Валерий Баринов: «Артист имеет право на каприз»

- Все дело в том, что на меня уходит мало пленки, я все делаю с первого, ну, в крайнем случае, со второго дубля, - объясняет свой феномен Валерий Александрович. - Хорошо или плохо, но правильно. Вот я этим объясняю интерес к моей персоне. Вообще кино для нас в детстве было волшебным искусством. Мы готовы был смотреть все, что показывали на экране. А если бесплатно прорывался в кино – это было счастьем. А без денег пускали тех, кто успел принести белую простыню, которая служила экраном. И, конечно, я мечтал сняться в кино. Вообще, тогда очень не приветствовалось, что снимаются студенты, и разрешали крайне редко. Если отпускали, то на эпизоды, в массовку. В общем, у нас с этим было очень строго. В дебютном фильме меня почти сразу расстреляли фашисты. Потом как-то стал играть мерзавцев. Про то, что у меня «отрицательное обаяние», еще преподаватели говорили. Отмечали, что это очень выгодная вещь – я буду всегда востребован. И как в воду глядели.

40 лет тревоги и ужаса

- Многим вы запомнились по роли в сериале «Петербургские тайны». Ожидали, что будет такой успех у зрителя?

- Леонид Пчелкин, приглашая меня, сказал: «Есть для тебя роль. Управляющий, подворовывает, зануда, жмот, все строится на том, что у него просят денег, а он говорит, что их нет. Одно могу пообещать - роль большая, заработаешь много». Сыграв первую сцену, я сказал, что это гениальная роль. Пчелкин засмеялся и ответил: «Да ладно тебе!». Но я знал, что говорил, потому что до этого играл Лужина в «Преступлении и наказании». Хлебонасущенский-то из него вырос…

- Как вы относитесь к многочисленным сериальным «звездам»?

- То, что мы часто видим по телевизору, действительно может играть каждый. Многие могут органично вести себя перед камерой, даже способны выйти на сцену и что-то изобразить. Но это обманчивое, даже губительное впечатление. Профанация актерской игры. Школа Малого театра - это трепетное отношение к тому, чем ты занимаешься. Как говорил Щепкин: «Священнодействуй или убирайся вон!». Когда меня, уже достаточно известного и самоуверенного актера, пригласили в Малый театр на встречу с Соломиным, который был одним из педагогов нашего курса в Щепкинском училище, на меня напал трепет перед этими стенами. Я вошел в его кабинет, думая: «Только держись!». И когда Юрий Мефодиевич спросил: «Ну что, Баринов?», я, который относился к нему с глубочайшим уважением, брякнул: «А что, Соломин?». Такое вот нахальство от неуверенности.

Детство Валерия Баринова пришлось на послевоенное время. Он родился в деревушке Жилино, что недалеко от Орла. В юности работал на заводе и Орловском театре рабочим сцены. Когда в городе открыли двухгодичную актерскую вечернюю студию, он стал там учиться и играть в массовке. В 17 лет я уехал в Москву поступать в Щепкинское училище. Театральная карьера Баринова, вопреки его ожиданиям, сложилась как нельзя лучше: сначала «Александринка», потом Театр Советской Армии и, наконец, Малый театр. В последнем он проработал почти 15 лет, но два года назад ушел. Это решение далось ему нелегко, он до сих задается вопросом, прав ли был тогда. Однозначного ответа у него нет.

- Я очень много работал, очень много играл, меня стали просто назначать на спектакли, не спрашивая, могу я это или нет. А была еще масса работы кругом. Мне показалось это несправедливым. Артист имеет право на каприз. Никто меня оттуда не выгонял, и даже, напротив, оставляли. Но так сложилась ситуация, что я должен был уйти. Я очень не люблю, когда мне наступают на хвост. Как только это происходит, я, как ящерица, отбрасываю этот хвост и уползаю. Я ушел к Генриетте Яновской и Каме Гинкасу. Но Малый театр и сейчас считаю своим домом. Это похоже на развод.

- Вас не смущает, что выбрали стрессовую специальность?

- Для меня состояние стресса в принципе является постоянным. Я постоянно испытываю волнение, некую тревогу и ужас в ожидании провала, который жду… уже почти 40 лет! Очень давно, учась на 3-м курсе института, я репетировал дипломный спектакль - водевиль Мизантроп. И он был у меня несмешным. Я решил, что отыграю спектакль, чтобы не подводить товарищей, а потом уйду из училища - ну не получается из меня артиста! Хотя мои замечательные педагоги Коршунов и Шаронова говорили: «Ты все делаешь правильно». Просто этот водевиль не смешной, а философский. А я ждал провала. И в день сдачи спектакля произошло чудо: как только я вышел на сцену, еще до первой моей реплики зал стал не смеяться, не хохотать - он стал просто ржать! А теперь я сыграл сотню ролей в театре, не говоря уже о кино. Случалось, что у меня было по семь премьер в год. И каждый раз я ждал провала. Может, этот ужас и помогает мне выбираться из стрессовых ситуаций.

