Светлана Сорокина: «Оставив ТВ, я ничего не потеряла»

Мамина дочка

- Говорят, что, распутывая ниточки семейных связей, можно обнаружить, что ты следуешь семейному пути кого-то из родственников. На кого в своей родословной похожа Светлана Сорокина?

- На маму. Даже распутывать нечего – я на нее похожа и внешне и, надеюсь, внутренне.

- Вас ведь называли маминой дочкой…

- Да, моя старшая сестра – папина дочка, а я - мамина.

- А как же бабушка?

- Бабушка стоит особняком, потому что прожила очень сложную жизнь. Она родилась в 1901 году. Ее поколению пришлось пройти через все, что подарил двадцатый век нашей стране. И трудно даже себя рядом с ней поставить, потому что судьба иная, очень трудная. Бабка очень устойчивая и выносливая. Я, наверно, слабее, плаксивее, расстраиваюсь глубже. Не помню даже, когда бы она плакала. Но думаю, что и от нее кое-что во мне есть.

- А какой бабушкой будет Светлана Сорокина?

- Наверно, в старости я буду больше на Антонину Ивановну похожа. Потому что у меня есть некоторая жесткость, устойчивость.

- Какой самый яркий или неординарный поступок ради вас совершали мужчины?

- Мой второй муж из-за меня переехал из Петербурга в Москву, хотя он никогда не любил Москву и категорически не хотел оставлять Питер. Мы, правда, с ним расстались, и через несколько лет он вернулся в северную столицу. Но в какой-то момент, не раздумывая, бросился следом за мной, оставив любимую работу. Я считаю, что это очень самоотверженный поступок. А вообще разное бывало…

- Чем радует подрастающая дочь?

- Своей энергичностью. У меня все время это противное ощущение по Пушкину, что мы «ленивые и нелюбопытные». И вообще россиянам свойственна такая меланхоличность, «размыслительность»: часто мало действия, много разговора, ухода в философствования. Мы действительно ленивы. Меня очень радует в людях энергичность, во взрослых и маленьких. Я вижу в Антонине такую стопроцентную энергичность, ее абсолютную любознательность. Она очень рано отказалась от дневного сна, потому что ей не хотелось. Помню, когда она еще совсем маленькая, засыпает и мне ее никак не угомонить. Сама уже умоталась, а она мне: «А силушку-то куда девать?». Это ощущение «силушки» у нее присутствует каждый день. Я с ног падаю, а она, как вчера, готова три кадрили сплясать. И я очень этому рада. Поскольку она из категории энергичных людей, я сильно надеюсь, что из нее это с годами не уйдет. Еще она очень любознательна: все время «почему?», нос засовывает, знакомится. Мне кажется, что любознательность – это замечательное качество.

- Говорят, что дети способны поменять характер взрослого человека. Какие-то метаморфозы с появлением Тони происходят в вашей жизни?

- Трудно судить. Это же все наши предположения: «Какой была бы, если б ее не было». Может быть, я стала немножко помягче. Считаю, что Тоня появилась в моей жизни очень неслучайно и очень в нужный момент. Тогда я, еще работая на телевидении, озиралась по сторонам, понимая, что это история уже уходящая из моей жизни. Было очень трудно: здесь я проработала 20 лет и не понимала, куда же дальше. Бог дал мне Антонину, и у меня появилось абсолютное и непререкаемое, другое основание жизни. И уже что бы ни происходило в моей рабочей ситуации, это было не столь важно, сколь было до ее появления. Она важнее. Антонина знает, что она приемный ребенок и совсем недавно мне говорит: «Мама, когда я тебя в первый раз увидела, то подумала, что моя жизнь изменится к лучшему. Мои ожидания оправдались». Теперь, когда мы с ней ругаемся, или она себя плохо ведет, я с серьезной физиономией говорю: «Тоня, когда мы с тобой в первый раз увиделись, я подумала, что моя жизнь изменится к лучшему. Мои ожидания, кажется, не оправдались…». Она замирает и смеется: «Шутишь, да?».

