В российской прокат вышла классика киберпанка — «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта

«Бегущий по лезвию» рассказывает об одном деле детектива Рика Декарда (Харрисон Форд), который занимается поиском и уничтожением вышедших из-под контроля репликантов (ноу-хау будущего, нечто среднее между клонами и андроидами). Согласно заданию, ему необходимо поймать группу репликантов, которых возглавляет бывший солдат Рой Батти (Рутгер Хауэр). Режиссер Ридли Скотт ставит свой излюбленный вопрос (как до, так и после фильма): что есть человек и что определяет степень его человечности.

О «Бегущем» можно сказать достаточно громких слов. Например, что это программный фильм как для современный кинофантастики вообще, так и для жанра киберпанк, в частности. Ридли Скотт, снявший «Бегущего» через пару лет после не менее культового «Чужого», до сих пор считает вольную экранизацию книги Филипа Дика своим самым совершенным творением. Этот набор регалий и статусов можно протянуть еще на семь листов, но гораздо интереснее, за счет чего эталон стал эталоном — учитывая, что когда-то фильм провалился в прокате, а всенародную любовь приобретал потихоньку, в течение 25 лет и с помощью пяти монтажных версий.

Фильм создавался долго и мучительно. В описаниях съемок «Бегущего по лезвию» в том или ином виде встречается фраза «это больше напоминало стихийное бедствие», знакомая по другим мегаломанским проектам того времени — «Апокалипсис сегодня» Копполы и «Врата Рая» Чимино. В итоге черновой вариант фильма не зашел фокус-группе, поэтому его перелопатили в монтажной, а на место режиссерского открытого финала приклеили хэппи-энд. К слову, это были снятые с вертолета рабочие фрагменты «Сияния» Кубрика с закадровым текстом, который читал Харрисон Форд. Все это с треском провалилось в национальном прокате и быстренько вылтело из кинотеатров.

Реанимация фильма произошла 10 лет спустя, когда выпустили «режиссерскую» версию (впрочем, Скотт в этом событии участия не принимал) — после этого «Бегущий по лезвию» вошел в тройку лучших сай-фай фильмов, пропустив вперед только «Звездные войны» Лукаса и «Космическую одиссею» Кубрика. По-настоящему авторский, окончательный вариант, которым от и до занимался Ридли Скотт вышел только в 2007 году, причем премьеру устроили аж на Венецианском кинофестивале. Знатоки пишут, что каждая новая монтажная версия фильма так или иначе придавала фильму новые смысловые оттенки, а некоторые из них вовсе принципиально меняли концепцию. Но сегодня именно final сut 2007 года считается наиболее близким к канону и отправляется по кинотеатрам.

«Бегущий по лезвию», который многочисленными монтажными гранями не только показал Вавилон будущего, и сам в определенной степени превратился в нечто подобное — то ли в постмодерновый аккумулятор, то ли в черную дыру. Здесь немецкий экспрессионизм переплелся с американским нуаром, Ницше и Иисус запросто уживаются в герое Рутгера Хауэра, зиккураты из древних легенд молча глядят на пролетающие автомобили, реальность видит сны, плоть не отличить от механизма, а высокие технологии находятся бок о бок с пугающе низким уровнем жизни. Словом, все, как у людей.

Эти оппозиции существуют в фильме наравне друг с другом, что работает на незавершенность формы и, если хотите, интерактивность. Это тоже одна из черт фильма, который больше трети века находится в состоянии собственной (пере)сборки и не обладает завершенной версией, поскольку полностью зависит от точки зрения или варианта, который выберет для просмотра зритель. В этом смысле и условно интерактивный «Брандашмыг» (2018) — резонансный эпизод из «Черного зеркала» — выглядит как что-то устаревшее.

Парадоксальным содержанием наполнился и жанр: это был боевик без экшена, триллер без саспенса. В любовной линии не было собственно любви, а характеры в большинстве случаев обозначены лишь контурно. И в этом еще один парадокс: дизайн и конструирование кинопространства в «Бегущем по лезвию» оказались важнее привычной структуры, плохо склеенных эпизодов и развития персонажей. В изображенном будущем жизнь была трудной, но все же возможной — манящей неоновой красотой и отталкивающей необходимостью проверки на человечность.

В этот же контекст неопределенности укладывался и один из главных вопросов фильма: кто такой Декард? Харрисон Форд говорил, что играл человека, Ридли Скотт предпочитает считать, что это репликант, а финальные версии фильма не дают ни одной зацепки, которая могла бы перетянуть на себя одеяло интерпретации (о прошлом героя авторы умалчивают, известно только что он вот-вот уйдет на пенсию). В унисон гоголевскому Чичикову Декард лишен ярких черт — он не храбрец, но и не трус, он не герой, но и не злодей. Его мастерство отмечает начальство, но его расследование продвигается лишь за счет случайных совпадений и удачных находок, а в финале остается жив, благодаря милосердию своего противника. Кажется, Декард и сам не знает, кто он. Вслед за героем Форда этим вопросом будут задаваться все последующие мейнстримовые голливудские герои от Гарри Поттера до Нео.

P. S. Любопытно, что за почти 40 лет киберпанк в кино так и не нашел той степени выразительности, которая могла бы соперничать с фильмом Скотта, а заодно и с соответствующей литературой и видеоиграми. В этом контексте — «Странные дни» Бигелоу, «Джонни Мнемоник» Лонго, «Нирвана» Сальватореса, которые в разной степени претендуют на культовость, но все же вторичны по отношению к «Бегущему по лезвию». Критика в конце 90-х называет, пожалуй, единственное исключение, которое так и осталось стоять особняком — «Пятый элемент», в котором Люк Бессон последовал примеру Ридли Скотта («дизайн может быть сценарием») и создал не имитацию, но свой уникальный мир с помощью авангардного кутюрье Жан-Поля Готье и французских художников — авторов комиксов. А «Бегущий по лезвию» даже спустя треть века продолжает ускользать и никак не хочет отдаваться полностью никому — ни зрителям, ни режиссерам.