вещей в духе "Без консервантов" в новом альбоме уже нет, хотя на концертах они принимаются очень тепло. По всей видимости, скоро и во время живых выступлений эти вещи исполнятся не будут, и все реже и реже можно будет услышать о панк-роке и "Люмене" в одной связке.Очень приятно удивил целый блок социально-политических песен, поскольку так громко о своей гражданской позиции музыканты еще не заявляли. Все это характеризуется словами "Я тот же хлипкий голос, но я теперь с зубами!" или "Так мое слово становится камнем". Местами, конечно, это выглядит очень наивно: "Все джихады, вендетты, крестовые походы придумали суки! Придумали уроды!". Но в целом "политический" альбом звучит достойно.— Нельзя сказать, что для нас это наболевшая тема, — говорит Рустэм Булатов о новой пластинке. — Но сейчас хочется об этом подумать и поговорить.— Ваша "Свобода" — свобода от чего?— Свобода и несвобода, как "инь" и "янь", невозможны друг без друга. Когда человек, говорит, что он свободен, он уже несвободен, потому что над ним довлеет эта мысль. Свобода такая вещь, к которой всю жизнь можно стремится, и так не достичь ее, но все это время быть по-настоящему свободным.— Вы написали песню о событиях в Благовещенске…— Работники правоохранительных органов совершили акт вандализма, преступление, и почти полгода никто не пытался привлечь к ответственности этих людей, добиться справедливости. Какое-то тотальное равнодушие, никто не задумывается о том, что такой же инцидент может произойти в любом другом городе.— Ты не думал, что, черпая информацию о событиях из СМИ, не можешь составить объективную картину?— Я для себя выработал позицию: выслушать две кардинально противоположные точки зрения. Перегибали палку все: и правозащитники и журналисты. Для меня правда где-то посередине. А с самим фактом преступления уже никто не спорит.— Ты не боишься обвинений в конъюнктуре?— Не боюсь, потому что слишком много людей остались равнодушными к случившемуся. Весной мы объехали с туром больше 20 городов, перед тем как играть эту песню, рассказывали о благовещенских событиях. Стоят сотни людей, и только два-три голоса кричат: "Да, я слышал, я знаю". Два-три из всей толпы, остальные понятия не имеют, что произошло. В первую очередь, песня — попытка донести до людей информацию, а уже потом выразить свое отношение.— Вы согласны с мнением, что пишете самые злые песни о доброте?— В качестве оправдания могу ответить лишь строчками: "Мы все равно не сможем быть добрее, чем есть, мы не сможем быть добрее людей". Ничто человеческое нам не чуждо, и когда накапливается большое количество злости, желчи, то от них, как от скверны, надо избавляться. Возможно, где-то мы перегнули палку, злости в нас действительно прибавилось, но ничего фальшивого в этом нет.— Только вот публика на концертах все равно толкается и не слушает…— И это обидно, потому что в других городах такого не было. Из четырех мегаполисов, в которых мы отыграли новую программу, в трех была отличнейшая атмосфера, взаимопонимание. Не было никаких инцидентов, никто не упал, не вылетел на сцену, никого не задавили, все прошло по-доброму и потрясающе. В Москве сначала были проблемы, но они быстро решились. Первому ряду очень не понравилось, когда его несколько раз накрыло пьяными дурачками, которые прыгали со сцены. С некоторыми агрессорами в Москве, в Питере нам пришлось поговорить самим, и все прекратилось. В Уфе несколько раз мы просили быть адекватнее, не толкаться, быть добрее друг к другу, однако мы не можем выбегать в зал и хватать каждого за руку. Полконцерта толкались, а песни как бы побоку.— Получается, что уфимские фанаты самые верные и самые беспредельные?— Здесь сложно провести грань, с одной стороны, я понимаю, что ребят переполняют эмоции, с другой, получается, что в других городах к нам прислушивались и отнеслись с большим уважением, а в столице Башкирии ни в грош не ставили, это очень неприятно.— Может быть, все дело в помещении? Все-таки места было мало…— Может быть, но в Питере, в Нижнем Новгороде точно такие же клубы, в Питере народа было даже больше, чем сегодня.— Ты не думал о том, чтобы выпустить сборник стихов?— Мне кажется, в печатной форме у меня не получится правильно донести все мысли и идеи, потому что музыка помогает передать большую часть эмоций. Есть очень много стихов, которые не стали песнями, и с ними бы я с удовольствием чего-нибудь сделал, но не знаю, в какое издательство пойти, чего обещать, какие тексты отдать.— У вас какое-то время назад поменялся директор, с чем это было связано?— С нашим предыдущим директором у нас была договоренность: как только возникают какие-то недопонимания, то спокойно, без ругани, культурно расходимся. Возникли разногласия, и мы разошлись.— Какие были предложения по дальнейшему продвижению?— Очень много всего, если в двух словах — мы просто не нашли общий язык, да и вообще не хочется выносить сор из избы. Новый директор Вадим Базеев на сто процентов нас понимает. Сейчас на первых порах ему помогает еще и Шум (Эдуард Шумейко), с которым они совместно делают музыку "ВДОХ".— Будут ли еще совместные проекты?— На новом альбоме много приглашенных музыкантов, можно сказать, дуэтов. С Сидом (Дмитрием Спириным) из "Тараканов" мы записали песню, с Олей Кондратьевой, нашей бывшей скрипачкой, композицию, которая не вошла в альбом. Переделали вещь "Наива", тоже, можно сказать, совместное творчество, с ди-джеем Ильей много всего записывали. Сейчас есть мысли записать песню вместе с Вячеславом Бутусовым и группой "Ю-Питер". Он пока относится к этой идее очень настороженно и говорит, что сначала неплохо было бы с самими ребятами познакомиться.— Будете участвовать в новогодних телепрограммах?— Я думаю, что в ТВ-передачах мы больше участвовать не будем. В прошлом году нас уверяли, что выступление будет живое, а оказалось, причем уже на съемочной площадке, что все исполняется под уже заранее записанную фонограмму, чтобы не испортился телевизионный звук. Мы надеялись, что записываем свой кусочек, чтобы режиссеры, продюсеры поняли, что мы собираемся делать, а оказалось, что под это надо было играть. Под фанеру выступать больше не хочется даже на телевизионных передачах. Но, скорее всего, ничего другого никто больше не предложит.Андрей ЮРТАЕВ.