Драматургия футбола

Сын Баринова от первого брака – Егор - вырос за кулисами, на сцену вышел в шесть лет. В настоящее время 33-летний актер служит в Малом театре, играл в месте с отцом в спектаклях «Пучина», «Царь Петр и Алексей», «Бешеные деньги». Вторая жена - Елена - моложе Валерия на пятнадцать лет. К театру и кино она не имеет никакого отношения.

- Познакомились мы на дне рождения у друзей. Егор и Лена настолько сдружились, что, когда она сказала сыну, что беременна, он ответил: «Странно, что у вас так долго никого не было». Так что момент прихода в наш дом моей жены прошел для сына абсолютно безболезненно. Думаю, что эту жену мне Бог послал. Жену, семью и дом. Довольно долго я был человеком неприкаянным и неуютно устроенным. Сейчас есть дом, как понятие: здесь меня ждут, любят и главное - терпят. Ведь все муки творчества происходят дома.

- Актерская профессия сделала из вас человека, внимательного к деталям?

- Чем хороша профессия актера - что бы с тобой ни случилось, плохое или хорошее, все идет в профессиональную копилку. И всем этим ты торгуешь. Это не цинизм. Причем копилка неизвестно когда выстрелит. Еще студентом я приехал в орловскую деревню хоронить дядю. Замечательный был человек, многому меня научил. Мама попросила меня обить крышку гроба. И вот я вколачиваю гвозди и вдруг ловлю себя на том, что пою. Тогда меня это страшно поразило, и я сказал себе: «Запомни!». Сорок лет прошло, я репетирую «Скрипку Ротшильда» у Камы Гинкаса, а там герой делает гроб для жены. Я взял доски, стал строгать и запел «Летят утки». Гинкас придумал для этого спектакля фантастические остановки. Человек строгает гроб, поет - и вдруг останавливается. Стоит его жена и смотрит, как он делает ей гроб. В зале наступает не просто гробовая тишина, а тишина как перед ужасом, будто люди боятся дышать.

- Правда, что во Франции вас назвали «русским Габеном»?

- Это произошло после того, как я получил гран-при на фестивале российского кино во Франции за фильм «Агапэ». В театре очень смеялись. Например, сижу в буфете, пью кофе, задумавшись о чем-то, а мне говорят: «Габенишь?» Но, если серьезно, Габен привлекал тайной. Вот он уходит от камеры, потом поворачивается и снова уходит. А зрителю опять хочется увидеть его лицо. Я много раз просматривал его фильмы, чтобы постичь тайну Габена.

- Как поддерживаете себя в хорошей форме?

- Хожу в бассейн, делаю зарядку, но не всегда, а когда хватает сил. Поскольку я очень много работаю, устаю не только морально или духовно, но и физически настолько, что, придя вечером домой, иногда не сразу могу начать говорить. Раньше занимался хоккеем и футболом, и у меня поврежден мениск, так что, к сожалению, ни в теннис, ни в футбол я уже играть не могу. Я являлся тренером футбольной команды Малого театра. Вот уж где эмоции, вот где страсти! А я заядлый болельщик, болею за «Локомотив», где главный тренер - мой друг детства. И когда я приводил своих приятелей - профессиональных футболистов на наши матчи, они понимают, что футбола как такового там нет, но страстей - море! И для меня победа или проигрыш моей команды очень важны, хотя я сам не понимаю почему. Футбол - странное время в моей жизни. Это тайна, классная драматургия, которая неизвестно чем кончится. И это тоже выход из стрессовых ситуаций, это если не первая, то вторая моя жизнь - точно!

- Благодаря чему вы стали успешным актером?

- Весь секрет в моей трудоспособности. Вообще-то я, конечно, лодырь. Самое мое большое желание - лечь на диван, включить телевизор, отрастить живот, бороду и ничего не делать. Но я бесконечно верю в работу, в то, что человек работающий, делающий что-то, обязательно добьется успеха. Человек должен уметь делать свое дело. Хотя в нашей профессии главное - все время отказываться от того, что уже умеешь. То есть каждый раз начинать сначала.