Харатьян попал на «Розыгрыш»

– Мое согласие играть в этом спектакле совсем не означает, что всю свою сознательную жизнь шел к роли Смита и, наконец, нашел пьесу, о которой мечтал, - рассказал за кулисами главный гардемарин. - Я принял это предложение не сразу – колебался, советовался с разными людьми, встречался с режиссером, чтобы убедиться в том, что мне необходимо участвовать в этом проекте. С режиссером давно знаком и не пожалел, что согласился на совместную работу. Кроме того, меня очень заинтересовал сам материал. Рэй Куни – эксцентричный автор, он знает, как нужно писать комедии положений, и его пьесы с успехом идут на российской сцене.

«К живому кумиру приближаться опасно»

Секс-символ 80-х проснулся суперзнаменитым после роли гардемарина. В перестроечные времена актер не мог найти себя ни в жизни, ни в профессии, оказавшись заложником одного амплуа. Романтичный образ вечного мальчика оказался невостребованным, а в других ролях режиссеры видеть его отказывались. Переживая депрессии, Дмитрий все чаще уходил в запой.

– Я сознательно вверг себя в пучину неизвестности, - объясняет он. - В тот момент в искусстве был период безвременья и темноты. Кинематограф разваливался, новых картин не снимали, актеры сидели без работы. За время кризиса среднего возраста понял, что те ценности, которые мне когда-то казались важными в жизни, на самом деле ничего собой не представляют. Особенно это касается денег. Когда достигаешь всех материальных благ, о которых когда-то мечтал, жизнь может остановиться, потому что мечтать больше не о чем. А скука и уныние - это очень страшно. Поиск новых ориентиров, целей, ощущений - основное средство для борьбы с кризисом среднего возраста у мужчины.

В 2000 году в жизни артиста появился отец Борис. Он отпевал на Ваганьковском кладбище его близкую подругу - актрису Марину Левтову. После этого у Дмитрия произошли серьезные изменения в отношении к жизни, к миру, к вере.

- На сцене вы стали играть сравнительно недавно. Есть отличие от киносъемок?

– Года два пытался перестроиться. Я был по-киношному органичен, но это совершенно не подходит для театра. Здесь другая степень условности. Все эмоции, краски и пластику надо делать гораздо выразительнее. Поведение на сцене немного утрированное. В кино это выглядит как наигрыш и фальшь. Я года два учился точно артикулировать на сцене, подавать голос и правильно располагаться в пространстве, чтобы зрители меня видели. Научился играть, оборачиваясь к залу не спиной, не боком, а лицом. Но постепенно я привык и легко переключаюсь из одной манеры в другую. Это происходит автоматически, даже не задумываюсь об этом.

- Гастроли не утомляют?

- К переездам привык, ведь гастроли – это часть жизни артиста, без которой невозможно представить профессию. К чему не привыкну, наверное, никогда – так это к особому состоянию перед выходом на сцену. Его невозможно описать. Это тоже самое, если спросить у женщины, что она испытывает при родах. Есть какие-то таинства человеческой души, которые очень сложно описать словами. С годами профессиональной деятельности это не просто волнение и трепет – трясущиеся коленки и испарина – это предчувствие сродни куражу, что сейчас произойдет чудо творчества. Дрожь охотничьей собаки в стойке – примерно такое состояние.

- Вы по-прежнему отказываетесь от мистических ролей и не желаете играть «темных» героев?

- Да, ничего не изменилось. Я считаю, что при выборе ролей надо ставить перед собой нравственные цели. Профессия требует ответственности перед публикой и в некотором смысле насаждает культуру, а иногда служит разрушению каких-то нравственных и моральных ценностей. Я действительно отказался играть Люцифера, посчитал для себя неприемлемым исполнить роль попа Гапона. Это профессиональный выбор, который касается всех сфер деятельности.

- Правда ли, что в одно время вы сильно пострадали от фанаток?

