Уфимская летчица Ирина Петрова провела свыше 10 тысяч часов в воздухе

Папина дочка

В 1941 году курсант Батайской авиашколы Константин Петров, не завершив обучение, убежал на фронт. В 1949 году, после демобилизации, он получил свидетельство летчика-штурмана ДОСААФ, вернулся в родную Уфу и устроился работать авиаинструктором. Женился, в семье появилось две дочки.

– Я выросла в ДОСААФ, – вспоминает Ирина Константиновна. – Вместе с папой ходила на работу. Сидела, смотрела, как учат спортсменов, и сама чему-то училась. Так что любовь к авиации у меня с детства. Я росла, как мальчишка, а моя сестра никогда интереса к спорту не проявляла - была очень женственная, вся в маму.

Ирина Петрова в школе была активисткой: занималась баскетболом, волейболом, легкой атлетикой, гимнастикой, рисовала в редколлегии, пела в хоре. Но больше всего ее привлекали самолеты.

Поначалу отец скептически отнесся к увлечению дочери, но после ее первого прыжка с парашютом сдался. Прыжок у 16-летней Ирины Петровой получился с перехлестом, стропы забросило на купол.

– Я тогда наделала делов, - улыбается Ирина Константиновна. – Вместо того, чтобы отрезать стропу на новом парашюте, всю лямку отпахала. Папа внизу смотрел – волосы на голове дыбом. А я счастливая, что лечу. Открываю запасной парашют, а он не открывается! Взяла нож, отрезала резинки и только успела выкинуть запасной парашют, как шлепнулась на землю.

Как вспоминает наша героиня, первый прыжок у нее получился бессознательным. Она даже не помнила, открыла ли глаза, когда выходила из самолета. Но зато потом на выходе Ирина Петрова, по ее словам, старательно «таращилась», чтобы не упустить момент самого прыжка.

А потом были прыжки, полеты на спортивном самолете. Члены летного отряда ДОСААФ на пароме переплавлялись через Белую и пять километров шли пешком до аэродрома.

После школы Ирина устроилась на уфимский приборостроительный завод. Молодая спортсменка старалась поменяться сменой с коллегами, чтобы утром можно было пойти на летное поле, а после обеда отправиться на работу.

Так что в 18 лет у нашей героини был первый разряд по самолетному спорту, третий – по парашютному. И тут как раз объявили спецнабор в Кременчугское летное училище.

В то время в летных училищах обучались только мужчины, и министра гражданской авиации Бориса Бугаева долго «добивали», чтобы он занялся «женским вопросом». В конце концов чиновник сдался и распорядился создать экспериментальную учебную группу. Девушек-спортсменок собирали со всего Союза - от Владивостока до Белоруссии и Прибалтики. Требования к кандидаткам были жесткие: налет не менее 120 часов, или трех лет.

– Нас из Уфы было двое - я и Галя Казакова, – рассказывает Ирина Константиновна. – Спасибо командиру 172-го летного отряда Мисваху Ахмадризялову, он написал нам хорошие рекомендации, и мы попали в спецнабор.

Ирине Петровой пришлось выбирать: отправиться на очередные соревнования ДОСААФ, чтобы получить мастера спорта, или в летное училище. Она поехала в Кременчуг. Взяла отпуск на заводе, успешно прошла комиссию. Домой курсанток уже не отпустили, так что заниматься увольнением юной летчицы пришлось маме.

В первом экспериментальном наборе было 40 девушек. Лишь одна из учениц, попавшая на курс случайно, бросила учебу. Остальные 39 студенток окончили училище и трудились в авиации до пенсии.

Поселили курсанток на третьем этаже гостиницы для иностранных студентов. Училище в Кременчуге было международным, здесь получали образование летчики из Болгарии, Вьетнама, Чехословакии, Эфиопии, Ирана, Ирака, Афганистана. С девушек взяли подписку, что никаких контактов с иностранцами они устанавливать не будут.

– В училище я и Людочка Быкова из Белоруссии оказались самыми молодыми. Нам было по 18 лет, – рассказывает Ирина Петрова. – Остальные девушки были постарше, некоторым даже за тридцать. Кто-то из них уже знал жизнь и понимал, чего хочет от училища, а мы, молоденькие девчонки, были хохотушками.

