В фильме про Ольгу Берггольц уфимцам не хватило стихов

Жить за идею

Фильм состоит из двух частей: первая рассказывает о довоенном периоде жизни Берггольц, а вторая посвящена годам войны.

Выросшая в семье полевого хирурга, прошедшего всю гражданскую войну, Оля с детства трепетно любила свою родину. В 1923 года, в тринадцатилетнем возрасте, девочка написала в своем дневнике: «Мы отдаем наши церкви, разрешаем уничтожать мощи наших святых. Мы все это позволяем и молчим. Что же, скоро и нас можно будет запросто расстрелять?»

Уже тогда, в дневниках, девочка признавалась сама себе, что «легко получается складывать слова в рифмы», но поначалу страшилась этого, боясь «упустить зерно своего предназначения».

«Я не хочу быть классическим гениальным поэтом, - рассуждала она. - Нет, конечно, хочу. Но главное — быть нужной людям, чтобы суметь им помочь».

Учась в 20-х годах в трудовой школе, девушка прониклась идеями коммунизма, свято верила в силу народа и партии. Она вспоминала, что тогда все ее окружение было воодушевлено борьбой с буржуазией.

«Нет, лермонтовской девушки из меня не получится, - говорила она. - Моя мечта — кепка и кожаная тужурка!»

В 1925 году талантливая Берггольц пришла в литературную группу «Смена», поначалу втайне от родных, где познакомилась со своим первым мужем Борисом Корниловым. С ним же она училась на высших курсах при институте истории искусств. Затем работала курьером в «Красной газете», продолжая писать. Но часто ее стихи называли «ахматовщиной».

«Почему все так плохо относятся к Ахматовой? - недоумевала она. - Разве женщина не может писать о своих переживаниях, любви?»

В 1930 году, после окончания филфака ленинградского института, во время первой пятилетки Берггольц отправилась в Казахстан уже со вторым супругом Николаем Молчановым. Но после ухода мужа в армию вернулась в родной город и устроилась на завод «Электросила» в многотиражку. В тот период Самуил Маршак познакомил поэтессу с Алексеем Горьким, которым она беспредельно восхищалась.

«Он говорил, что не понимает современных поэтов, - рассказывает писательница. - Не понимаю, о чем они думают, что несут в своих произведениях. А про мои стихи сказал, что видит, о чем переживаю я. Тогда и дал навсегда мне завет писать о том, о чем именно мне хочется».

Двойная смерть

С 30-х годов для Ольги начался страшный и сложный период жизни. Сначала умерла младшая дочь Майя, а через три года старшая Иринка. Время репрессий 1935-38-х годов поэтесса вспоминала с большой горечью.

«Кругом одна ложь и жестокость, - говорила она. - И страшно, что сделали тогда с людьми».

Да и сама Берггольц пострадала: сначала ее незаслуженно исключили из комсомола, из партии, хотя позже восстановили, «опомнились», как говорила сама Берггольц. Но в 1938 году писательницу арестовали «из-за связей с террористической группой». Тогда же пытались надавить на ее мужа, заставляя сделать выбор между супругой и партийным билетом. Молчанов, сказав, что «это не стоит мужчины», самовольно сдал билет. Сама Ольга Федоровна называет то время периодом «второй смерти».

«Первая была, когда умерла Иринка, чудесная девочка моя, фантазерка, - сказала она. - А вторая смерть — гибель моей идеи, я перестала верить власти».

После отсидки Берггольц долго время писала только для детей, много с ними общалась — со взрослыми общения не выходило.

Но с приходом войны Ольга Федоровна вместе со всеми жителями страны, своего города и коллегами помогала бороться с врагами, как могла. Именно в военный период Берггольц создала свои лучшие произведения: о блокадниках, о ежедневном подвиге бойцов, ленинградцев, о бушующей в городе смерти.

Практически весь период осады города поэтесса работала на радио.

«Каждый из нас стоял на посту, - писала в своем дневнике Ольга Федоровна. - Бесконечные бомбежки, снующие по неосвещенному городу люди в поисках нового пристанища потеплей... Я кое-как нашла подвал для жителей своего дома, а сами мы, работники радио, могли надеяться только на личное счастья, ведя круглосуточные трансляции из ветхой студии».