- Фанатки - это неизбежные издержки профессии. Но я не настолько пострадал, конечно, чтобы до сих пор не мог прийти в себя прийти. Были безумные дамочки, а на гастролях их особенно много. Но я здесь не при чем. Это великая сила искусства, сила моих образов, в первую очередь - гардемарина. У меня оказалось несколько волн популярности – первая после «Розыгрыша». Тогда я действительно проснулся знаменитым. Затем появились удачные фильмы «Скорость» и «Зеленый фургон», а после них «Гардемарины». Вот тогда-то и начались главные проблемы. Но все уже в прошлом. В этом году в январе был юбилей фильма «Гардемарины, вперед» - ему исполнилось 20 лет. Теперь у меня другие отношения с поклонницами. Уверен, что живьем на своих кумиров смотреть опасно, лучше к ним не приближаться. Говорю не только о себе. Это всегда разрушение образа и чревато разочарованиями.

В программе «Розыгрыш» меня облили грязью, а не шампанским

Харатьян на себе испытал все прелести общения с простым народом.

– Считается, что все артисты оторвались от народа, болеют звездной болезнью, - рассуждает актер. - А я вам скажу, что это просто для защиты от внешнего воздействия. Мне гораздо спокойнее не входить в контакт с посторонними, если они не связаны с моей работой. Пусть думают, что я недосягаем, это лучше, чем панибратство. Согласитесь, есть границы, которые нельзя переходить, тайна частной жизни, которая мне гарантирована Конституцией. Не надо путать меня с моими героями, сыгранными на экране или в театре. У меня достаточно печального опыта: не раз бывали ситуации, когда долго не мог прийти в себя от встречи с представителями простого народа. Это всегда риск. Почему-то у нас от восхищения артистом до попытки братания и даже мордобоя всего один шаг. И его проходят просто мгновенно. Все помнят, что искусство принадлежит народу, значит, ты как артист и представитель этого самого искусства тоже принадлежишь всем, со всеми потрохами. Раньше стоило мне прийти куда-нибудь в ресторан, меня начинали тискать, хлопать по плечу, предлагали вместе выпить, а если я отказывался, говорили, что зазнался и никого не уважаю. Задавали хамские вопросы по поводу личной жизни. Даже не хочу об этом вспоминать. В общем, между зрителем и артистом, безусловно, должна быть дистанция.

- Правда, что на съемки дебютной картины Владимира Меньшова «Розыгрыш» вы попали случайно?

- Мне кажется, что ничего случайного не бывает. Даже эта случайность – мое появление на съемочной площадке фильма «Розыгрыш» было подготовлено. До этого прошла целая детская жизнь – с шести лет солировал в хоре, в пионерском лагере “Метеор” был руководителем ВИА “Аргонавты”. А когда для съемок понадобился поющий и играющий на гитаре парень, вспомнили про меня.

- 30 лет спустя снят римейк этого фильма…

- Лента вот-вот должна появиться на экранах. Современная молодежь ничего не знает про тот “Розыгрыш”, она его не видела. Зато сможет посмотреть его современную версию. У нас на съемочной площадке встретились замечательные актеры: Юрий Кузнецов, Ирина Купченко, Дима Дюжев… И они так прекрасно играют, что я точно знаю — у нас все получится! Римейк «Розыгрыша» выйдет под названием «Прикол» - это более современный синоним.

Фильм получился очень хороший, поднимает вечные проблемы и будет востребован и молодежной аудиторией, и взрослым поколением, на которых была рассчитана первая лента. Кстати, этот проект запустил Павел Лунгин – сын Семена Лунгина, автора сценария «Розыгрыша». Я занят в фильме в совершенно другом качестве: играю отца одного из ребят, причем не собственного героя, поскольку тот был сиротой. А я родитель главного антигероя, антипода Грушко — Комаровского. Это такой современный человек, умный, деятельный, целостный. Непонятно, кто он конкретно — бизнесмен, государственный деятель, — но точно ясно, что деловой. Он общается с сыном жестко, аскетично. Заставляет его делать пробежки по утрам, мыть в школе полы. У него есть в фильме сцена, в которой он рассказывает, как всего достиг. Как его выдворяли из страны, как покушались на его жизнь, как не было денег, и как он все эти трудности преодолевал. Такой человек, который сделал себя сам. Просто его сын — единственный наследник. Ведь как во всем мире? Бизнес передается по наследству. Это нам лет семьдесят нечего было передавать, кроме постельного белья ну или квартиры в лучшем случае. А моему Владимиру Сергеевичу есть что передавать, вот он сына и воспитывает.

