Тебе это снится: уфимский The Театр показал спектакль-ощущение «Под одеялом»

На входе в сценическое пространство клуба «XI» вам дают карту спектакля, фонарик и просят не разговаривать внутри, разве что шепотом. Карта — 10 точек в виде подушек с названиями и короткими инструкциями: найди письмо, садись и слушай, слейся с темнотой. Маршрут можно строить в любой последовательности в зависимости от наличия публики: каждая из точек предполагает не больше двух зрителей. Дверь открывают, вас запускают в темный зал, дверь закрывается. В эту же секунду начинается спектакль-ощущение Артема Самигуллина «Под одеялом».

Внутри за освещение отвечают мерцающие гирлянды, тихо играет неторопливая музыка. Вместо привычных стульев и кресел на танцполе и в партере установлено несколько маленьких палаток — нечто среднее между крепостями, которые дети строят из подушек и простыней, и самодельными теплицами. В каждом из домиков есть история, рассказанная с точки зрения ребенка: чаще всего школьного возраста, реже — дошкольного. Часть историй записана (текст / звук / анимация), часть вживую играют актеры каждый раз, когда в домик заходит зритель.

Пересказывать эти истории неинтересно (весь смак — в антураже комнат и подаче историй) и бесполезно (рассказы — еще не весь спектакль). Важнее разобраться, как работает замысел авторов и что получает публика.

Детские и подростковые страхи, влюбленности, наблюдения, поиски себя — всего девять с половиной самостоятельных историй. Порядок прохождения маршрута действительно не важен, потому что точкой входа становится не сюжетный фрагмент, а эмоциональная вовлеченность зрителя. Она не может не возникнуть: в пространстве спектакля и тексте персонажей огромное количество триггеров, которые зовут вас на чердак сдуть пыль с собственных воспоминаний.

Увернуться от этого приглашения, будучи внутри, невозможно. Литературная основа спектакля — остроумные рассказы Антона Бескоровайного — ловко и метко описывают детские переживания, а удачно подобранные интонации как в словах, так и в обстановке, углубляют доверие. Если даже вы никак не среагируете на типичные предметы быта из позднего СССР или из 90-х (предполагаемый период детства предполагаемого зрителя), то на рассказ об отце, однокласснице или подростковой попытке резко повзрослеть вы наверняка найдете конгениальную историю из собственного прошлого. Комфортная обстановка и привычно пассивная роль публики (это не контактный зоопарк и не иммерсивное шоу) дает вдоволь возможностей вспомнить свои детские полеты и падения во сне и наяву.

Неслучайно вы оказываетесь буквально нос к носу с актерами. Столь доверительная интонация каждого из персонажей невозможна между ребенком и взрослым, а значит зритель с самого начала записан в «свои». Есть в такой дистанции кое-что больше, чем просто купленный билет: все взрослые когда-то были детьми, просто мало кто об этом помнит.

Тем не менее часть маршрута с живыми актерами без особого ущерба главной концепции могла бы быть переведена в записи — текст, аудио, видео — и наоборот. Эта взаимозаменяемость говорит не столько об актерской игре, сколько о потенциале спектакля, который, возможно, реализован не до конца. На это указывает и то, что количество историй ограничено не концептуально, а формально — нерезиновым пространством клуба.

Спектакль устраивает занимательное путешествие во времени, но горько-сладкая ностальгия — не самоцель. Финальная точка маршрута с символичным названием «Выход» предлагает вспомнить о своей мечте (предполагается, что она у нас есть всегда, как и выход). Это кульминация, которая работает не с материалом, усвоенным из произошедшего «на сцене», а исключительно с тем, что возникло в памяти за полтора часа игры.

В итоге к финалу у вас под рукой оказывается целый пласт воспоминаний, который с легкостью «Инвайта» смешивается с дистиллятом впечатлений от нынешней «взрослой» жизни. В этом аморфном буреломе и предлагается подумать о мечте: только что построенная амплитуда от прошлого к настоящему ставит рядом ваши полуживые детские мечты и совсем свежие цели в жизни. Ребенок, который прячется под одеялом от страшных силуэтов в темноте, и взрослый, который бродит среди маленьких крепостей, вдруг оказывается одним и тем же человеком. Когда прекрасное далёко успело превратиться в непростое поближе? Может, все это просто снится?

Этот оглушающий эффект — самое ценное ощущение спектакля. Под «одеялом» со зрителя слетает ежедневная броня, и его атакуют простыми детскими вопросами про счастье, смысл жизни и прочее личное будущее, бесповоротно ставшее настоящим. А когда вы поймете, что эта бесперебойная почемучка - вы сами, только на N лет младше, тогда и начинается самое интересное, которое готово расшатать скрепы и опоры вашего нынешнего взрослого мира.