«Книги написала случайно»

- Если верить в то, что люди действительно обмениваются энергиями, как думаете, чем вы полезны своим знакомым, деловым партнерам?

- Если мне что-то интересно, я энергична и могу добавить перца в это блюдо. Тогда от меня есть толк. Если мне не интересно, я могу быть депрессивной, равнодушной и у окружающих будут опускаться руки. В этом смысле я, действительно, человек, который обменивается энергиями и может повлиять на производимое как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Поэтому об этом нужно спрашивать у тех, с кем я общаюсь.

- А они вам чем полезны?

- Очень по-разному. Когда у меня было депрессивное, не легкое время, то подумала: «У меня, наверно, очень мало настоящих друзей». Я, конечно, человек категоричный, максималистка, потому понятие «друг» для меня очень большое. Подумала, что это моя беда. А через короткое время, когда эти друзья незаметно, ненавязчиво вдруг появились в моей жизни, чтобы помочь, поддержать и направить, я вдруг сообразила, как немало у меня друзей настоящих. Они не бегают с табличкой на груди «Я твой друг», не звонят каждый день для того, чтобы просто так потрепаться, а могут появиться раз в полгода. Это настоящие друзья, проверенные временем и обстоятельствами. И совсем необязательно постоянно тереться боком об этого друга, чтобы считать его таковым. Они есть, и в каждой ситуации по-разному себя проявляют. Я очень люблю моих друзей. И очень от них завишу.

В 2008-м вышла книга Сорокиной «Недетские истории», в которой Светлана рассказывает 21 реальную историю из жизни-детей сирот. В прошлом году появилась вторая ее книга «Мне не все равно», где Светлана рассказала истории известных людей, занимающихся благотворительностью в России.

- В журналистском сообществе у вас очень прочные позиции, а как ощущаете себя среди писателей?

- Я ведь не кокетничаю, когда говорю, что эти две книжки написала абсолютно случайно, что это не вполне художественные книги, а больше очерки. Я пишу не полотно, а рассказ, который вполне может стать сюжетом. Я и вижу картинками, и пишу ими. Будучи журналистом, всегда умела работать со словом. Но никогда не считала себя писателем, потому мне в этом смысле легче: не жду писательских отзывов. Мне важнее журналистская составляющая. Поскольку эти книги направлены на развитие благотворительности, для меня важно, чтобы они сподвигли человека поучаствовать в благом деле. Это важнее. А когда случаются отзывы пишущих людей, мне это, конечно, приятно, но не более того. Я вряд ли вообще продолжу это занятие. Хотя не зарекаюсь: у меня все в жизни как-то спонтанно.

- После выхода второй книги очень много положительных откликов. Неужели никто не покритиковал?

- Было очень смешно, когда я написала самую первую книжку. Приятельница назвала этот процесс «свистеть рассказики», потом что она знала обо всем этом по моим рассказам. Потом я впервые пришла в книжный магазин, чтобы провести встречу с читателями. Как мне потом объяснили, на такие мероприятия всегда приходят один-два человечка, как правило, мужчины, которые портят автору настроение. Они крутятся и ждут - чего б такого гадкого сказать. Один бросил мне: «Вы понимаете, что случайный писатель?». А я, радостно на него посмотрев, сказала: «Конечно! Разумеется, я случайный писатель, вряд ли еще что-нибудь напишу. Какое вы нашли точное слово!». Он очень расстроился, стушевался и ушел. А второй сказал: «На кого ваши книжки рассчитаны? Трех старух разжалобить, чтобы они слезу пустили? Описали бы лучше подноготную вашей телевизионной жизни, больше бы денег выручили и пустили на свои благие дела».

«Шендерович завидовал Черномырдину»

- Ваши друзья и знакомые говорят, что вы замечательная рассказчица анекдотов. Есть ли анекдоты любимый или отражающий то состояние, в котором пребываете?

