Posted 10 июня 2008,, 18:46

Published 10 июня 2008,, 18:46

Modified 10 ноября 2022,, 19:03

Updated 10 ноября 2022,, 19:03

Доля Долинского. Стать отцом первого ребенка в 45 лет – это подвиг

10 июня 2008, 18:46
Актера и ведущего кулинарных телепрограмм Владимира Долинского долгое время не замечали режиссеры. Начав сниматься в конце 60-х, ему никак не удавалось получить значительную роль. Появляясь в эпизодах проходных фильмов, Долинский изредка появлялся на телеэкране в знаменитом «Кабачке 13 стульев», в маленькой роли пана Пепичека. А потом и вовсе исчез. На четыре года.

– Тогда меня приняли в театр Сатиры, - вспоминает Владимир Абрамович. - Я был безумно счастлив, хотя по-прежнему маячил на заднем плане у Ольги Аросевой, Михаила Державина, зятя Буденного, – зрелых актеров. По тем временам, достаточно обеспеченных, в отличие от меня. И поэтому, когда я купил один раз валюту по дешевке – для поездки за границу, а она сорвалась, – подумал: дай продам. И продал. И сразу наварил две театральные зарплаты за несложную процедуру. Понравилось. Решил попробовать еще. И допробовался. На пятый раз взяли того, у кого брал, а потом и до меня очередь дошла. Четыре года в тюрьме и на зоне за продажу валюты – это сегодня выглядит абсурдом. Но тогда я нарушил закон, который был в стране. Сейчас он кажется смешным и нелепым, а тогда... Это было то же, что убить, ограбить. Я знал, на что шел, но думал, что проскочу, обойдется. Когда брал валюту за рубль, а продавал за два, казалось, возмездие где-то далеко. Но однажды в шесть утра раздался звонок, за дверью сказали: «Откройте, старший следователь по особо важным делам майор Шестеркин» – тут у меня и запотело одно место. Ну и хрен с ним, что отсидел, подумаешь – четыре года из шестидесяти, а ведь это тоже багаж жизненный: два романа случилось там, с одной – в зоне, с другой – на поселении, и драки были, и радость встреч с матерью, и горечь расставания с ней, и счастье возвращения. Это все жизнь...

Не спортивный, но растянутый

Владимир родился в Москве, в семье главного инженера Литфонда СССР. Он, в частности, построил писательский поселок Красная Пахра.

- Папа не дожил до моего выхода на сцену. А маме досталась нелегкая судьба – еще до отца она была замужем за наркомом связи Берманом, которого расстреляли в 1939 году. После смерти папы вся ее жизнь сосредоточилась на мне. Ей пришлось выдержать пять моих жен – она очень переживала наши расставания, больше, чем я и мои супруги. С ними со всеми мама оставалась в чудных отношениях, кроме той, которая продала меня задешево, когда я сидел. Я-то наивный думал, что она меня не предаст, а она не то, что не дождалась - отобрала квартиру, распродала вещи – и все пироги. Тогда это было очень тяжко – я балансировал на грани самоубийства.

Еще в детстве актер не отличался покладистым характером, балансируя на грани дозволенного.

- Непонятно в кого я такой уродился... Дрался ужас как! В 10-м классе меня не принимали ни в одну школу района. Папа отправил в Питер, но и оттуда выгнали, правда, дали возможность сдать экзамены.

После школы он решил поступить в Щукинское училище, правда учился дольше других: его выгнали за драку из-за девушки, и через год пришлось восстанавливаться. Первые заметные роли Владимир сыграл после освобождения в конце 70-х. Марк Захаров пригласил его в фильмы «Тот самый Мюнхгаузен» и «Обыкновенное чудо». Однако, промелькнув в этих картинах, Долинский вновь исчез с поля зрения широкого зрителя.

– С одной стороны это судьба, а с другой – здесь присутствует элемент везения, - объясняет не очень удачную кинокарьеру Владимир Абрамович. - Вот, например, Колю Караченцева в советское время очень обожали на «Ленфильме» и что ни картина этой киностудии, то Караченцев в главной роли. Неизвестно почему такое происходит. Может, кому жена дома говорит: «Он мне не нравится, фу, какой!». И на тебе крест ставится. Это совсем как в советские времена, когда все решалось на уровне жен первых секретарей обкомов и райкомов – этот нравится, этот не нравится. И все, и судьба твоя актерская закончена.

- Ваша театральная биография тоже не очень богата…

- Подолгу я нигде не держался, характер дурной: то уходил сам, то меня выгоняли. Дольше всего служил в театре у Марка Розовского. Сейчас с большим удовольствием играю в антрепризных постановках: «Слухи», «Второе дыхание», «Место, похожее на рай», «Мужчины на час». Александр Анатольевич Ширвиндт не так давно пригласил в Театр сатиры, но я согласился только на роль в одном спектакле «Ни сантима меньше!» – подгадывали его к 80-летию Ольги Аросевой. Когда-то из «Сатиры» меня выгнал Плучек – с тех пор я его больше не видел и не любил никогда. Но Ширвиндт – совсем другое дело. Мне было лестно и приятно, когда он меня пригласил в «Сатиру». И, тем не менее, я вернулся в театр на договорных условиях. Почему? А потому, что, если работаешь в труппе, вывесили приказ – изволь репетировать роль, даже если она не нравится. Когда происходит становление актера, ему дом-театр необходим – чтобы засветиться, прорваться. А мне-то зачем постоянное место службы? Мне это уже неинтересно. Я в антрепризе каждый раз схожусь словно на ринге со спарринг-партнером. Татьяна Васильева, Смирнитский, Стеклов, Ильин – надо что-то «украсть» у них и удивить самому. Ну, где бы еще я встретился с таким количеством замечательных актеров?!

