«Котлован» для Уфы: режиссер показал фильм, составленный из видеообращений к Путину

Требования и молитвы, тоска и беспомощная ярость, ненависть и челобитные — все это архив эмоциональных писем «на деревню дедушке» от простых людей, которые вынуждены жить в нечеловеческих условиях в прошлом, настоящем и ближайшем будущем.

Премьера фильма прошла на Берлинале-2020, также «Котлован» получил приз за лучший неигровой фильм на Нике-2021. Фильм был показан на фестивале «Эхо Артдокфеста» в Уфе, после которого состоялся разговор зрителей с режиссером. Корреспондент Mkset записал самое интересное из этой беседы.

Как пришла идея

— Современное правдивое социальное кино несет в себе политический пласт, — на такое кино не найдешь бюджеты, а потом ты его нигде не покажешь. Плюс сложно было найти не одного героя, а много, чтобы получился слепок, образ страны. Поэтому нужна была легкая, универсальная форма.

В интернете есть огромное количество снятого материала, хроники как таковой — на любые темы. Просто нужно через свою оптику обратить на этот материал взгляд и понять, что больше интересует. Меня на тот момент заинтересовала альтернатива прямой линии с президентом России. На федеральных каналах все хвалят, в сети же я нашел огромное количество обращений к президенту — и среди них не было благодарностей. И там не было обращений из Москвы. Есть, конечно, но это единичные ролики, они не отображают суть — скорее всего, есть иллюзия, что в Москве ты живешь рядом с власть имущими и всегда можешь дойти, достучаться.

Хроника путинской эпохи

— «Котлован» — это все-таки хроника, и ее стоит воспринимать с точки зрения хроники. Как бы мы ни хотели, искусство не делает жизнь лучше. Если бы искусство меняло, мы бы давно жили в раю. Поэтому я не обманываюсь, даже учитывая, что фильм будоражит и поражает, — он ничего не поменяет. Он только предвещает некий вектор — что скрывать, мы все понимаем, что нас ждет: года через три мы вспомним это время как период наибольшей свободы, когда существовал ютуб и там можно было выкладывать такие ролики.

В «Котловане» нет видеобращений 2014 года. По моей версии, это связано с присоединением Крыма к России и олимпиадой в Сочи. Может быть, была всероссийская эйфория, когда все почувствовали единение и что все будет меняться. Может быть, из-за всех этих событий, чтобы перед иностранцами не было стыдно, все зачищалось.

В 2017 году меня приглашали ВШЭ на встречу со студентами. «Мы повзрослеем, мы все изменим, мы все знаем — как». Я спросил — вы знаете, что было в 2011 году в Москве? «Нет. А что?» А были такие же, вашего возраста, так же хотели. И что из этого получилось? Вас ведут к тому же самому, а вы не знаете своей истории, вы не знаете, как жили люди пять лет назад. «Котлован» — это пласт времени с 2009 по 2020 годы. И ведь мы даже не можем, если захотим, понять, какой год в том или ином ролике. Все одно и то же, эти 11 лет — как одна линия.

Светлая сторона фильма

— Светлое я вижу в том, что люди все-таки пытаются что-то сделать без возможности решить проблему. Почему они выкладывают эти ролики? Мне кажется, смысл в русской психологии. Если на западе с психологической проблемой идут к психологам, то в России ты идешь к другу или подруге и за бутылкой все это передаешь. При этом тебе могут передать что-то гораздо более тяжелое взамен.

Представьте себе состояние человека, который со своей проблемой проходит через огромное количество инстанций. Это не просто вдруг они начинают себя снимать. Они все перечисляют: я был там, там и вот там, даже не в течение месяцев — кто-то в течение многих лет со своей проблемой бодается. И в какой-то момент, находясь один, этот человек берет телефон и начинает записывать. Я исключал ролики, которые были постановочными — когда люди себя готовили, настраивались, писали тексты, читали их, делали несколько дублей. Мне был важен всплеск эмоций, крик души.

Драматургия обращений к Путину

— Каждый ролик состоит из трех частей. В первой части человек называет того, к кому обращается, представляется сам. Посередине он свою проблему пытается объяснить. И когда пора прощаться, то всегда у всех наступает такая пауза, после которой, что называется, Остапа несет. И они начинают рассказывать такое, что, возможно, и не думали говорить. Эмоциональная ценность как раз в этих маленьких отрезках.

Материала было 80 часов, это тысячи три роликов. Монтировал с утра до вечера месяца три точно, не выходя из дома. Потому что невозможно выйти из этого материала, эти люди держат и не отпускают.