С большим восторгом Ольга вспоминала, как ее друга Дмитрия Шостаковича с большим трудом снимали с крыш зданий, куда он рвался дежурить. Тогда, в 1941 году, композитор начал писать свою легендарную «Седьмую симфонию», которой поэтесса с самого начала предрекала великую судьбу.

«Но с начала окружения города, как не удивительно, у нас в эфирах преобладала юмористика, - вспоминала блокадница. - Я писала басни про то, что «гаду далеко до Ленинграда», хотя враг стоял почти у ворот».

Но с каждым днем положение осажденных становилось все страшней, муж Ольги, разбитый болезнью, умер о голода, а саму ее чуть не сгубила дистрофия. Тогда друзья смогли отправить Берггольц в Москву.

«Свет, трамваи, горячая вода, харчи — это хорошо, но это просто условия существования, - вспоминала женщина. - Настоящая жизнь там, в Ленинграде, где все чувства оголены до предела. А Москве про наш голод даже не знают. Тут не знают даже, что такое дистрофия — приходилось объяснять».

Остаться в «живых»

История жизни Ольги Берггольц стала рассказом о важнейших исторических событиях. Поэтесса и сама потом говорила, что все ее перемены в жизни и переживания совпадали с испытаниями для всей страны. Вместе с ней, с Родиной, она оставалась всегда, прощая жестоких людей, плевки в душу властей и изломанные ими судьбы. Так, вместе с горожанами, она встретила и окончательное освобождение родного Ленинграда.

«Впервые в ослепленном без света городе прогремел и засиял салют, - вспоминала Берггольц. - Мы все выбежали на улицу, как же мы все обнимались!»

В зале кинотеатра «Родина» к концу фильма все чаще слышались всхлипывания. Но уфимцы оказались зрителями привередливыми: кому-то не хватило третьей части о послевоенном периоде жизни поэтессы, кому-то было мало в фильме поэзии, а кто-то и вовсе высказал недовольство по поводу того, что большинство стихотворных вставок звучало голосом актрисы, а не самого автора.

- Картина рассказала о наивысшей точке жизни и карьеры поэтессы, - сказал руководитель проекта, ректор БАГСУ Сергей Лаврентьев. - А мирная жизнь после войны всегда складывается по-иному, думаю, никакого продолжения этому документальному фильму не нужно. Далеко не всегда стоит разжевывать всю историю жизни полностью — можно взять и почитать стихи поэтессы.

А вот у волонтера поисковика Риммы Буранбаевой фильм не мог не вызвать жгучие эмоции, ведь по истории ее семьи тоже можно снять кино.

- Тема блокады для меня знакома с детства, - рассказала женщина. - У нас дома были сотни книг, потому что мама воевала на Волховском фронте — была хирургом. А ее жених был офицером, родом из Ленинграда. Мама ему жизнью была обязана.

Однажды после бомбового удара женщина получила тяжелейшие травмы, и прибежавший на помощь будущий муж уже не нашел возлюбленной среди раненых. Ее положили уже «мертвую» под недалеко стоящие березки.

- Этот парень горько заплакал над мамой, - сбивчиво рассказывает Римма Нуриевна. - И тогда услышал, что сердце еще бьется. Побежал к доктору, что был главным в сортировочном госпитале. Представляете, там решали кто может выжить, а кто – нет! Но хирург отказался оперировать маму из-за слишком тяжелых травм.

На помощь пришел сторонний наблюдатель — санитар, молодой сержант, вскинул автомат на хирурга и заставил принять в число «живых» окровавленную женщину.

- Мама выкарабкалась, а ее жених погиб чрез четыре месяца, - продолжила Буранбаева. - Мама получила страшную весть прямо во время операции и только после того, как зашила пациенту живот, отправилась прощаться с возлюбленным.

Римма Буранбаева уже пять лет занимается поиском пропавших без вести солдат и офицеров из Башкирии.

- К Ленинграду из республики отправили 1096 пушечно-артиллерийский полк из Иглино, - сказала поисковик. - Мне рассказывали, что наши артиллеристы в свой первый бой, стоя у своей пушки, попали под обстрел — рядом упала бомба, разнесла все вокруг. И от страха молодые парнишки просто разбежались, спрятались в лесу. Но потом привыкли, научились сражаться, как и все их соратники. Мы должны обязательно помнить, что наши земляки внесли свой вклад в великую Победу.

Алина НИЛОВА.