- Мои любимые анекдоты, как правило, содержат крепкое словцо. Вот один, но без таких выражений:

Близ Ясной поляны проходит поезд. И вдруг пассажиры видят, как по полю идет очень красивый, высоченный старик с бородой и косит траву. Поезд останавливается, все высыпают в поле и начинают: «Лев Николаевич! Лев Николаевич!». А мужик бороду расправил и говорит: «Нет, я ученик его, а Лев Николаевич только к курьерским выходит».

Черномырдин в свое время рождал анекдоты на ровном месте. Шендерович про него говорил: «Виктору Степановичу я завидую завистью Сальери: ему все с неба, а у меня - большим трудом». Помните, как однажды политика спросили: «А почему у вас в правительстве мало женщин было?». А он в ответ: «Время было тяжелое, не до баб». Из последнего: «Виктор Степанович, вы столько времени провели послом России в Украине, так и не научились говорить «в Украине». Черномырдин якобы ответил: «А тебя «в» … послать?». Ушли эти персонажи.

- Почему готовность помочь человеку или взять сироту чаще исходит от людей небогатых?

- А почему вы так решили? Я знаю большое количество богатых людей, которые взяли, причем не по одному ребенку. Просто не говорят про это. Понимают, что если про это станет известно, то тут же полезут в их личную жизнь со страшной силой, а во-вторых, скажут, что пиарится за счет ребенка. Нелюбимый большинством россиян Зурабов усыновил двоих детей. Просто об этом не говорят. Именно усыновления у нас в стране в принципе мало – меньше семи тысяч случаев. А каждый год сирот выявляется около ста тысяч. В России сложилась странная ситуация. Вроде с внешней стороны все сюсюкаются с сиротками, а с другой - далеко не всегда одобряют эти поступки. И пытаются усмотреть в этом какую-то корысть. Но это пройдет.

- Вы продолжаете заниматься преподавательской деятельностью, ведете семинары и различные курсы. Расскажите, чему учит современных студентов профессиональный политический журналист? Студенты слышат и понимают то, о чем вы им говорите?

- Понимают, конечно. Я веду мастер-группу в МГУ на кафедре телевидения факультета журналистики и получаю удовольствие от преподавательской работы. Сотрудничаю с факультетом дополнительного образования в Высшей школе экономики. Откликаюсь на приглашения их Киргизии, веду семинары. За 20 лет я успела поработать практически во всех телевизионных форматах: в новостях, как региональных, так и федеральных, в классическом интервью, вела ток-шоу, снимала документальный фильм. Это довольно богатая биография. Мало того, я пристально наблюдаю за работой коллег: знаю, что происходит на том или ином телевидении. Поэтому могу не теоретизировать, когда рассказываю о том, как надо что-то делать на ТВ. При этом мне интересно общаться с молодыми коллегами. Не люблю младшие курсы института, где приходят школьники, которые ничего не знают о профессии. Нравится работать именно с начинающими журналистами: приятно, когда действительно слышат. Сначала аудитория немножко отстранена, а потом, когда ты ее завоевываешь, обращаешь в свою веру хотя бы на немножко, понимаешь, что осложняешь им жизнь. Это здорово, когда тебя слышат, понимают, соглашаются, принимают твои слова, может быть, спорят. Я очень уважительно отношусь к коллегам.

- Если поставить вас перед выбором: телевидение, радио, благотворительность или преподавание, что бы предпочли?

- Из этого списка я выбрала практически все. Чего-то одного не будет никогда. Когда работала на телевиденье, всегда трудилась и на радио. А сейчас – и преподавание, и радио, и благотворительность, которая занимает много времени, но я не считаю ее за работу. Кроме того, пишу книжки, статьи в газеты и журналы и много чем еще занимаюсь. Я и студентам своим говорю, что никогда не нужно становиться заложником одного дела, будьте сороконожками, имейте много точек опоры, и тогда очень трудно будет вышибить из-под вас почву. Если выгнали с телевиденья, с радио, у вас будет много другого. Это и моя ситуация, проверенная жизнью. Журналист, особенно сегодня, может быть мультимедийным, может иметь много точек приложения своих сил. Только тогда отказ от какого-то направления не будет трагедией.