Чем больше я смотрел, тем больше погружался с этими людьми на эмоциональное дно. И понял, что я с ними на дне какого-то котлована. Но если у Платонова копание котлована шло ради строительства будущего дома, в котором будет жить рабочий класс, то вот этот котлован отличается глубиной, тем, что невозможно со дна докричаться до края, до тех людей, которые когда-то сказали его рыть. Мы не только не помним, почему и что здесь будет строиться, мы про это не имеем возможности спросить — потеряна связь.

Почему в фильме героев-женщин оказалось больше, чем героев-мужчин

— Женщин в фильме действительно много, в исходном материале их было еще больше. Мужчин мало, но уж какие есть. Почему так получилось? Женщина — это жена, хранительница очага, которая не должна работать, образование ей вообще не нужно — эту политику определяет наше государство. В России случилось 10-20 лет какого-то воздуха, но мы видим, что все возвращается. И поэтому мужчина не может говорить, ведь тогда он лишится сразу всего — и не сможет обеспечивать семью. Поэтому у них работает такая форма самоцензуры. Женщина здесь наиболее свободный персонаж, который быстрее за счет своей эмоциональности и который кричит в это пространство, пока еще существующее. И погибают в «Котловане» больше мужчины. Женщины все-таки высшие создания, у них интуиция есть, куда можно ходить, а куда нет.

О возвращении в советскую эпоху

— А мы вернулись, уже. Жил-жил, жил-жил, а потом осознал, что все, мы пришли. Я искал — как все сейчас говорят — какие-то красные линии. И для себя эту красную линию обозначил недавним митингом в Москве, который не разогнали. Все стали рассуждать, почему в Питере гоняли, а в Москве нет, какой смысл. А потом стало понятно, буквально через неделю, когда стали вызывать людей, найденных по камерам распознавания лиц. В течение недели, двух, трех — и вызывают до сих пор, а уже месяц прошел.

В Уфу прилетел — там хожу, там гуляю, познакомился с представителями — думал, подпольного — современного искусства, но у вас галерея на галерее. Подумал, это странные свободные люди, которые не осознают своей свободы. А потом стал замечать — где бы ни находился, в любой момент я мог увидеть машину Росгвардии. В Москве этого нету, почему у вас такое огромное количество Росгвардии?..

Контакт с авторами видеороликов

— В процессе создания связываться было некогда: ты погружен в этот материал, не понимаешь, сколько его. В какой-то момент ты начинаешь исследовать людей, которые это выкладывают. Потому что есть, например, блогеры, которые осознанно из себя это достают, чтобы получить лайки. Когда фильм был уже сделан, я попытался найти авторов, восстановить всю цепочку, но того, прежнего количества роликов уже не было. Я сохранял страницы, с которых их скачивал, поэтому у меня остались данные, что у каких-то обращений миллион просмотров, у каких-то всего ничего.

Кроме того, на ютубе не так-то просто списаться. Там можно только попросить электронную почту, если человек обозначил себя в настройках как некий коммерческий продукт. Я писал по этим адресам, объяснял — огромное количество людей не отвечало вообще. Ответили человек 20.

Думал, что могут быть провокации, от лица участников фильма будут писать, чтобы ролики убрали. Я был к этому готов. Во-первых, структура фильма, как картина из паззлов, позволяет вытащить элемент и на его место поставить другой. Фильм от этого не потеряет, может, даже наоборот. Если было бы много отказников, я бы их просто вытаскивал и оставлял белое поле. «Котлован» превратился бы в белый фильм, были таблички — «видео изъято». Но против никого не оказалось.

О возможных последствиях

— Была мировая премьера на Берлинале, и западные зрители спрашивали — как вам сейчас возвращаться?.. В самом начале, когда я стал собирать материал, сквозила мысль, что, может, лучше помягче. Но это не первый мой фильм на такую тему. Во время работы над предыдущим фильмом «Завтра» про арт-группу «Война» была и прослушка телефона, и слежка за мной и моей семьей, и ответственность — гораздо больше. А сейчас… Что греха таить, на нас иностранцы смотрят, как на избранный народ бессмертных.

Плюс когда делаешь не первый фильм про власть, то понимаешь, что на тебя уже поздно реагировать. Если бы хотели мысль свою донести — могли донести еще во время первых фильмов. В то же время «Котлован» взял премию «Ника». По регламенту там нужны прокатные удостоверения, без него фильма в России не покажешь — у «Котлована» его нет. И фильм все-таки получил премию. Это показывает единение среди 500 членов российской киноакадемии, хотя мы думаем, что все закоченело и там одни старики сидят, которые ничего не понимают.