Эра беспредела: Почему о событиях декабря 2004 года в Башкирии спорят до сих пор

15 лет назад Башкирия «прославилась» на весь мир после милицейской спецоперации, которая с 10 по 14 декабря 2004 года проходила в небольшом городке Благовещенске с населением в 30 тысяч человек. По странному стечению обстоятельств, 10 декабря в календаре отмечен как День прав человека, а 12 декабря — День российской Конституции. Более неудачное время для проведения «спецмероприятий» в Благовещенске, пожалуй, сложно было выбрать.

Медиакорсеть собрала воспоминания очевидцев и участников тех событий, прозванных «милицейской зачисткой». К слову, некоторые из тех, к кому мы обратились с просьбой поделиться мнением, услышав о теме разговора, сразу отказывались говорить.

Описывая те события, ограничимся одним словом — «беспредел». Тем более это слово в той или иной степени касается каждой из сторон: и местных жителей, избивших патрульных, и ОМОНа, который, выполняя приказ руководства, действовал в мирном городке словно в зоне вооруженного конфликта, и правозащитников, применивших весь свой творческий арсенал для создания максимального резонанса. В той истории «отличились» все.

Среди наших собеседников — стражи порядка, журналисты, жители Благовещенска, согласившиеся поделиться своими воспоминаниями и размышлениями. Очень может быть, что после прочтения их мнений, наконец-то, сложится более или менее объективное представление о происшедшем, в том числе и у наших молодых современников, которые знают о «благовещенской зачистке» только из интернета.

Напомним, поводом для проведения «спецмероприятий» в городе Благовещенске и Благовещенском районе в декабре 2004 года послужило избиение местных милиционеров. Они попытались задержать на улице трех бизнесменов, но нарвались на отпор большой группы местных жителей. Милиционеры утверждали, что были избиты толпой пьяных людей. Бизнесмены, у которых они хотели проверить документы, настаивали, в свою очередь, что не давали повода для подозрений.

Драка произошла 8 декабря 2004 года. 9 декабря министр внутренних дел РБ Рафаил Диваев издал приказ «О командировке сотрудников ОМОН при МВД РБ в г. Благовещенск». 10 декабря в Благовещенске начался «комплекс оперативно-профилактических мероприятий», продлившийся до 14 декабря включительно.

После этих мероприятий больше трехсот жителей города и прилегающего к нему района заявили, что были избиты и унижены сотрудниками милиции. Часть потерпевших в суде защищали юристы регионального отделения Комитета против пыток.

Уголовное дело в отношении участников спецоперации было передано в суд 1 августа 2005 года. Довольно быстро был вынесен приговор участковым уполномоченным Альберту Султанову и Василию Жукову, отказавшимся регистрировать заявления от местных жителей, пострадавших от действий милиции. Еще восемь сотрудников милиции были осуждены только в марте 2010 года. Один из них — бывший оперуполномоченный ОУР ОВД по Благовещенскому району и г. Благовещенск Айдар Гильванов к реальным трем годам отбывания в колонии общего режима. Остальные семь человек получили условные сроки от 1 до 5,5 лет лишения свободы. Продолжать службу в органах правопорядка с судимостями они, само собой, больше не могли.

Ушел в отставку и заместитель министра внутренних дел Башкирии Анатолий Смирнов, который непосредственно отвечал за операцию по обеспечению правопорядка в Благовещенске.

Потерпевшим были выплачены компенсации в общей сложности в размере 225 тысяч рублей.

Винир Загиров, житель Благовещенска, сейчас работает вахтовым методом в Уренгое:

— Мне тогда было лет 17. Помню, как мы с друзьями просто шли по улице, вышли от друга и направлялись ко мне. Сразу обратили внимание на непривычную суету, не успели ничего понять, как к нам подбежали милиционеры в масках, скрутили и поволокли к большому крытому грузовику, затолкали туда.

