Posted 17 октября 2006,, 18:06

Published 17 октября 2006,, 18:06

Modified 10 ноября 2022,, 19:08

Updated 10 ноября 2022,, 19:08

Валерий Дидюля спокойно ходит в булочную с авоськой

17 октября 2006, 18:06
Гитарист Валерий Дидюля принципиально не разговаривает со слушателями, полагая, что слова разрушат некую невидимую связь со зрительным залом. В течение двух часов он вместе с музыкантами играет, отплясывает непонятные шаманские танцы, не проронив ни слова, и уходит за кулисы. А публика и не просит никаких речей, видимо, устав от многословности заезжих гастролеров, которые старательно тянут время концертов-чесов. После выступления белорусский исполнитель тоже не горит желанием общаться, но все же согласился поговорить с нашим корреспондентом.

— Когда мне было пять лет, мама подарила гитару. Первые впечатления были, конечно, очень запоминающиеся: красивая большая игрушка, блестит, струны натянуты. Потом, повзрослев, понял, что это замечательный инструмент, который может дарить радость и печаль. С гитарой нужно разговаривать, причем она многое расскажет. Сегодня гитара для меня — это целый мир. Музыка находится за гранью слов, о ней трудно говорить. Это способ самовыражения, мое второе я, инструмент — личность со своим характером, своими сюрпризами, минусами и плюсами. Между мной и гитарой существует маленькая, но необычайно интересная жизнь.

— Почему вы не общаетесь со зрителями, весь концерт молчите?

— Думаю, вполне достаточно общения гитары, музыки, эмоций. Слова будут лишними, только помешают. Слова просто не скажут того, что можно передать музыкой.

— А с людьми вы нечасто находите общий язык…

— Я просто не общаюсь с теми, кто меня не понимает. Но если честно, в работе я чрезвычайно сложный человек, а в жизни очень простой. Возможно, я сам в чем-то виноват, и людям тоже непросто со мной. Самое главное, что я нахожу общий язык со зрителями, потому что создаю музыку только для них. Чем больше даю, тем больше получаю взамен. Это простой космический закон. Красивая музыка, некий рассказ, путешествие по разным странам и континентам, профессионализм всей команды, свет, звук — все это составляющие, которые позволяют нам купаться в аплодисментах и находить общий язык с каждым, кто сидит в зрительном зале.

— По каким критериям подбираете себе команду?

— Прежде всего, важны человеческие качества, чтобы с музыкантами было свободно, просто и легко. У нас нет иерархии, все равные, на каждом фронте работы выполняют свое уникальное дело.

— Вы так странно двигаетесь на сцене…

— Это музыка меня подхватывает и уносит! Ничего специально я не придумываю, хореографию не выстраиваю, просто много работаем и репетируем, это наносит свой отпечаток.

— Почему вы всегда в белом?

— Белый цвет созвучен с моим внутренним миром. Чистота, свет, стараюсь излучать в зал теплые, нежные чувства. Второй костюм у меня синеватый. Есть и темные, очень неоднозначные костюмы, но в рамках одного концерта трудно много раз переодеваться. Когда мы в следующий раз приедем, покажу совершенно другое костюмированное решение, кардинально отличающееся от того, что видел уфимский зритель.

— Нет желания поработать с этническими инструментами? С кураем, например?

— Для этого надо посетить мощный, грамотный концерт башкирской народной музыки. Пока не удается это сделать. Если же я посижу в зрительном зале, проникнусь, тогда, возможно, и придумаю что-нибудь с кураем. Главное, необходимо посмотреть живой концерт, двухчасовое полноценное представление. Тогда смогу сделать какие-то выводы. А дистанционно, по записям или фрагментам телесъемок, шансы невелики. Концерты на меня очень сильно влияют, и по возможности всегда смотрю. На мое творчество сильно повлияла испанская музыка, потому что я довольно долго жил в Испании и воочию смотрел, как работают местные музыканты в пабах, барах и ресторанах. Теперь кое-что применяю в собственных выступлениях.

— Творческие провалы случаются?

— Бывают спады, периоды самоуспокоения, переосмысления. Это нормальная ситуация для любого творческого человека. Если мне не хочется творить, плюю в потолок, отменяю концерты, сижу дома и ничего не делаю. Если музыкальное течение останавливается, я просто отдыхаю, не насилую себя. И в этом тоже черпаю энергию.

— В двадцатом веке особенно популярна была гитарная музыка. Как думаете, что изменится с течением времени?

— Прежде всего, цениться будет только искренняя музыка. Инструменты и язык самовыражения могут меняться, будет развиваться техника и способы звукоизвлечения, но искренность и честность останется. Человеку свойственно стремиться к совершенству — именно это будет во главе угла. Поменяется концертная эстетика, наверное, все станут смотреть виртуальные концерты дома у компьютерного монитора. Зрители будут сидеть в наушниках и смотреть на артиста, который поет на другом конце земного шара.

— На заре своей карьеры вы пели на Арбате. Как часто прохаживаетесь по местам былой славы, даете деньги музыкантам?

— Деньги никогда не даю, но слушать песни уличных певцов люблю, иногда кассеты покупаю. Я очень люблю и Новый, и Старый Арбат. Ностальгические нотки проскальзывают, когда там гуляю. Арбат продолжает оставаться музыкальной улицей. Думаю, в каждом большом городе существует такое местечко.

— Нет ощущения, что потеряли настоящую свободу, после того как стали знаменитым?

— Абсолютно нет. Я себя не ограничиваю ни в чем, спокойно хожу в булочную с авоськой. Никакого пафоса нет и не будет, потому что для меня очень важно быть свободным и жить той жизнью, которую хочу. В моей жизни ничего не изменилось, разве что времени стало меньше. К тому же я стараюсь работать в разных областях, как-то отвлекаться. Многое делал вместе с российскими спортсменами. С Ириной Чащиной мы вместе выбирали, составляли композиции, и она много медалей завоевала под нашу музыку. Ирина Слуцкая выиграла бронзу на Олимпиаде в Турине, и золото на европейском чемпионате. Спортсмены нас любят, все крупнейшие мировые чемпионаты по гимнастике и фигурному катанию не обходятся без нашего творчества.

Вика ЗВЕРЕВА.

"