«Вы — судьи факта!». В Уфе начались прения по делу об убийстве топ-менеджера УМПО

Перед началом прений судья Ильгиз Ахметдинов согласовал с участниками процесса порядок выступлений: гособвинители, потерпевшие, адвокат, представляющий их интересы, затем адвокаты подсудимых и сами подсудимые. При этом выяснилось, что подсудимые Токарев, Талипов и Хасанов решили не выступать в суде, ограничившись последним словом. Тем не менее для участия в прениях набралось 17 человек.

Когда в зал пригласили присяжных, судья спросил, не было ли у них контактов с участниками процесса, не утратили ли они объективность, и получил отрицательный ответ от старшины.

«Установить не удалось, но это не исключает достоверности»

Первым выступил представитель гособвинения Роберт Фаттахов. После первых же его слов стало ясно: прокуратура настаивает на первоначальном обвинении в заказном убийстве, которое, по мнению, представителей гособвинения, могло быть выгодно Сергею Евстафьеву, как непосредственному руководителю Яшина.

В основном прокурор Фаттахов пересказывал суть первоначального обвинения, разбавляя его комментариями. Все доказательства, представленные защитой подсудимых, гособвинение трактовало по-своему.

Так, отсутствие каких-либо серьезных документов в «папке с компроматом», найденной в квартире Яшина зятем уже после его смерти, гособвинитель объяснил тем, что самые важные бумаги Яшин, по словам супруги, в день гибели переложил в свой портфель. А уже после его убийства Токарев, согласно его показаниям, данным на следствии, передал документы «человеку на черной «Камри».

Убийство Яшина гособвинение по-прежнему считает преднамеренным и запланированным, поскольку Токарев перед этим дал денег Талипову на покупку зеленой «десятки», а сам запасся пультом-граббером для ворот в паркинге, битой, масками, перчатками и стяжками.

Вдобавок после нападения на Яшина преступники не стали подниматься в квартиру за сейфом с деньгами. Гособвинение уверено: молодые подельники Токарева знали о запланированном заранее преступлении, в качестве доказательства этого приводится тот факт, что парни не сбежали с месте происшествия, увидев, как Токарев вместо ограбления убивает Яшина. Аргумент подсудимых о том, что они испугались при виде своего озверевшего главаря, гособвинение посчитало неубедительным.

Знакомство Евстафьева и Токарева гособвинитель обосновал показаниями «условного тестя» последнего — Николая Ахмаметьева. Напомним, что данный свидетель скончался и сам свои слова опровергнуть не может. Это постарались сделать в суде адвокаты подсудимых при помощи экспертиз.

Злой умысел Евстафьева на убийство Яшина гособвинитель обосновал цитатами из показаний вдовы убитого Марины Яшиной. Напомним, в начале судебного процесса женщина рассказывала, что после истории с кляузой, которую якобы написал в ФСБ на Евстафьева её муж, у него так и не восстановились отношения с руководителем. Тогда-то Юрий Геннадьевич, по ее словам, и начал собирать компромат на своего шефа. Потом принес папку домой и попросил «спрятать ее и никогда никому не показывать».

Зацепилось гособвинение также за рассказ Марины Яшиной о том, как после гибели мужа к ней домой приезжал Сергей Евстафьев с женой. По словам вдовы, от него пахло спиртным. Марина Яшина утверждает, что в тот день Евстафьев отвел ее в сторону и произнес: «Ну, ты же понимаешь, что это не завод».

В своем выступлении гособвинитель Роберт Фаттахов в основном ссылался всё на те же вещдоки, которые на протяжении последних двух месяцев много обсуждали в суде: скриншоты WhatsApp-переписки Токарева с заказчиком убийства Яшина, в качестве которого он на следствии назвал Евстафьева.

Телефоны и секретные номера, по которым общались Токарев и Евстафьев, установить не удалось, но это не исключает их наличия и достоверности показаний. Отрицать это нет разумных оснований, эта фраза гособвинителя заставила адвокатов многозначительно переглянуться между собой.