В фургоне было очень много людей, буквально сидели друг на друге. Когда места внутри больше не осталось, милиционеры снаружи запустили собак, чтобы те стали хватить людей за что попало. Таким способом еще «утрамбовали» нас всех, чтобы освободить место для новых задержанных. В отделе милиции наиболее агрессивных задержанных заталкивали в «обезьянник», а нас с ребятами поставили в коридоре вдоль стены в позу «звездочки» — ноги врозь и руки на стену. Стояли так около четырех часов. Если устаешь и захочешь сменить позу, то сразу получаешь резиновой дубинкой.

Там много было случайных людей. Я слышал, говорили, как муж с женой шли по улице, их обоих задержали. Молодежи было много — из клубов возвращались домой, были и подвыпившие. Но разве это повод для задержания? Проверили бы документы, да отпустили.

Помню, что было ощущение нереальности происходящего, словно мы попали в фильм про какую-то военную карательную операцию.

У меня при обыске отобрали телефон и полторы тысячи рублей. Не вернули, конечно, потом ничего. Отпустили только часа в два ночи, потому что нам было нечего предъявить.

Вскоре после этого я ушел в армию и о дальнейших событиях слышал уже только от знакомых или читал в интернете. Но пережитое запомнил навсегда. Такого кошмара никому не пожелаю.

Регина Ильясова, жительница Благовещенска (имя и фамилия изменены):

— Мне тогда было 25 лет, я была беременна, дохаживала последний месяц. Когда все началось, очень боялась за мужа, ходила его встречать с работы, хотя в моем положении это было очень опасно.

Из уста в уста передавались тогда истории одна страшнее другой — кого арестовали, кого избили. Насколько это правда, не могу судить, но было очень страшно за себя и за близких. Помню историю, как одного нашего знакомого, имевшего судимость, забрали прямо из дома, он был в ванной, еле успел одеться. У нашей сотрудницы сына забрали на улице. Как только вахтовый автобус привез работников их предприятия в Благовещенск, всех прямо из автобуса перегрузили в большегруз омоновский. Продержали их в отделе всю ночь. По ее словам, заставляли кричать: «Наша доблестная милиция».

12-го декабря меня положили уже в больницу, там гинекологическое отделение было рядом с травматологией. Я со схватками не спала всю ночь, стояла возле окна и оказалась невольным свидетелем происходящего. Видела сама, как «КамАЗ» с надписью «ОМОН» доставлял людей в больницу, на каталках провозили их на перевязку.

Говорят, что в Благовещенске была высокая преступность. Насколько я помню, тогда действительно в городе было много наркоманов, которые ходили толпами, искали наркотики, могли ограбить людей, залезть в квартиру, автомобиль обворовать. Большинство из них уже умерли от наркотиков.

Сергей Жуков, депутат городского совета Благовещенска, член Совета по правам человека при главе РБ:

— В то время я еще был школьником. Помню, как в моем доме проходила «зачистка». Сотрудники ОМОН забежали на этаж и на пол в коридоре положили трех моих соседей. Тех, кто сопротивлялся, били. Обычным для тех дней явлением была картина, когда молодой человек бежит по улице, а за ним три сотрудника ОМОН. «Зачистки» проводили перед магазинами, на площадках, в подъездах. Задерживали даже обычных прохожих. Были и такие, которых задерживали по несколько раз в сутки. В отделе милиции, говорят, тоже жестоко обращались, обыскивали, изымали телефоны и содержимое карманов. Многих били. Мне и самому дважды приходилось убегать от сотрудников милиции. В то время все уже знали, что происходит в городе.

Благовещенск реально был криминальный город. Большие группы молодых людей регулярно устраивали разборки по различным поводам. Маргинальные элементы занимались хищениями, шантажом, вымогательствами. Профилактика в виде ОМОН, с одной точки зрения, была объяснима, но ведь от этой зачистки пострадало и много невинных жителей города. А то, что происходило в деревнях Благовещенского района, вообще выходило за рамки.

