Геннадий Родионов: «Я человек не дуэтный ни в жизни, ни в творчестве»

Немыльная опера

- Уфимцы не избалованы живым исполнением популярных песен, да еще под аккомпанемент оркестра, - отмечает Геннадий Степанович. – Мы представим обновленную программу, композиции которой специально аранжированы для эстрадно-симфонического оркестра. Это будет двухактное представление, которое требует больших сил и средств.

Дебют выпускника Уфимского училища искусств состоялся на сцене Оперного более тридцати лет назад. Талантливому басу доверили сразу две ведущие партии: хана Кончака в «Князе Игоре» и короля Рене в «Иоланте».

- На премьерных спектаклях со мной творилось что-то невообразимое: случилось то, о чем я так мечтал, - вспоминает свои счастливые переживания артист. - Будто я не просто пел, а окунулся в какой-то океан – настолько это было незабываемо: коллеги, оркестр, грим, костюмы… Мне просто не верилось, что это происходит со мной и что так будет всю жизнь.

Еще в школьные годы Геннадий Родионов ставил любимые пластинки и заслушивался голосами Муслима Магомаева, Робертино Лоретти, Иосифа Кобзона, восхищаясь их исполнительским мастерством. Начинал певец, как и многие его коллеги, с художественной самодеятельности, потом были школьные вокально-инструментальные ансамбли, где Геннадий солировал.

- К 19-ти годам я еще не знал нотной грамоты, но чувствовал, что это - мое и нужно учиться профессионально владеть голосом, - вспоминает Геннадий Степанович. – Благодаря желанию поскорее получить музыкальное образование и выйти на сцену, вместо положенных четырех лет я освоил программу училища за два года.

На сцене оперного театра Родионов исполнил более сорока партий. А в 92-м он принял решение уехать за границу. В Германии он провел 13 лет: работал по контракту в оперном театре города Майнингейна. Критики высоко оценили вклад уфимского певца в эпохальный европейский проект - тетралогию Вагнера «Кольцо нибелунгов». Масштабную постановку в 2002 году осуществила всемирно известный режиссер Кристина Милиц. Профессиональные музыкальные издания признали в Геннадии Родионове «вагнеровского певца», что является высшей вокальной аттестацией в немецких театрах.

- Самыми тяжелыми в моей карьере стали первые два года работы в Германии, - признается певец. - Это отрыв от родины, от семьи, от знакомых, от родного языка – практически от всего. Отвлечься мне помогал спорт: я начал играть в большой теннис, футбол. Самое неприятное было возвращаться в пустой дом, где становилось очень тоскливо. Но человек как кошка: привыкает к месту, адаптируется. Правда, с возрастом меня все же стало тянуть на родину, в Башкирию. Осознав, что чужбина никогда не станет родным домом, решил вернуться в Уфу, где мне комфортно, где живут близкие люди. Здесь моя семья: две дочери, пять внуков, одного из которых назвали в честь меня. А одна из дочерей – Виктория – пошла по моим стопам: закончила академию искусств по классу фортепиано. А супруга Татьяна осталась работать в Германии концертмейстером балетной труппы.

- С какими великими певцами вас сводила судьба?

- Я выступал со многими исполнителями из «Метрополитен Опера», которые кроме Вагнера ничего не поют и востребованы во всем мире. С такой узкой профессиональной специализацией я столкнулся впервые. Как правило, среди них много американцев, потому что они хорошо развиты физически. А Вагнера исполнять очень тяжело: оперы долгие, да и партии весьма насыщенные, поэтому нужно иметь отменное здоровье.

Некоторых великих исполнителей, с которыми мне довелось работать, уже нет в живых. Это солист Мариинского театра Булат Минжилкиев, украинский тенор Анатолий Соловьяненко, звезда столичной сцены Юрий Гуляев. На эстраде выступал вместе с Кобзоном, Лещенко, Ротару. Раньше мы сталкивались на всевозможных фестивалях. По натуре я человек не дуэтный и в жизни, и в творчестве, но, несмотря на это, рад, что имел честь сотрудничать с такими людьми. Сотрудничал я и с известными композиторами, среди которых Пахмутова, Крылатов, Френкель, Богословский.

