Андрей Макаревич об Уфе, вольерной охоте и нелюбви давать интервью

Перед концертом с руководителем «Машины» Андреем Макаревичем встретился журналист Евгений Соколов и задал несколько вопросов.

– Постарайся дежурных вопросов избегать, а то я зверею, – так начал разговор сам Андрей Вадимович.

– Насчет дежурных вопросов. Я посмотрел несколько интервью с Вами и понял, что…

– Они все одинаковые.

­– Я понял, нет смысла спрашивать что-то наподобие: «Вы согласны с тем, что хорошее – это хорошо, а плохое ­– плохо».

­– Да! А у тебя не возникло ощущение, что у меня вообще бессмысленно брать какие-либо интервью? Я все жду, когда все это поймут.

– Нет. Но 90 процентов вопросов отсеиваются сразу, потому что и так понятно.

­– Ну, поехали.

– Андрей Вадимович, в целом как проходит тур? Он же начался еще в прошлом году, летом?

– Это меня несколько смущает. Мы все-таки хотели придерживаться честной хронологии, и, объективно говоря, наше 50-летие в прошлом году закончилось. Нам через, простите, три месяца 51 будет, а мы все тур продолжаем, потому что не вместился он в один год.

– Как вас воспринимают?

– Это надо спрашивать у тех, кто нас воспринимает.

– А по вашим ощущениям?

– По нашим ощущениям, все очень хорошо.

– Коронавируса народ не боится? Залы полные?

– Спросите у народа. Залы полные.

– У вас достаточно большой багаж песен, и можно обновлять сет-лист, чтобы вам было не скучно.

– Нам не скучно. Мы как раз по этому принципу его и составляем.

– Бывает, что от концерта к концерту что-то меняется?

– В этом туре немного. Какие-то две-три песни могут меняться ­– или добавляться, или уходить. Но в основном нет.

– Я читал высказывание Пола Маккартни о том, что если он идет на концерт Rolling Stones, то обязательно ожидает услышать Honky Tonk Women и Satisfaction.

– Да, я думаю, что наши зрители к этой истории точно так же относятся.

– То есть в этом планы вы лояльны и будете обязательно играть условный «Поворот»?

– Даже не условный.

– Ну не только, скажем так.

– Ну конечно.

– Потому что это не единственная песня, которая людям нравится.

– Разумеется.

– А вот по поводу какой-то «левой» конторы, которая продает билеты на ваши концерты – что за история?

– Возникают какие-то жулики периодически. В такой стране живем.

– Вы с ними не пытались разбираться?

– Нет.

– Позвольте все-таки к «банальным вопросам» перейти. Есть один, который я не могу не задать, извините. Недавно вышел закон о вольерной охоте. Вы слышали про него? Ваше отношение?

– Слышал. Это на самом деле разговор не короткий. Дело в том, что люди, которые громче всех кричат против вольерной охоты, они не очень хорошо себе представляют, что такое вольерная охота. Они думают, что это такой загончик шесть на шесть, куда вывели бедного лося и в упор его расстреливают. Это никакого отношения к вольерной охоте не имеет. Я, например, понимаю человека, который говорит: «Я вообще против охоты». Вот тут я могу быть с ним абсолютно солидарен. Потому что прошли те времена, когда это было вопросом пропитания для людей и необходимостью. Вообще убийство для удовольствия – не самая хорошая идея. Что касается вольерной охоты – на самом деле это просто охраняемый культивируемый участок природы, где есть возможность контролировать численность животных, препятствовать их болезням, исчезновению – просто регулировать их существование. Это участки в тысячи гектаров, и соотношение охотника и зверя там точно такое же, как в лесу открытом. Просто в этой ситуации идет четкий контроль за поголовьем, и люди понимают, что происходит. Это не для садистов.

– Я вас понял. Это не так, как это объясняет Невзоров. Он описывал в других красках.

– Да нет, конечно.

– Недавно вы возобновили «Смак», причем перешли в ютуб. Насколько эта площадка для вас удобнее в отличие от телевидения? Ведь тут нет ограничения по хронометражу и вы более свободны.

– Вот вы уже и ответили. Именно поэтому.