- В фильме «Розыгрыш» вы дебютировали, а вот одноименная телепрограмма с вашим участием так и не была снята …

- Я действительно стал героем программы «Розыгрыш», но она так и не вышла в эфир, потому что уже через пять минут разоблачил телевизионщиков. Однажды мне позвонила девочка Аня, которая работала со мной на фестивале визуальных искусств в “Орленке”. Аня сказала, что со мной хочет встретиться представитель немецкой фирмы по производству бытовой техники на предмет участия в фестивале одним из спонсоров. На переговоры меня пригласили в один из фешенебельных гольф-клубов. Я приехал на встречу, но мне сказали, что представитель этот сейчас занят, попросили подождать, провели в бар. Дальше — начался сумасшедший дом. Какие-то ряженые облили меня шампанским, официант тут же предложил перейти в комнату для переговоров, там меня попытались переодеть в халат. К тому времени, как появилась вся съемочная группа, я уже давно понял, что из меня попытались сделать героя программы “Розыгрыш”. И почувствовал себя облитым не шампанским, а грязью. Но скандалить не стал, просто начал передавать приветы Эрнсту и ведущему программы – Пельшу.

«Я последний классический армянин»

Однокурсники Дмитрия чаще всего уходят из профессии.

– Актер – профессия штучная. Она не предполагает массовости, - объясняет Харатьян. - А московские вузы каждый год выпускают около ста артистов. Кому они нужны? Поэтому немало их остается за бортом. Рушатся судьбы, происходит крушение иллюзий. Очень многие мои однокурсники получили дипломы и теперь занимаются чем угодно, но только не театром.

Профессия актера требует такой же отдачи, как и любая другая, от шофера и булочника до президента. Мы так или иначе обслуживаем социальные интересы страны. Поэтому актерская профессия, как и прочие, и зависимая, и независимая одновременно. Ее отличает только отсутствие стабильности и мощный естественный отбор. Актер гораздо сильнее зависит от удачи и везения.

- Как удается так хорошо выглядеть?

- Я уже много лет не пью и очень много времени отдаю спорту. Может быть, все дело в генах. Иногда отшучиваюсь и говорю, что я последний классический армянин. Правда, на армянском языке говорю плохо. Армянином себя ощущаю, несмотря на то, что у меня нет национальных предубеждений, я человек мира. Воспитывался в традициях уважения и романтического отношения к армянской нации. Отец мне много рассказывал о тяготах и страданиях этого народа, о геноциде, о непростой судьбе армян. Когда пошел получать паспорт, настойчиво попросил записать меня армянином. А дело происходило в подмосковном городе Красногорске. Паспортистка была очень возмущена этим заявлением и со словами: «Мальчик, ты что, хочешь себе жизнь испортить? Ты себя в зеркале видел?» отказывалась вписывать эту национальность. Но я все-таки настоял на своем. Это был мой сознательный выбор, хотел поддержать нацию. Я ощущаю армянские корни, несмотря даже на то, что не жил в этой среде и не знаю языка.

Но во мне много кровей – и польских, и русских, и украинских.

- Морально готовы к юбилею, который отметите через два года?

- Да, чувство неизбежного порой настигает… 50 лет – это уже событие, настоящий юбилей. Раньше даже не мог себе представить, каким я буду в этом возрасте. Когда мы взрослеем, не отдаем себе отчет, насколько меняемся. Изменения могут отметить только те люди, которые давно тебя не видели. Но таких людей не много, потому что все время на виду, у меня нет больших перерывов в съемках. А вот когда я встречаю своих одноклассников или друзей детства, порой не узнаю их. Только в этот момент осознаешь, что перемены коснулись и тебя.

Дмитрий СТЕКОЛЬ,

Вика ЗВЕРЕВА.