- В одном из спектаклей вы садитесь на шпагат. Тяжело это вам дается?

– Когда-то я занимался вольной борьбой, плаванием. Я не то чтобы спортивный, но крепкий, растянутый. Мне и самому приятно, что я могу сесть на шпагат в свои 60 с хвостиком. Зрители всегда аплодируют, когда я это делаю на сцене.

- Наступающей старости не страшитесь?

- Я нашел для себя определение этому понятию. Старость – это притупление всех желаний. Не исчезновение: я по-прежнему люблю женщин, но разве я так их любил? В 20 лет, в февральский мороз я практически босой прошел через всю Москву, чтобы постоять с любимой девушкой в подъезде. Безумно хочется выходить на сцену, но разве так хотелось раньше, когда я стоял с какой-нибудь алебардой за спиной таких корифеев, как Менглет, Пельцер, Папанов и у меня тряслись руки… Все есть, все еще хочется, но разве с той же силой?

Убийственный салбургер

– Известно, что вы хорошо готовите, не поделитесь каким-нибудь рецептом?

- На разных каналах я вел кулинарные передачи и несколько моих блюд, которые я в них готовил, пошли в народ. Например, салбургер, рецепт приготовления которого придумал я сам. Берется буханка черного хлеба и отрезается даже не кусок и не кусище, а кусман черного дымящегося хлеба. Затем берете острую горчицу и смазываете этот кусман, солите и берете дар дружественного украинского народа – сало. Я не любитель прямой рекламы, но скажу, что беру его у нас на киевском рынке у тети Нюши. Знаете, такое розовое с мясной прожилочкой. И отрезаю не кусок, а шмат, который не кидаю, а плюхаю на кусман хлеба. Затем сверху кладется два кусочка похмельного овоща – соленого огурца и несколько кружочков лука, а между ними две холодные брусничинки. Ну, а потом зубы врезаются во все это, сало истекает соком, а брусничинки лопаются прямо на языке… Не буду хвастаться, но я готовил свой салбургер на тысячном зале в Олимпийском дворце, во время одного из концертов. И люди, исходя желудочным соком, кричали мне: садист, фашист!

- Где побывали во время съемок передачи «Большого кулинарного путешествия»?

– Был в Италии, Греции, Венгрии. Но поскольку работал 20 часов в сутки, что в Тоскане, что в Улан-Удэ – все едино. Мне проще заработать денег, поехать в ту же Италию специально на экскурсию и с удовольствием ее посмотреть. Когда вышел из кулинарного проекта, сразу легче себя почувствовал. Потому что съемки на 40-градусной жаре, софиты, пламя конфорок плюс незнание языка и разгильдяйство администрации, которая вовремя не нашла переводчика, и ты уже сам на пальцах вынужден объяснять, что хочешь спросить, – все это адский труд. Уйдя с ТВ, я с огромнейшим удовольствием снялся в фильме «Тупой жирный заяц» режиссера Славы Росса, выпускника ВГИКа. Это картина о провинциальном пожилом актере, который в детском театре играет вонючего тупого жирного зайца, а ему хочется Гамлета, Лира. Очень трогательная, смешная история.

– Как удается расслабляться?

- Когда выдается свободный день – это такая мука! Ну, думаю, отосплюсь. Отоспался, встал и такое чувство тревоги – как будто я забыт всеми, никому не нужен. Говорю жене: «Все, никому твой муж не нужен!». Так что я не умею отдыхать. Ты настолько втягиваешься в рабочий график, что просто пустой день выводит из равновесия. Я не пользуюсь ни электронной записной книжкой, ни даже еженедельником. Моя жена заводит такую специальную простыню и расчерчивает ее по дням и месяцам - график моей работы составляет. Когда простыня не имеет пустых мест – я так рад! Это же такое счастье для актера, когда он востребован. Я знаю огромное количество прекрасных актеров московских театров, которые достойны быть на разрыв не меньше меня, а может быть и больше, но сидят без работы. Вот, не вписались же! Это анализу не поддается.

– Чем занимается ваша супруга?

– Она про себя говорит: «Я была актрисой». Однажды решила, что два актера в семье – слишком жирно. У Натальи была очень трудная жизнь, она долго мыкалась по углам. Ее бывший муж – прекрасный человек. Но они такие одинаковые, что им нельзя жить вместе – оба неприспособленные к жизни, слишком светлые друг для друга. Когда мы с Наташей сошлись, я очень скоро понял, что она – моя женщина. К этому пришлось долго идти – все получилось не сразу и не вдруг, и романы у меня были, но она мне многое простила. Мы с ней решились на отчаянный шаг. Не каждый согласится в 45 впервые стать отцом. Сегодня наша Полина - студентка Щепкинского училища, юная женщина, красотка.

– Есть такие места, куда бы вам хотелось возвращаться снова и снова?

– Каждый кулик хвалит свое болото. Я, например, коренной москвич, родился на Арбате, всю жизнь прожил в столице. Сегодня Москва это не просто столица, это целое государство. И я люблю ее и очень по ней скучаю.

Дмитрий СТЕКОЛЬ.

"