«Эпатаж – признак актерской профессии»

- Выбор песни – это сложный процесс?

- Композиции я подбираю, руководствуясь внутренним чувством: они должны нравиться не только мне, но и брать за душу зрителя. Я не сторонник перепевать хиты, но если беру популярные песни, то делаю их по-своему: и пою, и аранжирую. Я не исполняю так, как уже принято: в таком же темпе, настроении или ритме. Как художник, распоряжаюсь песней по-другому, так, как я ее чувствую. И многие удивляются, почему я игнорирую принятые нормы. Но в том-то и секрет артиста, что он должен нести что-то индивидуальное, ни под кого не подстраиваться и уж тем более не пытаться подражать. Только тогда ты будешь востребован.

- Как складывались отношения с публикой в разных странах мира?

- Когда я выступал на многотысячном стадионе в Бразилии и исполнял народную песню «Вдоль по Питерской», то представал в образе простого русского мужика, который не прочь выпить и как следует гульнуть. И когда я сбрасывал с себя белый пиджак, изображая широту и мощь русской души, то весь стадион вскакивал со своих мест. Бразильцам, например, нужны были какие-то аксессуарные вещи и поступки, прилагающиеся к исполнению, эмоциональность, которая присутствует в странах Южной Америки. А немецкая публика, с которой мне приходилось работать много лет, воспитана на хороших образцах классической музыки, ее удивить сложно. В Европе зритель воспринимает артиста более сдержанно, хотя оказывает не менее теплый прием. В концертных залах собираются настоящие ценители и знатоки, будь то оперное или симфоническое искусство. Завоевать такую публику – особое удовольствие. А у нас часто на классические концерты, оперные представления насильно сгоняют студентов, которые далеки от такой музыки. Ты не чувствуешь отдачи и понимаешь, что, отработав на сцене три-четыре часа, пел впустую.

- С поклонниками общаетесь с удовольствием?

- К почитателям твоего таланта нельзя относиться пренебрежительно. Попадаются, конечно, привязчивые, неадекватные поклонники с неустойчивой психикой, общение с которыми очень напрягает. Но ты должен уметь стойко переносить подобные испытания, ведь для публичного человека они неизбежны. Если не можешь выдержать, тогда уходи в другую сферу. Просто нужно уметь избегать острых углов, а где-то и схитрить.

- Перед выступлениями по-прежнему волнуетесь?

- Если ты абсолютно спокоен, значит, зрителю ничего уже не несешь. Конечно, перед выходом на сцену я не испытываю приступов паники, но легкое волнение всегда присутствует. Однако оно не мешает выносить на сцену то, над чем ты работал. Если это роль в опере, то ее нужно проживать: без внутренней наполненности и содержания ты будешь зрителю неинтересен. То же самое в эстрадной песне: если ты чувствуешь музыку и слова, это передается и зрителю. И эпатажность тоже нужна: зритель это любит. Какие-то индивидуальные узнаваемые вещи должны присутствовать в арсенале у каждого артиста. Так, например, Лучано Паваротти на выступление всегда брал с собой платок с солью и, когда у тенора пересыхало в горле, он его посасывал, выделялась слюна и смачивала гортань.

- Открыли для себя секрет успеха?

- Люди, которые профессионально занимаются искусством, помечены Богом. Дар – это непременное условие, чтобы человек начал заниматься творческой профессией. Поэтому бесполезно стоять ночами у Останкино в очередях на всевозможные кастинги, бесконечно предлагать себя, все это глупости. Настоящий талант всегда пробьет себе дорогу.

- Ваш концерт – отличный подарок дамам к предстоящему празднику. Что хотели бы пожелать нашим читательницам?

- Главное, чтобы женщины любили и уважали своих мужчин. Не повышали на нас голос, ведь мы намного слабее наших прекрасных половинок, хоть нас и считают сильным полом. Берегите нас, и тогда будете встречать 8 марта со своими любимыми. А мы постараемся сделать все, чтобы устраивать вам праздники чаще.

Анастасия ЖИЛКИНА.