Девчонка из спецотряда

Никаких поблажек девушкам не давали. Все инструкторы в училище были мужчинами, да и среди преподавателей затесалась лишь одна женщина - по метеорологии. Курсантки изучали матчасть наравне со всеми, а потом так же, как все, мыли самолеты. Строение машин девчонки знали назубок.

– А как иначе? - удивляется Ирина Константиновна. – Ты же не обезьяна за штурвалом. А вдруг в полете техника откажет, что делать будешь? Мама с папой не придут, не помогут.

Попало в спецнабор и несколько ребят. Все курсанты экспериментальной роты считали себя матерыми летчиками, у всех был опыт полетов, кто-то успел поработать инструктором ДОСААФ, но в училище к девушкам поначалу отнеслись скептически.

– Каждое утро мы строились на плацу, и как только наша рота проходила, майор, которого все знали, как женоненавистника, отворачивался, – улыбается Ирина Константиновна. – А я была вредная. Как только пройдем, из строя выйду и пойду в обратную сторону, чтобы еще раз ему на глаза попасться.

Во время учебы курсант Петрова постоянно что-то «выкидывала». Именно она могла уговорить строгого преподавателя по самолетовождению Валерия Константиновича Трускалова не спрашивать у сокурсниц домашнее задание. Однажды озорная девчонка организовала совместный турпоход их роты и ребят из основного набора. Позже выяснилось, что парням нельзя было отлучаться из училища. Досталось всем.

В качестве наказания за проделки Ирину не раз отправляли в наряд – убираться в гостинице. Мыть полы на глазах у иностранцев девушке не хотелось, и уборкой территории она занималась по ночам. Иногда кто-то из иностранных курсантов, возвращаясь под утро из ресторана, обнаруживал в коридоре нашу героиню. Ведро с тряпкой девушка прятала, а на вопросы отвечала, что готовится к соревнованиям.

Когда пришло время фотографироваться перед выпускным, курсантки отправились в местную парикмахерскую и надели лучшие костюмы. Ирина Петрова и тут отличилась. Прическу сделала сама, да и наряжаться особо не стала.

В 1973 году в уфимский аэропорт поступило неожиданное пополнение. Сюда после окончания учебы были направлены две девушки-летчицы.

– Интерес к нам был огромный, - вспоминает Ирина Константиновна. – Все парни начали подтягиваться, никому не хотелось быть хуже, чем девушки. По мнению коллег, мы должны были находиться где-то в хвосте. Не вышло. Я по духу дерзкая, уступать не любила, дух соревновательный во мне силен. Не могла быть хуже кого-то, мне надо было быть первой, поэтому очень старалась. Я хотела пройти все то, что проходят летчики-мужчины.

Коллектив воспринимал девушек хорошо. Однако работу себе они выбивали с трудом, вокруг было много скептиков.

– За тем, как трудятся выпускницы спецнабора, внимательно следили, - рассказывает Ирина Константиновна. – И за все время работы ни у одной женщины-летчицы в полете не было ни одного происшествия. Мужчины то лихачат, то что-то сломают. А у женщины самосохранение развито сильнее - мы больше думаем о жизни.

С трудом Ирине Петровой удалось добиться, чтобы ее отправили на один из самых сложных видов работ – авиахимию. Во время авиахимработ взлет-посадку приходилось совершать порой по 50 раз в день. И все это на АН-2, где нет автопилота и многое делается вручную.

Объем работ был огромный. В месяц один-два выходных, а в остальные дни Ирина Константиновна находилась на работе с пяти утра до одиннадцати вечера. Начинала как второй пилот, а потом стала командиром экипажа. Вторыми пилотами в ее команде были юноши, только что закончившие летные училища. Их приходилось многому обучать, а тут еще и работа.

– Положиться можно было лишь на самих себя: в АН-2 всего два члена экипажа, - вспоминает Ирина Константиновна. – Бывало, и заплутаешь: летишь-летишь, а потом думаешь, где оказался.

«На полет можешь не прийти, только если ты умер»

На своем АН-2 она побывала в Казахстане, Татарстане, Ульяновской области, летала на нефтепромыслы, с золотодобытчиками, с медсанчастью до Гурьева и Актюбинска, перегоняла самолеты на рембазу в Харьков, Винницу, Львов, бывала и за полярным кругом.