При этом гособвинитель обошел вниманием то обстоятельство, что в суде выступали свидетели, утверждавшие: во во время следственного эксперимента в ИВС принесенный следователем компьютер не должен был иметь доступ к интернету. Признание Токарева, сделанное в суде, о том, что он просто скачал скриншоты с компьютера следователя, не открывая браузер, гособвинение посчитало попыткой ввести всех в заблуждение и смягчить наказание.

Точно также гособвинение расценило и его признание в том, что оговорил Евстафьева и подельников.

Я прихожу к убеждению, что вина Евстафьева, Токарева, Мингазова, Талипова и Хасанова доказана в полном объёме. Оснований не доверять выводам следствия не имеется, резюмировал свою речь Роберт Фаттахов.

«Не безупречно, но логично»

Выступление его коллеги Марии Карачуриной, по большому счету, ничего нового не добавило. Но в отличие от Роберта Фаттахова, излагавшего свой текст весьма монотонно, Мария говорила гораздо эмоциональнее, оперировала метафорами и крылатыми выражениями.

Она начала с того, что попросила присяжных при анализе показаний свидетелей не быть к ним слишком требовательными, поскольку в суде эти показания были даны по прошествии немалого времени, часть деталей свидетели могли позабыть.

Мария Карачурина тоже настаивала, что Евстафьеву якобы стало известно о том, что Яшин собирает на него компромат. Именно это обстоятельство, по ее словам, сформировало у коммерческого директора УМПО решение лишить Яшина жизни.

Затем она также проговорила версию со скриншотами, исключать достоверность которых не стала, несмотря на заключение специалиста, представленное защитой о том, что эти скриншоты содержат следы монтажа, сделаны не на телефоне, указанном Токаревым, а на разных телефонах. Гособвинитель предположила, что Токарев мог их сделать и на разных телефонах, хотя он на следствии настаивал, что сделал их именно на телефоне конкретной модели — Samsung J5 либо J7. (Специалист в своем исследовании это утверждение опроверг и обратил внимание участников процесса на то, что часть переписки была явно отредактирована.- ред.)

После этих слов поднялся адвокат Евстафьева Айрат Хикматуллин.

Ваша честь, я долго терпел, но тут считаю нужным заявить, что специалист, проводивший исследование ничего подобного не говорил. Гособвинитель искажает доказательства, отметил адвокат.

Судья Ильгиз Ахметдинов согласился с ним и сделал Марии Карачуриной замечание, попросив присяжных не принимать во внимание её последнюю фразу.

Тогда гособвинитель стала развивать другую мысль о причастности Евстафьева к убийству Яшина на основе того, что Токарев похвалялся подельникам будто у него на УМПО «есть информатор». И хотя имя Евстафьева при этом не звучало, гособвинение сочло, что речь непременно шла именно о нем, словно позабыв о том, что УМПО работали тесть Токарева Николай Ахмаметьев с племянником Александром Багиным.

Защита показала возможности детализации телефонных соединений и утверждает, что пути Евстафьева и Токарева ни разу не пересекались. Но тут есть большое «но». Токарев не указывал конкретную дату. Он говорил про август–сентябрь или сентябрь–октябрь. Установить дату невозможно, как и дату второй их встречи, уверенно заявила гособвинитель Карачурина.

Еще один её аргумент прозвучал более чем неожиданно.

— Почему Токарев выбрал именно Яшина? Он говорил, что судил по уровню материального достатка своего тестя Ахмаметьева. В таком случае почему же тогда он не выбрал в качестве жертвы ограбления Евстафьева, который был старше по должности и должен быть богаче? Евстафьев не всегда ездил на служебном автомобиле, только в рабочие дни. Почему же Токарев не выбрал его квартиру для ограбления? — озадачила присутствующих гособвинитель и тут же сделала из сказанного вывод: Токарев с подельниками не собирались грабить Яшина, а изначально намеревались его ликвидировать.

Безусловно, показания Токарева, данные им на следствии, не безупречны, но они логичны! продолжила настаивать гособвинитель Мария Карачурина.