«Новости стали моей привычкой»

- Вы по-прежнему признаетесь в любви к политике. Откуда такая страсть?

- Новости втянули: я не чувствую себя человеком, если вне контекста. Встаю утром, что-нибудь слушаю или смотрю, интернет включаю – узнаю последние события. Это вошло в привычку. Мне странно, когда журналист любой направленности не знает, что сегодня произошло, чем бы ни объяснялась эта его отвлеченность - далекой поездкой, пребыванием в лесу, на море, в поле. Он должен изыскивать возможности, знать что происходит. Это должно войти в привычку.

- Почему в открытом конкурсе работ художников из зала суда над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым ваши работы оказались вне конкурса?

- Получилось все случайно. После отпуска мы с приятельницей - журналисткой Наташей Геворкян - пошли на судебное заседание по делу Ходорковского-Лебедева, она мне как раз тогда сказала, что затевается конкурс рисунков. Сидение в зале суда довольно нудное дело: прокуроры зачитывали тома, бубнежом перечисляли факты и события. Я взяла бумагу и начала набрасывать просто так рисуночки, ни о чем и не помышляя. А потом Наташа забрала эти рисунки. Я ей: «Ты что, с ума сошла?». Это не было специально для этого конкурса. Может быть, не было мною проявлено желания участвовать в конкурсе, поэтому они вне конкурса. В этом сезоне на суде была только один раз, а надо чаще.

- Как думаете, среди многочисленных участников этого конкурса кого больше - людей, которых действительно интересует исход дела или тех, кто борется за недельную стажировку в Нью-Йорке?

- Про Нью-Йорк не знала, и, разумеется, не претендую. Видимо, мы с Бильжо в этом смысле вне конкурса. Ему не надо, а мне по другой причине – уже поздно. Я полагаю, что это люди, которые ходят на заседания, интересуются этим трагическим процессом.

- Когда брали интервью у мамы Ходорковского, Марины Филипповны, вы спросили: много ли людей отвернулись от них в этот сложный период. Она вам так красиво ответила: «Да, есть разочарования, но и очарования случаются». А в вашей жизни чего больше?

- И того и другого, разумеется. Но больше, наверное, очарований. Даже когда прекратилась моя суперпубличная жизнь, связанная с телевидением. Эта работа всегда сопровождается большим количеством знакомых, приглашений, ситуаций. Когда это схлынуло, я вдруг обнаружила, что практически ничего не потеряла. В том смысле, что резко сократилось число приглашений на какие-то тусовки. Но я на них и так никогда особо не ходила. Что касается друзей, то они с ТВ никак не связаны. Так по жизни получилось, что весь мой настоящий круг не зависел от публичной жизни. Разочарований здесь у меня и не было. Очарования продолжаются, потому что случается много интересных встреч, замечательных событий, открытий, новых поворотов. Сейчас пошел какой-то другой этап жизни - более личностный. Я говорю, что живу частной жизнью. И это мне дико нравится.

- Маленькой девочкой вы мечтали водить экскурсии в Екатерининском дворце. Вы стали экскурсоводом и при этом испытывали особое удовольствие оттого, что эта детская мечта исполнилась. Скажите, мечты должны быть в любом возрасте?

- Конечно. Человек жив, пока мечтает.

- О чем мечтает Светлана Сорокина сегодня?

- У меня много желаний. Это обязательная история - иметь мечту, любую. Хоть бы по Стругацкому - «бескрылую и приземленную». Но лучше, конечно, какую-нибудь возвышенную. Из приземленных, обыденных – подольше сохранить сил и здоровья, потому что у меня еще очень маленькая девочка и мне ее надо дорастить до какого-то самостояния. Из более возвышенных – находить те дела, которые будут приносить мне удовлетворение, интерес и профессиональную стойкость.

Гузель ИБРАГИМОВА.