– И передача может длиться ровно столько, сколько готовится блюдо.

– Не блюдо, а ровно, сколько мне хочется.

– Посмотрел недавно выпуск с товарищем из «Квартета И». Как зовут товарища?

– Камиль Ларин.

– Да, Камиль Ларин. Вы готовили с ним эчпочмак, и сказали, что любите город Казань.

– Очень.

– Но в Уфе Вы тоже довольно-таки часто бываете. Помните свои первые визиты в Уфу?

– Помню. Уфа тоже здорово изменилась – в лучшую сторону, безусловно. Она стала цивилизованным городом с очень хорошими гостиницами, с очень хорошим приемом. У меня не было возможности по всему городу сильно погулять, но я помню, как здесь было в советское время, и что это сегодня – небо и земля.

– Мне рассказывали байку, что после какого-то концерта в Уфе в начале 80-х Вы позвали народ и все забились в автобус. Было такое?

– Не припомню такого. А чего это я в автобус народ позвал? С какой целью?

– Ну не знаю. Потусоваться, может быть.

– Много же народу было на концерте, если все поместились в автобус. Какая-то чушь (смеется).

– Недавно вы участвовали в передаче в ютубе… Опять же – в ютубе Вас видно больше, чем в телевизоре.

– Я не люблю в телевизор ходить, да и в ютуб ходить не люблю. Это когда чрезмерно настойчивые люди вроде вас, тогда понимаю, что легче согласиться, чем продолжать переписку и объяснять, почему я этого не хочу.

– Хорошо, буду знать. По крайней мере, долго не буду беспокоить. Так вот. Была передача с Максимом Галкиным и какой-то непонятный человек с раскрашенным лицом сидел там.

– Молодежный артист какой-то – по имени Нилетто.

– Сейчас много появилось таких вот лиц – в прямом смысле лиц – потому что у них у всех лица разукрашены. Понятно, что Вы «варитесь» в другом «соку», в другом мире, но волей-неволей приходится это слышать?

– Не приходится. Абсолютно. Кто меня заставит слушать то, что мне не интересно?

– Согласны ли Вы с тем, что рэп, по крайней мере наш, русский, это вообще не музыка?

– Нет, не согласен. Любой сознательно изданный звук с целью издать звук можно считать музыкой. А нравится это вам или нет – другой вопрос.

– Вы были знакомы с Булатом Окуджавой?

– Да.

– Насколько он близок Вам по духу? Мне кажется, есть некое созвучие в интонациях – Вашей и его.

– Для того, чтобы утверждать, что мы были близки по духу, наверное, нам нужно было более долго более близко быть знакомыми. Но я очень хорошо знаю его песни, и мне это очень близко по духу.

– А с Высоцким, я так понимаю, познакомиться не удалось.

– Не пересекались.

– Но у Вас с ним были общие знакомые.

– Полно.

– К 50-летию группы вы планировали издать набор из нескольких пластинок.

– Я вам открою страшную тайну. Этот набор из шести виниловых дисков в роскошной коробке с очень хорошим альбомом, отпечатанный в Германии, вчера пришел в Москву. Если он успеет пройти растаможку, то 28 февраля на концерте в Москве будет презентация этого издания.

– Это то, что уже вышло в прошлом году на CD?

– Да, только в варианте CD там пять сидишек, а здесь мы не хотели в ущерб качеству звука делать – пришлось делать шесть дисков.

– То есть, чем больше дорожек нарезаешь, тем хуже качество?

– Конечно.

– А вы долго компоновали состав песен?

– Ну не за один день, потому что хотелось совместить две малосовместимые вещи – песни, которые любимы народом, и песни, которые, скажем, нравятся нам, но, наш взгляд, были незаслуженно обижены вниманием. Или были такие песни, которые неудобно играть на концерте. Там звучала виолончель, скажем, она нужна живая, а возить с собой виолончелиста из-за одной песни – не решение проблемы. Вот там есть и те, и другие, и, по-моему, соотношение 50 на 50.

– Я послушал этот сборник в «Яндекс-музыке». Звучат песни лучше, чем на предыдущих изданиях.