Вероятнее всего, в процессе профилактических мероприятий, сотрудники вошли в определённый раж. Говорят, был случай задержания даже беременной женщины. После приезда сотрудников и всей этой истории в городе долго была тишина. «Зализывали раны».

С ужасом вспоминают эти времена обычные жители. Сейчас Благовещенск в криминальном плане уже находится в умеренной зоне, жизнь более спокойная, бандитизм в прежних масштабах нашему городу уже не свойственен. Однако я не думаю, что на формирование благоприятной атмосферы решающее значение оказал тот «визит» бойцов ОМОН. Времена просто изменились.

Татьяна Майорова, корреспондент Медиакорсети, в 2004 году — журналист «Комсомольской правды»:

— Я не ездила в командировку в Благовещенск тогда. Не довелось. Но у меня сложилось вполне четкое представление о тех событиях. Ранее я почти десять лет проработала в газете «Версия», много общалась с сотрудниками милиции по работе. Поэтому когда ОМОН после истории в Благовещенске стали называть гестаповцами, мне это показалось, мягко говоря, преувеличением. Может, я кого-то удивлю своим мнением о том, что среди стражей порядка по-прежнему есть как плохие, так и хорошие люди. Причем последние очень часто попадают под раздачу.

Более подробно мы узнали об одном из участников тех событий, когда к нам с коллегой Айгуль Камаевой обратилась адвокат Ирина Валиева, предложила пообщаться с одним из подсудимых — командиром первой оперативной роты ОМОН Олегом Соколовым.

По словам Соколова, из Уфы в Благовещенск ездили 17 бойцов ОМОН, включая двух водителей, врача и сапера, а вовсе не несколько десятков и не сотни, как писали тогда СМИ. Скорее всего, это местные сотрудники милиции, когда их стала прижимать прокуратура, старались переводить все «стрелки» на ОМОН.

Соколов рассказал, что судя по тому, как перед его подразделением была поставлена задача, создавалось впечатление, что обстановка в Благовещенске и в самом деле тяжелая. «Помню, в 92-м году мы выезжали на помощь в охране порядка в Свердловск, брали с собой только пистолет Макарова, резиновую дубинку и наручники. В Благовещенск было дано указание выехать в полной экипировке — а это еще и автомат Калашникова, каски, наручники, спецсредства». То есть почти как в командировку в Чечню.

Очевидно, что именно чеченские страницы из биографии башкирского ОМОНа вдохновили летописцев скандала на описание страшных подробностей «зачистки». Существенная их часть (типа ведер с презервативами, которые якобы выносили из спортзала, где омоновцы насиловали девушек) не нашла подтверждения, но успела потрясти всю Россию.

Командировку в Благовещенск после жестокого избиения там постовых бойцы ОМОН восприняли как нормальный шаг руководства в ответ на хулиганскую выходку местных жителей. Помню, когда я спросила Соколова, как он оценивает происшедшее, он ответил прямолинейно, по-солдатски: «Сегодня избили милиционера, завтра напали на судью, а послезавтра может быть все, что угодно. Конечно, беспорядки лучше предотвратить, чем потом расхлебывать последствия. Меня учили с юности, что нельзя бить милиционера. Службы охраны порядка во всем мире так и относятся к фактам нападения на своих сотрудников».

По словам Олега Соколова, в Благовещенске перед началом спецоперации омоновцы были распределены по 2-3 человека для физической защиты групп, состоящих из местных милиционеров. Ездили по местным злачным местам, навещали квартиры пьянчуг, наркоманов, наведывались в кафе и прочие пункты дислокации несознательных маргиналов. Отметелить более 300 местных жителей ОМОН не мог хотя бы потому, что это слишком много даже для самых крутых 17 бойцов. А поднять руку на подростков могут вообще только законченные негодяи, которые, к сожалению, нашлись и среди стражей порядка в те дни.

Для милиции наступило время «Ч», но население, намеревавшееся полноценно провести выходные, об этом не подозревало. Поэтому в числе задержанных оказались и вполне мирные (в том числе и несовершеннолетние) граждане, решившие прогуляться вечерком по улице или посидеть в том же кафе. Да, такое тоже было.

