С одноразовыми телами без друзей и люлей

Преступное поведение за рулём «золотой молодёжи» привело к разработке соответствующих поправок в закон за опасное вождение. Интернет-ролики о том, как парень скручивает номер со своей машины, не обращая внимания на сбитого им человека, всколыхнули общественность. «Зацепило» и меня.

В 90-е годы я приятельствовал с сыном чиновника, курировавшего строительство АЭС. Виктор (имя – изменено) жил в пятикомнатной квартире, бил и менял машины чуть ли не каждые полгода. Ездил рискованно и часто – по тротуарам. Отец управлял сыном «дистанционно», так как всегда был занят. С сестрой парень постоянно конфликтовал, как, впрочем, и с матерью. Он имел ещё трёх приятелей-мажоров, которые вели себя не лучше.

Однажды я встретил его, хромающего, пешим, с ободранным лбом. Оказалось, Витя сбил мотоциклиста. Уголовное дело отцу удалось замять, однако он сказал сыну: «Хватит. Заработай на машину сам».

Без отцовских денег Виктор стал похож на грустного мышонка.

Выучившись на программиста, заработал себе на подержанную машину. Однако по привычке опять начал лихачить и однажды попал в аварию. Повредил позвоночник, в итоге разговаривать стал очень медленно.

Такие люди практически не встроены в общество, им не приходится соперничать за место под солнцем, подстраиваться под интересы других. Закон к ним часто мягок. Но не трасса. Она бьёт и плющит «золотых деток».

Мара Багдасарян и еще несколько сынков, которые, удивительно, но пока ходят на своих двоих, не показывают всей картины: в виде обелисков вдоль дорог погибшим детям директоров заводов, начальников РЭП, владельцев сети магазинов. Кому-то достаточно одного «урока» и костылей на полгода, для другого всё кончается могильной плитой.

На сознание мажоров может воздействовать только кто-то из окружения. У папеньки через «пульт управления» выходит плохо. Тот же Виктор, еле выговаривая слова, сказал нам, своим товарищам: «Жаль, что меня не посадили тогда хоть на полгода, лучше бы люлей дали».

Мы ни разу не сделали ему замечание, думали, что это бесполезно.

У каждого есть или был хотя бы один такой знакомый с одноразовым телом, не уважающий жизни других, считающий, что находится под особой защитой.

Во время рейдов с госавтоинспекцией пьяные в зюзю мажоры материли полицейских, «заказывали киллеров» (для журналистов), пытались разбить фотоаппарат и препятствовали видеосъемке.

– Братан, лана чё...набарагозил я вчера маненька. Хочешь «Кэнон» куплю тебе с объективом?

Всё это на другой день говорилось отеческим тоном. Интонационная копия папаши, плохая, словно подделанный бренд с некачественной элементной базой.

Вот один из кусочков диалога с Виктором:

– Выбор-то у тебя не богатый: алколечебница, кладбище, ютуб, где ты слюни по капоту размазываешь или незнакомый водила с черенком от лопаты. Вообще лучше использовать все это сразу. Что же вас так надламливает? Бабло и влияние родителей? Туева куча свободного времени?

– Я знаю, что проживу недолго, – сказал мой собеседник и вывалил все про свою нелегкую жизнь, расписанную родителями на 20 лет вперед.

– Я придумал, – говорю. – Тебе надо других друзей, вообще других, занятых делом, которые могут в глаза сказать, что ты козел. У меня такие были.

– Это что, друзья?

– Конечно. Или тебе нужны ублюдки?

Если друзья ни разу яростно не спорили друг с другом о принципах – это не друзья. Получается, у Виктора и десятка мажоров, что я встречал, их не было. Родители всё понимают, но достучаться до души парня не могут. Остаются мужики, которые рядом, в соцсетях. Одного лихач может не послушать, а если ему скажут неприятную правду двое, трое? Не думая, что это бесполезно. Хотя бы попытаются...