– Работа была не из легких, постоянно надо было себя воспитывать, - вспоминает Ирина Константиновна. – Слов «хочу» и «не хочу» мы не знали, только «нужно». У нас говорили так: «На полет ты можешь не прийти только в одном случае: если ты умер».

И все-таки работу свою Ирина Петрова считает одной из лучших, поэтому легко мирилась со сложностями.

– Я никогда не любила форму и на мероприятиях старалась поскорее скинуть китель. Мне казалось, это все равно, что хвастаться, что я летчица. А еще терпеть не могла писать отчеты. Зато как взялась за штурвал - могла летать до вечера, все восемь часов, не вставая, - рассказывает она. – Ни один полет не похож на другой, везде нужна моментальная реакция. Чтобы управлять самолетом, нужно быть физически крепкой. Нагрузки огромные. Мои руки были как пятки – такие мозоли!

Характер у нашей героини упрямый. Вот и свою беременность она скрывала от коллег до пятого месяца, летая наравне со всеми. Когда оказалась в медсанчасти на проверке, там чуть в обморок не упали. Будущая мама должна была уйти с летной работы сразу же, как узнала, что ждет ребенка. Да и в декретном отпуске после рождения сына Кости она долго сидеть не стала.

Во время постоянных командировок с внуком оставался папа Ирины Константиновны. Может быть, поэтому парень, когда вырос, тоже стал пилотом. Сегодня он летает на вертолетах «Робертсон». Семейную династию мечтает продолжить и внук Евгений.

Как и у большинства ее сокурсниц, личная жизнь летчицы Петровой не сложилась. С мужем она рассталась вскоре после рождения сына. Женщине с сильным характером трудно найти себе мужчину под стать.

За плечами Ирины Петровой более 10 тысяч часов безаварийных полетов, 39 лет работы в аэропорту. В 2000 году она ушла из полетов.

– До 50 лет летала, как один день, - говорит она. – Пока не перешла на наземную работу, жила в своем мире и не знала, что в коллективе бывают разборки и интриги. Мы, летчики, жили как одна большая семья, на досуге постоянно сплавлялись по Белой. Поэтому позже в наземной службе я своих подчиненных воспитывала: «Никаких разговоров, с проблемами разбирайтесь дома. Мне главное, чтобы вы свою работу хорошо сделали».

Ирине Константиновне очень обидно, когда кто-нибудь рассуждает о непрофессионализме летного состава.

– Люди садятся в самолет и начинают трястись. Но ни один летчик не захотел бы стать жертвой, – уверена она. – Авиакатастрофы случаются из-за стечения обстоятельств, а за профессионализм экипажа можно быть спокойными.

С 2009 года Ирина Петрова на заслуженном отдыхе. Она много путешествует, побывала на Кубе, в Турции, Египте, Польше, Германии, Франции, Голландии, не так давно вернулась из Вьетнама. Активный пользователь интернета, она поддерживает отношения со своими сокурсницами и коллегами-летчиками. Входит в международную ассоциацию женщин-пилотов «Авиатресса», на слеты которой приезжают летчицы со всего мира. Среди членов ассоциации и знаменитая летчица Марина Попович, и члены экипажа Марины Расковой. Им сейчас лет под 90, но, по словам Ирины Константиновны, назвать этих бодрых женщин бабушками язык не повернется.

– Раньше все мечтали попасть в авиацию, а сегодня в летных отрядах недобор специалистов, - переживает она. – Когда-то в Уфе был один из лучших аэроклубов, ребята занимались и авиамоделированием, и радиоделом, были и юные автомобилисты. А сейчас все пустили на самотек. Молодежь воспитывают – лишь бы по жизни прокатиться. Мы жили не так: у нас были идеалы, мы к чему-то стремились. Каждый человек может достичь свой цели, если очень захочет. Просто есть целеустремленные, а есть те, кто хочет пристроиться по жизни. Нужно задавать себе вопрос: для чего я явился на этот свет? И не лениться. Под лежачий камень и вода не течет.

Вероника ПОЛЯНСКАЯ.