При этом Олег Соколов настаивал, что ни он, ни его ребята-омоновцы не позволяли себе ничего лишнего, за что их стоит судить. Например, они не заставляли задержанных кричать «Я люблю милицию». Хотя бы потому, что не в характере парней, имеющих боевые награды, устраивать такой дешевый выпендрёж. Такое своеобразное признание в любви из задержанных могла выбивать местная милиция, которая долгое время сдерживала эмоции, а тут дала волю чувствам.

Соколову было стыдно за тех, кто избивал пацанов и травил их собаками. Просто Соколов был правильный «мент». К тому моменту он проработал 18 лет в милиции, совершил 11 командировок в Чечню и Дагестан, получил 3 контузии, 3 медали «За отвагу», медали «За отличие в службе», «За отличие в борьбе с преступностью», «За отличие в охране общественного порядка», еще несколько высоких наград. Жил в 16-метровой коммуналке с 14-летним сыном и пожилой тещей. Он не сделал бы того, за что ему может быть стыдно перед сыном.

Обвинение просило для него 10 лет лишения свободы, но в итоге суд ограничился 3,5 годами лишения свободы условно. Олег уволился со службы. Сегодня работает инструктором по стрельбе в одном из уфимских спортивных комплексов. Его сын вырос, пошел по стопам отца, стал стражем порядка.

Когда говорят про «благовещенскую зачистку», лично я сразу вспоминаю Соколова. Но больше всего становится стыдно за представителей власти, которые принимали преступные решения, а потом, когда «запахло жареным», предали тех, кого отправили выполнять свои приказы.

Руслан Шарафутдинов, журналист, полковник полиции в отставке, в 2004 году — начальник отдела общественных связей МВД Башкирии:

— Была ли необходимость в проведении той спецоперации в Благовещенске? У каждой стороны своя правда. В тот период действительно имела место сложная криминогенная обстановка в городе, где на улицах практически «гопники правили бал». И имел место факт нападения на сотрудников полиции. Тревожные сообщения о нарушениях общественного порядка из Благовещенска поступали и ранее. В совокупности всё это, видимо, послужило причинами для принятия решения о проведении спецоперации.

Её цель была благой — пресечь преступные проявления. При этом резонанс, который приобрели те события, для руководства МВД, конечно, стал в определенном смысле неожиданным. Лично я и сейчас рассматриваю те события (именно последовавший за спецоперацией резонанс на федеральном уровне в СМИ и среди активных общественников), по сути, как организованную пиар-кампанию против МВД. В последующем это подтвердилось и фактами, и свидетельствами участников событий, когда стало очевидно, что описанные в федеральных СМИ ужасы про те же «ведра с презервативами» и тому подобные россказни были плодами буйной фантазии тех, кто старался раздуть скандал.

К сожалению, из десятков представителей федеральных и иностранных СМИ, которые освещали «благовещенский синдром» и с которыми я общался, единицы честно старались «нарисовать» объективную картину происшедшего. Я не буду утверждать, что местная милиция и ОМОН не допускали нарушений во время задержаний. Конечно, «эксцесс исполнителя» (это юридическое понятие) имел место быть. Но с определением «массовое избиение граждан» категорически не согласен.

Что же касается сотрудников милиции, попавших в итоге под суд, к сожалению, система так и работает: «Бей своих, чтоб чужие боялись». Вспомним того же Олега Соколова, у которого тому моменту было три медали «За отвагу» после командировок в горячие точки. Искренне жаль, что эта история в Благовещенске сломала ему судьбу и карьеру стража порядка, как, впрочем, жаль и других осужденных сотрудников милиции. И прокуратура, и суд, на мой взгляд, в этом деле пошли на поводу у общественного мнения. При этом могу точно сказать, что конкретно наше МВД Башкирии принципиально «зарубалось» за своих сотрудников до конца и старалось делать для их правовой защиты в суде все возможное. А после увольнения для них были сохранены пенсии по выслуге лет, насколько это было возможно.