«Всё, что накипело»

После выступления гособвинителей взяли слово потерпевшие — вдова убитого и две их общие дочери. Все три женщины оказались одного роста и худощавого телосложения. При этом девушки вполне сдержанно выслушали выступления гособвинителей, но Марине Юрьевне Яшиной держать себя в руках явно было труднее. Когда заходила речь об избиении мужа, она прикрывала рукой глаза, давая понять, что ей нелегко быть в зале суда. После своего выступления в суде в сентябре прошлого года все трое попросили у судьи разрешения не присутствовать в суде из-за тяжких душевных переживаний.

Моё сегодняшнее выступление — это последнее, что я могу сделать для своего мужа. Морально тяжело слушать всё, что здесь говорят, и смотреть в глаза его убийц. У меня был самый лучший муж на свете, так Марина Яшина начала свою речь.

Затем она описала сцену, которую увидела в паркинге, когда узнала, что Юрий Геннадьевич пропал, упомянув при этом о крови и мозговом веществе, о которых не рискнули говорить в её присутствии даже гособвинители.

Марина Яшина в своем выступлении четко дала понять: она поддерживает позицию гособвинения о том, что её мужа убили именно по заказу его руководителя Сергея Евстафьева. Она настаивала, что в последние полгода жизни муж страдал из-за проблем, возникших на заводе после той самой кляузы, якобы поступившей в ФСБ от его имени. (Напомним, выступившие в суде представители УМПО утверждали, что инцидент с фейковым письмом был быстро исчерпан, и Евстафьев с Яшиным сохранили нормальные отношения. — ред.).

Его убили, он был неугоден… Незадолго до смерти муж сказал мне, что на работе у него ничего так и не наладилось, поэтому на следующий новогодний корпоратив мы, скорее всего, тоже не пойдем, сделала Марина Яшина акцент на детали, которая, видимо, имела особое значение для семьи.

— Я — человек верующий, прошу вас принять правильное решение, — обратилась Марина Юрьевна к присяжным.

Следом за ней выступили дочери.

— Я считаю, что убийство отца не было разбойным нападением. Оно однозначно было связано с его работой на УМПО, — сразу заявила Екатерина Сатлыкова, обратившись к присяжным и обосновав свое мнение тем, что напавшие на её отца не забрали автомобиль, не поднялись в квартиру за сейфом. Поэтому Екатерина считает, что преступников интересовали именно документы, которые Юрий Яшин возил с собой.

Я верю, что это так, потому что именно это следует из показаний подсудимых, которые они дали сразу после задержания. У них тогда не было времени, чтобы все придумать и солгать, объяснила она ход своих рассуждений.

Ульяна Панишева, вторая дочь Яшиных, выступала не менее эмоционально, чем мать, выложив присяжным «всё, что накипело». Она заявила, что, работая в Москве на одном из заводов Объединенной двигателестроительной корпорации (в которой УМПО, к слову, является головным предприятием), точно знает: руководители уровня Евстафьева запросто могут покидать пределы предприятия, минуя проходную и не отмечаясь на выходе. При этом Ульяна сослалась на показания Ахмаметьева, упустив из вида, что тот рассказывал, как видел Евстафьева с Токаревым по окончании рабочего дня.

Впрочем, Ульяна, как и другие потерпевшие, не присутствовала на заседаниях и, вероятно, не в курсе, что тот же биллинг мобильников показал: Токарев, Евстафьев и Ахмаметьев ни разу за весь период с сентября 2017 года по июль 2018 года не оказывались одновременно в одном месте.

Зачем Токареву брать на себя дополнительную вину и наговаривать на себя и на других подсудимых? спросила присяжных девушка. В ответ на эту реплику один из адвокатов подсудимых еле слышно произнес: «А как же сделка со следствием?»…

После потерпевших выступил их представитель Константин Каратанов, повторивший уже звучавшие ранее мнения, что не сомневается в причастности всех подсудимых к преступлению.

Следом за Каратановым ожидались выступления адвокатов подсудимых. Однако они попросили дать время для подготовки с учетом прозвучавших мнений гособвинителей и потерпевших. Судья согласился дать им для этого два часа.