– Во-первых, очень хорошо отреставрировано, во-вторых, очень хороший сделали мастеринг – за границей. Я даже не знаю, где Кутиков делал – на Abbey Road или в Германии, но и там, и там делают очень хорошо.

– Там ведь соседствуют как записанные высокопрофессионально в техническом плане вещи, так и чуть ли не полукустарно.

– В том то и дело, нужно было их как-то объединить одним звуком.

– Эквализировать?

– Да, чтобы не «вываливались» они тембрально, по качеству. На самом деле все хорошо получилось.

– Кажется, с запада к нам переходит тенденция выпускать делюксы?

– Вообще, рок-н-ролл с запада пошел, знаете?

– Да, знаю. В эпоху всеобщей цифровизации лейблы предпринимают попытки вернуть интерес к физическому продукту в том числе с помощью делюксовых изданий.

– Во-первых, винил приятно взять в руки. Маешь вещь! Можно рассматривать картинки. Это предмет уже тактильно вызывающий уважение. Если просто говорить о музыкальной информации – в интернете есть все. Просто, к сожалению, мы привыкаем к более и более невысокому стандарту звука. А пока еще есть люди, которые ценят звучание, задуманное изначально, – это хороший винил на хорошей системе.

– Вы покупали юбилейные переиздания «Белого альбома», «Abbey Road»?

– Да.

– И как Вам?

– Это для музыкантов. Это для любителей, потому что, там открываются какие-то маленькие штучки, которые на классическом сведении были не слышны. Интересно проследить за мыслью Джайлса (звукорежиссер Giles Martin – прим. ред.), который это делал. С другой стороны, я считаю, что если авторы работали, сидели долго и пришли вот к такому варианту, решили его подарить человечеству, что и надо слушать. А это уже такие препарации эксгумированного тела для очень больших знатоков. Но это интересно.

– Тем не менее, в хит-парадах Англии и Америки переиздания заняли высокие места.

– Это говорит о том, что до сих пор огромный интерес к ним, к их музыке. Конечно, их живых и действующих очень сегодня не хватает.

– Про Маккартни не спрашиваю, знаю, что были на его концертах. А на концертах Ринго Вам приходилось бывать?

– Да. Один раз в Москве, один раз в Лондоне по-моему, не помню. С Брукером еще он приезжал (Gary Brooker, лидер группы Procol Harum – прим. ред.), с Брюсом (Jack Bruce, вокалист Cream – прим. ред.).

– У Ринго в его All-Starr Band еще играл Хэмиш Стюарт, который записывался с вами и продюсировал ваш альбом.

– Он и сейчас ездит с ним и пишет, что «it's a lot of fun» – они ловят огромный кайф, потому что хороший состав получился, и хорошее настроение. Приезжала позавчера моя подруга в Екатеринбург, которая Ринго видела недавно совсем, говорит, он в потрясающей форме – он не ест мясо, он не пьет, давно уже не курит, ничем не закидывается и вообще выглядит лет на 55-60 от силы. А ему 80 в этом году будет. И я за него очень рад. Я не считаю его ах каким вокалистом, но как одна четвертая часть Битлз это для меня беспредельно дорогое существо.

– А что из последних работ Маккартни или Ринго Вы слушали, что Вам запомнилось?

– Маккартни, альбом Kisses On The Bottom.

– Так это 2012 год.

– Неужели 12-й? Как же время идет быстро. А у меня полное ощущение, что это года три-четыре назад. Чудесный альбом, он фантастически записан. Меня очень тронуло, что к этой музыке, к этому звучанию я с «Оркестром креольского танго», а потом с «YOUR5» «приехал» чуть раньше. Это льстит моему самолюбию.

– Спасибо за интервью, хотя на меня немного ругался Радмир Шакирович Усаев, что к Вам проник без его ведома.

– А это кто?

– Это промоутер.

– А Радмир то наш. А чего он ругался?

– Почему, говорит, со мной не согласовали?

– Ему очень хочется. Он нас охраняет, очень здесь хорошо работает, поэтому он считает, что если здесь что-то без его ведома произошло, то это его прокол. Я его утешу, не волнуйся.