Артём Валиев, шеф-редактор объединенных СМИ РБ, в 2004 году заведовал корпунктом ИА REGNUM в Башкирии:

— Сегодня это сложно себе представить, но тогда, в 2004 году, не было массового распространения соцсетей, и о милицейской «зачистке» изначально какая-либо информация просто отсутствовала. Первые сообщения появились на местных неофициальных форумах. Там многие публиковали всякую непроверенную информацию, и эта — про «зачистку» — поначалу тоже была очень похожа на фейк. Официальные органы ничего не комментировали, естественно. Поэтому и СМИ молчали несколько дней. Первые громкие публикации на федеральном уровне появились в ИА REGNUM, где я на тот момент работал.

У нас, журналистов, нет такого понятия как срок давности, поэтому все свои источники я не могу раскрыть даже по прошествии 15 лет. Могу сказать только одно — и тогда, и сейчас в «системе» есть очень порядочные смелые люди, достойные своих звёзд на погонах.

Знаете, в конце декабря, когда у людей голова забита предновогодними хлопотами, сложно было себе представить, что история из Башкирии может получить федеральный резонанс. Кстати, наш Благовещенск всё время путали с амурским, поэтому наши новости периодически выскакивали в дальневосточном Яндексе. Московская редакция была настроена решительно, требовала «крови»… Поэтому выбора не было, кроме как максимально открыто освещать благовещенские события и последующий суд над высокопоставленными чинами МВД.

Мы приняли решение: будем сообщать буквально всё, без каких-либо интерпретаций, только факты и комментарии участников, экспертов, причём как с одной, так и с другой стороны. Вот почему у нас на ленте в один день могли выйти заметки с противоположными смыслами: например, рядом с сообщением о том, что МВД Башкирии подтверждает факт «зачистки», стоит новость о том, что избили якобы не силовики жителей города, а наоборот, жители — милиционеров. В общем, мы публиковали все точки зрения, а они отличались кардинально.

Когда уже пошёл резонанс, генералы в основном попрятались от журналистов, и разруливать ситуацию со стороны силовиков пришлось на тот момент руководителю пресс-службы МВД по РБ Руслану Шарафутдинову. Его задача была преодолеть наступивший острый кризис имиджа всей системы МВД. Надо сказать, что справлялся он с этой практически невыполнимой задачей весьма эффективно, по крайней мере, насколько это было возможно в той буквально патовой ситуации.

В январе 2005 года в город начали приезжать известные правозащитники, адвокаты: Лев Пономарёв, Людмила Алексеева, Станислав Маркелов. Потом начался суд. Милицейских чинов защищали лучшие адвокаты Башкирии — Ирина Валиева, Алексей Зеликман. Со всеми ними мы общались и публиковали все точки зрения без купюр. В общей сложности у меня вышло, наверное, несколько сотен публикаций по этой теме.

Вот вы спрашиваете, были ли у меня проблемы тогда из-за публикаций. Да, я прекрасно понимал, что эта тема такая, из-за которой «может прилететь». Но это уже из области, так сказать, профессиональных рисков. Выбор для меня даже не стоял, мыслей отойти от темы не было. На тот момент в Башкирии было очень мало независимых СМИ, кто бы мог работать по благовещенской «зачистке». Это, с одной стороны, давало некоторое преимущество (никто больше не напишет, соревновались только с федеральными информагентствами), а с другой — высокая ответственность за информацию (нельзя «лажануться», потому что если что-то опубликуешь непроверенное и потом выяснится, что это неправда, верить твоему СМИ уже не будут). Ну и, конечно, всегда было понимание, что ты за правду, против несправедливости, за людей, пусть даже незнакомых тебе, которые пострадали от произвола тут, буквально в 25 км от Уфы. Это было хорошей мотивацией честно выполнять свой профессиональный долг.