«Дьявол кроется в деталях»

В начале второй части сегодняшнего заседания первым взял слово Евгений Молоканов, защищающий Руслана Мингазова. Молодой адвокат выступал без шпаргалок, глядя в глаза присяжным. От стройного изложения мыслей он отвлекся лишь несколько раз, чтобы отпить воду из пластиковой бутылки.

— Я внимательно слушал гособвинителей, и у меня возник вопрос: зачем они вообще тратили время на выступления, если их позиция на протяжении судебного процесса так и не изменилась ни на йоту? — спросил адвокат и далее развил свою мысль об обвинениях, пренебрегающих презумпцией невиновности, приведя примеры из истории российского государства.

Далее Молоканов выставил свои аргументы в ответ на каждый довод гособвинения.

Гособвинение делает акцент на том, что Токарев, по его словам, заранее информировал подельников о готовящемся убийстве Яшина. А показания моего подзащитного и других о том, что они согласились пойти только на ограбление, гособвинение расценило, как попытку избежать наказания. Но это в корне не верно!.. Кто-то из адвокатов обратил внимание, что номер телефона Токарева заканчивается на три шестерки и сравнил его с дьяволом. А я хочу сделать акцент на том, что дьявол кроется в деталях, заявил адвокат.

Затем он перечислил доказательства в пользу своего подзащитного: и Токарев, и Хасанов отказались от обвинений в адрес Мингазова еще на стадии предварительного следствия и подтвердили это в суде. Главным образом тут речь шла об эпизоде, когда, по версии следствия, во время движения автомобиля Мингазов помогал Хасанову надеть пластиковый хомут на шею Яшину и затянуть его. Но Мингазов настаивал, что он только прикрыл Яшину голову покрывалом, надеясьтаким способом заглушить его стоны.

— Если Токареву обещали вознаграждение за убийство Яшина, будет ли он трепаться перед знакомыми, что совершил заказное убийство — и перед подельниками, и перед Ахмаметьевым? — вновь задался вопросом адвокат и напомнил, как Токарев, судя по показаниям свидетелей, собирал команду, именно чтобы «бомбануть сейф».

Обратил он внимание присяжных и на тип вооружения, с которым его подзащитный с приятелями, если верить гособвинению, пошли на заказное убийство — биту, электрошокер и пластиковые хомуты.

Всё это подходило, чтобы обездвижить человека., но никак не убить… Чем думал мой подзащитный, когда соглашался пойти на это преступление? Явно не головой. Но это уже другой вопрос, с грустью констатировал адвокат.

После избиения Яшина в паркинге, услышав команду Токарева бросить его в багажник, парни бросились к машине Яшина, как было договорено заранее. А уж потом Токарев приказал им положить избитого до неузнаваемости Яшина в багажник его (Токарева) автомобиля, а сам стал судорожно перебрасывать из него вещи в салон. По ходу движения Мингазов звонил Талипову и объяснял, куда они едут. Но ведь по версии обвинения они должны были заранее всё спланировать, включая маршрут поездки…

Выступление Евгения Молоканова оказалось настолько подробным, что взявшим после него слово Дмитрию Колеснику, Рустаму Гумерову и Никите Океню, защищавшим Эрика Талипова, Альмира Хасанова и Федора Токарева, оставалось лишь повторить сказанное. При этом они делали упор на том, что Токарев явно «слетел с катушек», встретив сопротивление Яшина и выйдя далеко за рамки запланированного ограбления. К слову, гособвинители на сей раз почти не высказали претензий в адрес выступавших адвокатов. Гораздо больше замечаний звучало от судьи.

Из всех подсудимых выступить в прениях захотели лишь Сергей Евстафьев и Руслан Мингазов. Но Евстафьев, скорее всего, возьмет слово завтра, когда выступят все его адвокаты, а Мингазов попытался говорить сегодня. Комкая слова и дрожа от волнения, он стал извиняться перед потерпевшими за смерть Яшина.

Верни мне мужа! глядя на парня испепеляющим взглядом, громко произнесла Марина Яшина.

Судья попросил её воздержаться от комментариев и обратился к присяжным с просьбой не принимать ее слова во внимание.

«Факты — самая упрямая в мире вещь»

Из представителей защиты Евстафьева сегодня успел выступить Иван Данилин. Он говорил, в основном также ориентируясь на аргументы гособвинения.

Уважаемые присяжные, по сути, вы — судьи факта. Факты — самая упрямая в мире вещь. Вы не должны принимать во внимание предположения, которыми изобиловала речь гособвинителей сегодня. Вы должны анализировать факты и конкретные доказательства, которых, в отличие от гособвинения, сторона защиты представила вам более, чем достаточно, заявил адвокат Данилин уверенным голосом.

Он также перечислил озадачившие его моменты из речей обоих гособвинителей. В частности, Данилин обратил внимание присяжных на то, фразу гособвинителя в его вступительном слове в начале процесса о том, что перед убийством Яшина Евстафьев якобы передал Токареву его координаты — адрес и номер автомобиля. В то же время несколько свидетелей рассказали, как Токарев добывал через них сведения о Яшине, его супруге и зарегистрированных на них автомобилях, начиная с осени 2017 года, когда, казалось бы, уже должен был вовсю «по заданию Евстафьева» следить за будущей жертвой.

Несмотря на то, что Яшин дважды в неделю бывал на квартире своей тайной подруги Ларисы Е., тоже выступавшей ранее в суде, Токарев не упомянул об этом ни слова. По мнению адвоката, отгадка проста: Ахмаметьев о существовании Ларисы Е. не знал и не мог поведать о ней Токареву, вот и не попала она в скриншоты WhatsApp-переписки с «отчетами о слежке».

Вдобавок машина Токарева была замечена возле дома Яшина в его отсутствие, что также свидетельствует: его интересовал не столько сам Яшин, сколько его квартира, привел свои аргументы Иван Данилин.

Подробно он остановился и на уровне доходов Яшина, которые, согласно справке с УМПО, за полгода превысили полтора миллиона и позволили ему дважды покупать заграничные туры для себя и супруги. Этот довод никак не совпадал с показаниями семьи Яшина о том, что он в последнее время занимал у них деньги даже на лекарства.

Опроверг адвокат также довод следствия о том, что Евстафьев якобы сам изготовил на себя кляузу в ФСБ от имени Яшина и потом переслал её Токареву. чтобы тот опубличил её при помощи Ахмаметьева.

Зачем человеку самому писать на себя донос в ФСБ? Почему ему не выбрать другую фамилию, другого сотрудника УМПО? Зачем ему привлекать к проверке кляузы службу безопасности и обращаться в ФСБ?.. Трактовка этих событий гособвинением, как и много другого, базируется только на гипотетических предположениях со слов Токарева, резюмировал Иван Данилин.

Судья отложил продолжение процесса на завтра, 3 февраля, и предложил подсудимым подготовиться к последнем слову.

Уже в коридоре Марина Яшина сказал своему адвокату, что завтра в суд не придет по состоянию здоровья, приедут только её дочери.

Мы продолжает следить за развитием событий.

P.S. Мы не можем не упомянуть о еще одном эпизоде, который касается потерпевших. По окончании первой части сегодняшнего заседания Марина Яшина подошла к корреспонденту Mkset и жестко произнесла: «А тебе я советую, чтобы такие же „хорошие парни“ встретили тебя в подъезде». Спервы мы восприняли эту фразу как отдаленное последствие трагедии, пережитой этой женщиной. Но в начале второго заседания повторилась похожая сцена. Марина Юрьевна громко произнесла, обращаясь к нашему журналисту: «Моё пожелание написать не забудьте». После консультаций с юристами мы решили выполнить её просьбу. Уточняем, что её слова записаны на диктофон. В случае необходимости они могут быть представлены тоже как своего рода попытка давления на журналиста при выполнении им своих профессиональных обязанностей. Кстати, как и скриншоты переписки с одной из ее дочерей.